Мое непреклонное сердце

— Почему ты раньше не рассказал мне об этом?
— Потому что я сомневался, выйдешь ли ты тогда за меня. Ведь я считаю, что это твой дядя убил их.
 
Глава 14
— Убил их… убил их… убил…
Мерседес медленно покачала головой — то ли потому, что отказывалась верить этому, то ли чтобы стряхнуть с себя наваждение.
— Ты ошибаешься, — медленно произнесла она. Но сказано это было без особого убеждения. Она была слишком потрясена, чтобы защищаться. — Так, значит, ты пытался добраться до него в первую очередь из-за этого?
— Это он хотел до меня добраться, — сказал Колин. Он пристально посмотрел на нее. Ее била дрожь. Жар от камина уже не согревал ее, а лицо будто стянула ледяная маска. — Пока я сюда не попал, у меня вообще не было никаких подозрений или предвкушений.
— И тогда ты стал говорить со мной.
— А ты стала говорить со мной, — напомнил он ей. Колин глотнул вина. Он рассказывал эту историю всего несколько раз в жизни. Когда ему было восемь, Каннингтоны не поверили ему. Это заставило его молчать до двенадцати лет, пока он не поделился ею с Джеком Куинси. Позже он рассказал ее миссис Ремингтон. Совсем недавно он открылся Обри Джонсу.
Он редко рассказывал свою историю не потому, что это было тяжело вспоминать. Все случилось так давно, что сегодняшний Колин думал об этом, словно все произошло с кем-то другим. К сожалению, это было не так. События той ночи затрагивали именно его. Он молчал только потому, что с каждым новым рассказом они казались ему все менее реальными. И он боялся потерять связь со своим прошлым. Чем старше он становился, тем больше начинал понимать, почему Каннингтоны сразу же не поверили ему.
— Я сам видел, как убили моих родителей, — сказал он ровным голосом, лишенным всякого выражения. — Я видел, как упал с козел кучер почти сразу же, как остановилась карета. Они не сделали ни одного предупредительного выстрела. Не потребовали, чтобы он спустился. Он не был вооружен, а значит, не мог им ничем грозить. Его убили, потому что это заранее было решено.
Она молча, как зачарованная, смотрела на него. Колин даже не был уверен, что она его слушает. Но он продолжал.
— Отца вытащили из кареты. Он предложил им деньги, которые вез с собой. Он сказал им, что может отдать драгоценности моей матери. Пока он уговаривал их, мать успела передать мне свои серьги и затолкала меня подальше на сиденье. Она жестами показала, чтобы я притворился спящим, и я свернулся рядом с Декером.
Рассказывая об этом, Колин каждый раз снова ощущал трясущееся тельце своего младшего брата. Он тогда как бы впитывал в себя его дрожь, забившись вместе с ним в угол кареты и пытаясь, несмотря на ужас, не подавать никаких признаков жизни. И потом, на протяжении всей жизни, он иногда будет просыпаться по ночам с металлическим привкусом ужаса во рту. Он никогда не мог запомнить самого сна, всегда будившего его, но этого вкуса было достаточно, чтобы воскресить в памяти подробности той ночи.
— Отец еще был жив, когда они вытащили из кареты мою мать. Человек вырвал из ее рук Грейдона, бросил его мне и закрыл дверцу.
Колин, не ощущая никакого вкуса, залпом допил вино.
— Я отдал Грейдона Декеру. Грей проснулся и заплакал. Я приказал Декеру закрыть ему рот, чтобы он замолчал. Я боялся, что они убьют его, если он будет кричать. — Колин пожал плечами. — Раз уж они убили отца и мать, которые не причинили им ни малейшего зла…
Лицо у Мерседес было словно вылеплено из воска. Она сидела не шевелясь.
— Я припал к окну. Шторы были опущены, но мне все было видно в щелку. Фонари кареты не горели. Было темно, но это была не кромешная тьма. Небо разъяснилось, и взошла молодая луна. Их было трое. Двое из них спешились, а третий так и остался в седле. Двое явно выполняли указания того, что был верхом, хотя он почти ничего не говорил. Все трое были в шляпах, надвинутых на самые глаза, темные шарфы скрывали нижнюю часть лица.
Они взяли у отца кошелек. Сорвали с матери кольца и ожерелье. — Он помолчал, глядя в сторону. — Мы не были богаты, — продолжал он. — Серьги, которые я сжимал в кулаке, были, наверное, самым ценным украшением моей мамы. На нашей карете не было никакого герба. Вполне возможно, это был просто наемный экипаж. Кучер не состоял у нас на службе. Мы направлялись в гости к отцу моего отца, то есть к деду. Я никогда его прежде не видел. Несколько дней назад отец принял решение навестить его, всей семьей.
 
