Короли анархии (ЛП)

Когда я боролся с желанием поцеловать ее вот так все предыдущие разы, это было исключительно для ее же блага. Ей было бы лучше вдали от меня. Лучше ненавидеть меня, проклинать и страдать из-за моей боли. Но теперь, когда я увидел ее в самый темный момент, я знал, что то, что я скрывал от нее, ни черта не помешает ей владеть мной. И я перестал сдерживаться. Я был ее зверем, которого можно было использовать, уничтожать и наказывать, и я бы отдал свою жизнь за нее, прежде чем снова увижу, как ей причиняют боль.
Мы оторвались друг от друга, и она посмотрела на меня снизу вверх с диким голодом, который заставлял меня желать все большего и большего от нее. Я хотел, чтобы мир исчез. Я хотел бы, чтобы мы могли просто отложить время и забыть о моем брате, истекающем кровью и нуждающемся в нас, и забыть о мертвецах, заполняющих лес, чтобы я мог полностью заявить на нее права здесь и сейчас. Я хотел соединить наши тела, покрытые кровью наших врагов и болью нашего горя. Но если бы я это сделал, это означало бы, что я отказываюсь от Сэйнта. И я скорее умру, чем сделаю это.
— Мой монстр, — выдохнула Татум, глядя на меня в лунном свете, раскрашенного для нее кровью.
— Всегда, — согласился я грубым голосом, который, как я надеялся, донес до нее истинность этой клятвы, прежде чем схватить ее за руку и притянуть поближе к себе.
Я подобрал с земли бейсбольную биту и схватил сотовый телефон, который лежал среди опавших листьев рядом с трупом, прежде чем выключить его и сунуть в карман. Я еще раз медленно оглядел окрестности, чтобы убедиться, что там больше нет ничего стоящего, затем схватил ее за руку и направился обратно вверх по холму к дороге.
Мы были в полном дерьме. Не было никакого способа, которым мы могли бы скрыть это сами, не говоря уже о том, чтобы оказать Сэйнту помощь, в которой он нуждается, так быстро, как только было нужно… при условии, что худшее еще не произошло.
Но я отказываюсь верить, потому что был уверен, что почувствовал бы это, если бы он умер. Клятвы Ночного Стража, которые мы дали, могли иногда казаться чушью собачьей, но в одном я был уверен. Они связали наши души воедино. И если бы он ушел отсюда, тогда я был просто уверен, что почувствовал бы. Я бы почувствовал это нутром, как будто кусок моего искалеченного сердца вырвали из моей плоти и сожгли дотла.
— Сэйнт? — спросила Татум, когда я заставил ее ускорить шаг, и я услышал страх в ее голосе.
— Живой, — прорычал я, бросая вызов ей, или вселенной, или кому-то еще, кто, черт возьми, мог бы захотеть вмешаться, в попытках доказать мне обратное.
Ее пальцы крепче сжали мои, и сдавленный всхлип облегчения сорвался с ее губ при моих словах.
Я чувствовал, как она ломается, адреналин от драки покидал ее тело, и реальность обрушивалась на нее на всех парах, поскольку она была вынуждена столкнуться со всем, что произошло сегодня вечером. И у меня возникло ощущение, что я не знал даже половины всего этого.
Я повернулся к ней и молча поднял ее на руки, прижимая к груди, чувствуя на своем лице ее потрясенный взгляд, но я просто продолжал двигаться обратно к дороге.
— Татум! — взревел Монро, когда мы приблизились к опушке леса, и я вышел на дорогу как раз в тот момент, когда он подбежал к машине.
— Она здесь, с ней все в порядке, — крикнул я в ответ, когда его взгляд упал на нас, и безумный блеск в его глазах заставил меня остановиться.
Он был весь в поту от бега всю эту дорогу и, не сбавляя скорости, побежал прямо к нам, и я позволил Татум выскользнуть из моей хватки.
Монро обхватил ее лицо ладонями, приподнимая ее подбородок, пока осматривал ее, его большие пальцы размазывали кровь по ее щекам, пока он убеждал себя, что это не ее кровь. Затем он провел руками по ее бокам, проверяя ее руки, затылок, талию, опустился перед ней на колени, осматривая ее ноги, абсолютно удостоверяясь, что она не пострадала, прежде чем издать стон облегчения и прижаться головой к ее животу.
