Желая дракона (ЛП)

Все это случилось со мной? Не-а.
Когда я вижу свою деревню, из моего горла вырывается сдавленный звук облегчения. Бледный свет рассвета освещает все, к чему он прикасается, а веселые розовые и золотые оттенки еще никогда не были такими желанными. По крайней мере, я так думаю, пока не увижу слишком много женщин, скопившихся на равнинах. Предчувствие бьет меня по животу. На нас нападают? Опять-таки? Может, мне стоило держаться под драконом.
Почему я не пыталась его соблазнить?
Потому что запаниковала.
Все это было так неожиданно. Я имею в виду, как я могла подготовиться к тому, что протектор до колена будет таким массивным, а затем к тому, что он превратится в мужчину? Мужественного, жаждущего секса мужчину?
Прежде, чем все это случилось, я бы хвасталась перед кем угодно, что поймала бы человека-дракона, если бы это означало, что мы можем обеспечить безопасность. Ради защиты дракона это сделала бы любая из моих сестер из племени. Черт возьми, они бы бесплатно ездили на любом здоровом мужчине, не являющемся родственником.
Я бы подумала, что буду такой же.
Вместо этого я убежала от него. И что самое странное? Меня мучает что-то вроде вины. Не только из-за моего брата, не только из-за моего племени, но и из-за дракона.
Я чувствую, что поступила с ним неправильно. У меня было время подумать, пока я спускалась с горы, и я продолжала проигрывать, как он работал, чтобы доставить мне удовольствие.
Интересно, а не поспешила ли я отступить? В моем стремительном побеге.
Усталая от неудач, спешу к скопившейся впереди группе. Подойдя ближе, я вижу знакомые лица. Посетители — или нападающие, поскольку их цель здесь еще неизвестна — это женщины племен Средних равнин.
Прижав руку к петле на боку, я бегу к собранию.
— В чем дело?
Внимание группы ненадолго переключается на меня.
— Мы продаем двести овец Центральным равнинам, — отвечает Соргенфрейя, очевидно, официальный представитель на сегодня.
— ДВЕСТИ! — задыхаюсь-кричу я. — Почему, черт возьми, мы согласились на это?
Овцы — это наша одежда: наши шали, рубашки, сменные платья и одеяла. Овцы также являются нашей пищей. Расставание с полусотней овец — серьезное испытание для наших средств к существованию. Двести?!
— Мы торгуем ими, потому что у Центральных равнин взрослый мужчина, не имеющий отношения к нам, — говорит Соргенфрейя. — Это Халлар, брат переговорщика Центральных.
— Но двести овец? — плачу я. — Что делать, если то, что осталось от нашего стада, не может нас поддержать — что мы будем есть?
— Зерно, — отвечает Фенна, еще одна из моих соплеменников.
— Посмотрю, как долго ты продержишься на этом без анемии, — усмехаюсь я.
Я смотрю на своих соплеменниц.
— И скажите, что этот Халлар, которого они нам предлагают, может сделать нас беременными. Это здорово, но мы только умрем с голоду с его ребенком в животе. Плюс… — я сужаю глаза, — он проверен?
Рот Центрального говорящего становится твердым.
Я возмущенно вздыхаю и снова смотрю на Соргенфрейю.
— Он девственник? — яростно шепчу я. — Знаешь, надо дождаться проверенного мужчину! Что, если он будет производить только девочек?
— Говорящий из Центральных говорит, что отец этого мужчины почти не производил никого, кроме сыновей, — громко отвечает Соргенфрейя.
— Говорит, что от него родилась дочь, — сухо говорю я.
Затем я дико качаю головой.
— Вы не можете согласиться с этим! Должно быть голосование!
— Мы проголосовали, Налле, — объясняет Соргенфрейя и указывает на наше племя. Она подходит ближе и шепчет: — Теперь, когда твоего брата украли, мы потеряли шанс получить хорошую возможность для обмена. Мы должны заключить бартер, и у нас может не быть лучшего шанса, чем этот.
— НА НАС НАПАЛИ! — внезапно кричит разведчик.
Каждая женская рука тянется к своему оружию.
Я тянусь к бедру, но у меня ничего нет. Я даже не знаю, в какой момент уронила нож. Это на полпути к горе? Он потерялся на полу пещеры дракона вместе с моим здравым смыслом?