Мы останавливались на ночь в гостинице. Я помню, что он уже тогда засомневался в благоразумности нашего путешествия. Не то чтобы он думал о какой-то грозящей нам опасности. Он просто не был расположен мириться с отцом, с которым у него были сложные отношения. Это мать уговорила его принять решение пуститься в путь. — Неожиданная улыбка Колина показалась Мерседес странной на фоне его мрачного взгляда. — Он просто не мог ни в чем ей отказать. Она сказала ему, что его сыновьям пришло время познакомиться с дедом.
Колин отвернулся и подошел к камину. Мерседес дрожала, но не могла сдвинуться со своего места у постели. Он подправил кочергой поленья, и они разгорелись горячо и ярко.
— В тот вечер в гостинице были и другие постояльцы, но я не обратил на них внимания.
«Так вот почему сейчас он все замечает, — подумала Мерседес. — Вот почему он такой наблюдательный и зоркий. И почему внимательно изучает всех вокруг. Маленьким мальчиком он получил страшный урок и затвердил его на всю жизнь: никогда не терять бдительности. В жизни не бывает мелочей».
— Разбойники были там, в гостинице, — проговорила она.
Он вздрогнул от ее глухого голоса, дошедшего до него как бы издалека.
— Да, — сказал он. — Я думаю, они были там. И уже тогда наметили нас своими жертвами.
— И поехали за вами следом. Он кивнул.
— До ближайшего жилья было далеко. И они были уверены, что никто нас сразу не обнаружит.
Колин отставил кочергу. Никакие дрова не согреют сейчас Мерседес.
— Деньги, которые отдал им отец, не имели никакого значения. Они с самого начала знали, что убьют его. Ему выстрелили в спину, как будто он убегал от них. А он бросился к моей матери, чтобы защитить ее. Тогда один из них выстрелил. Мама налетела на них со страшным криком, она била их кулаками и царапалась. Наверное, она знала, что ее ждет смерть, и хотела умереть как можно скорее, чтобы над ней не успели надругаться. И тогда другой, не успевший выстрелить в отца, выстрелил в нее.
Колин помнил, как она падала и руки ее были простерты к его отцу. Они лежали совсем рядом, почти касаясь друг друга… Колин тряхнул головой и закрыл глаза, пытаясь стереть эту картину из памяти.
— Один из тех двоих предложил человеку в седле часть полученной добычи. И мне показалось, что он… — Это описание всегда как-то не давалось ему. А сейчас он нашел подходящее слово. — Он слегка отшатнулся. Будто его оскорбило это предложение. «Вы доказали, что можете сделать это, — вот что он сказал им в ответ. — Возьмите это себе на память». Он полез в карман своей куртки и вынул мешочек с монетами. Он бросил его разбойникам, и монеты зазвенели.
Тот, кто поймал деньги, спросил, что делать с детьми. Человек на лошади взглянул в сторону кареты. На мгновение мне показалось, что он заметил меня в окне и догадался, что я все видел. Я замер и сидел почти не дыша. И с ужасом ждал, что же он будет делать. Всадник просто покачал головой, сочтя нас не заслуживающими его внимания. Он
Развернул коня, подождал, пока те двое сядут в седла, и они ускакали.
Как только они удалились, Колин отважился выйти из кареты. Он бежал за ними до изнеможения, ослепленный слезами и гневом. Потом, обессиленный горем, вернулся к карете. Декер так и сидел, прижав к себе маленького братца. Колин вынул у него Грея из рук и помог спуститься на землю. И они сидели у тел своих родителей, пока их не обнаружили путники, ехавшие в первой же после них карете.
Мерседес подошла к окну. Ей захотелось посмотреть из комнаты на просторы Уэйборн-Парка. Но темнота за окном и свет от камина изнутри позволили ей увидеть лишь свое собственное отражение в оконном стекле. Когда же она посмотрела в глубь отражения, то увидела за своей спиной Колина, который смотрел на нее серьезным, сосредоточенным взглядом.