— Я в порядке, — заверила его Татум, ее руки успокаивающим движением погладили его светлые волосы, которые были испачканы кровью человека, которого она убила.
 
Он внезапно встал, его губы захватили ее губы, когда он крепко сжал ее в своих объятиях, как будто никогда больше не хотел отпускать, и мои брови взлетели вверх, когда она растаяла в нем.
До этой самой секунды у меня не было ни минуты, чтобы подумать, какого черта он был с ней в том домике без своей чертовой футболки, но, взглянув на них сейчас, я понял это со всей очевидностью. Очевидно, все Ночные Стражи были так же одержимы нашей девушкой, как и друг другом, и все протесты, которые он делал до сих пор об обратном, были просто чушью, призванной скрыть то, что теперь было до боли ясно.
Нэш внезапно отстранился, как будто только что вспомнил, что я здесь. Что он был учителем, а она — его ученицей, и это был самый большой секрет, который нам всем придется хранить после сегодняшнего вечера.
Я хотел разозлиться из-за этого. Я хотел зарычать, заявить о своих правах и сказать ему, чтобы он отвалил от моей девушки.
Но она не была моей девушкой, не так ли? Она поклялась всем нам, и то, что я отдавал себя ей одной, не означало, что она будет делать то же самое. Я уже знал о том, что у нее было с Блейком, и я видел, что происходило между ней и Сэйнтом. И если я действительно хотел поверить в историю о том, кем мы все были и за кого себя выдавали, то, возможно, мне придется смириться с тем, что так оно и было. Так, как это всегда должно было быть.
— Значит, вот оно и что? — спросил я, чтобы подтвердить это, пригвоздив Нэша взглядом, словно провоцируя его на то, чтобы это значило меньше, чем должно было значить, если он ожидал, что я поделюсь с ним своей девушкой.
Монро тяжело сглотнул, его взгляд скользнул с меня на Татум, когда он крепко сжал ее руку, явно ожидая, что я сойду с ума от этой правды. Но теперь я мог видеть это, горящее так ярко, что я, должно быть, был слеп, не замечая этого раньше. Он был так же пленен нашей королевой, как и все мы.
— Да, — сказал Монро, вызывающе вздернув подбородок и повернувшись ко мне лицом. — Вот как это бывает.
— Что ты собираешься делать? — спросила Татум, и я выдохнул, доставая из кармана сотовый телефон.
— Кое-что, чего я бы хотел не делать, — ответил я, собираясь сделать звонок, который, как я поклялся, никогда не сделаю. Но все клятвы и заявления ни хрена не значили, если они подвергали риску мою девочку и, если они могли равняться смерти моего брата.
— Ты никому не можешь рассказать о нас, — прорычал Монро, хватая меня за запястье железной хваткой, как будто собирался вырвать у меня мобильный телефон.
— Я и не собираюсь, — сказал я, вырывая свою руку из его захвата. — Я сохраню твой маленький секрет, можешь мне в этом поверить. Что мне нужно сделать сейчас, так это разобраться с этим дерьмом. У нас на руках резня и умирающий человек, и я предполагаю, что у тебя нет никакого способа помочь нам справиться с этим. Так что ты можешь отвезти нас обратно к остальным, пока я буду звонить.
Я отошел подальше от него и его подозрительных взглядов и забрался на заднее сиденье его Мустанга, уставившись на свой телефон, как на бомбу замедленного действия, которая вот-вот взорвется у меня перед носом.
Монро убрал мотоцикл, на котором я приехал сюда, с дороги и затолкал его в деревья, пока я колебался, держа большой палец над кнопкой вызова. Почему сделав эту простую вещь я почувствовал, что подписываю себе смертный приговор?
Татум обошла машину и забралась на пассажирское сиденье, обернувшись, чтобы посмотреть на меня через плечо со страхом в глазах.
— Что ты делаешь? — спросила она, когда мой взгляд скользнул по крови на ее коже.
— Исправляю это, — сказал я грубым голосом, умолчав обо всей правде. Продаю душу дьяволу ради тебя, детка.
Ее губы приоткрылись, но я нажал кнопку набора номера, прежде чем она успела спросить что-нибудь еще, и Монро запрыгнул в машину, завел двигатель и развернул нас обратно к хижине.