  
— Кто на этот раз совершает набег на нас? — кричит кто-то.
— Племя Гигантов! — приходит ответ разведчика. — Они в домике мальчиков!
Мое сердце падает прямо к ногам.
Мальчики буквально такие — мальчики. Это не молодые люди, превращающиеся в молодых людей. Да, это дети мужского пола, но им по-прежнему нужны их матери, их семья. Они не готовы к тому, чтобы их обменяли на родительские обязанности, не говоря уже о краже.
И племя Гигантов может превзойти нас. Женщины гордо проживают в степях, и, как следует из их названия, они действительно огромны. Когда-то говорили, что их люди были тринадцать футов ростом — и я этому верю. Женщины их племени почти такие же.
— Мне нужно оружие! — взываю я к женщинам моего племени.
Дубинка с лезвием летит к месту между моими ногами, вонзаясь в дерн.
Мои глаза всплывают, и я вижу, что женщины Средних равнин мчались, чтобы окружить своего мужчину, с поднятым оружием. Одна из женщин вздергивает подбородок в мою сторону, ее глаза опускаются на то, что она мне подарила.
Я приседаю, поднимаю рукоять дубины и поднимаюсь.
— Спасибо! Я в долгу перед тобой, если мы переживем это! — взволнованно бросаю ей, когда я бегу, чтобы защитить домик мальчиков.
Я прыгаю на первую женщину гиганта, к которой подошла сзади, крепко схватив ее за горло своим предплечьем, перекрываю ей воздух и цепляюсь за спину, как обезумевшая обезьяна. Я крепко сжимаю дубину в другом кулаке, готовая нанести удар ей в голову, если она попытается меня укусить.
Гнев пылает у меня за грудиной. Дамы племени Гигантов когда-то были дружескими знакомыми, если не союзниками. Я знаю некоторых из них. Каждое лето дети племен одинаковых возрастных групп играли вместе, когда племена Северных равнин и степей Гигантов встречались для торговли товарами.
Прижавшись лицом к косичкам окрашенных в синий цвет волос гиганта, я замечаю шрам на ее виске.
Я видела этот шрам раньше.
Я душу Глейву. Когда мы были детьми, она приблизилась лицом к бивню кабана. Ей повезло; она выжила, и бивень скользнул по ней и не попал в глаз. Пока она поправлялась, мы сидели рядом, точили копья. Черт возьми, мы сидели рядом друг с другом и тоже обменивались узорами для плетения одеял. Однажды я обменяла ей набор тембров на струнную флейту. Тогда она была честным и справедливым человеком.
— Что ты делаешь? — кричу я в сторону ее черепа, игнорируя рукопашную схватку вокруг нас. — Это неправильно! Вы воруете детей.
Ее рукам удается оторвать меня от того места, где я сжимаю ее всем, что у меня есть. Я тяжело приземляюсь на спину, травяной подушки недостаточно, чтобы не вышибить из меня дыхание.
— Нам нужен мужчина, Налле! — выдыхает она, глядя на меня сверху вниз с чем-то связанным с сожалением. — У нас уже много лет не рождается ребенок в нашем племени. Некоторые из нас так стареют, что не смогут иметь детей, если не поторопимся.
В ее фиолетовых глазах — отчаяние. Она протягивает мне руку, предлагая помочь мне подняться на ноги.
Я все еще задыхаюсь, отчаянно пытаясь придумать способ остановить налет, я так понимаю.
Столкнувшись с ней лицом к лицу, я вижу женщин из моего племени спиной к домику мальчиков — и племя Глейвы окружает нас, каждая женщина выглядит мрачной, но решительной.
К счастью, еще никто не истекает кровью. Но мы не ровня женщинам такого размера и навыков.
— Слушай, — кричит Глейва сквозь гул сотни заряженных голосов. — Мы позаботимся о них. Никто не променяет нас на мужчин, поэтому мы будем растить мальчиков. Мы должны. У нас нет выбора, Налле. Не похоже, что мужчина просто упадет с неба…
Вся земля за моей спиной трясется, как будто валун катапультировался и приземлился мне в спину посреди голой равнины.
Все вокруг кричат.
Увидев возможность добавить свое тело к стене, состоящей из женщин из племени, охраняющих домик мальчиков, я проталкиваюсь вперед в схватку, проталкиваясь между высокими женщинами, в три раза превышающими мой рост.