(Не) верю в любовь (СИ)

В назначенный день нашей регистрации мы поженились. Тихо, скромно, без шумного пафоса, фейерверков и огромной толпы. Обменялись кольцами, клятвами любви, и первым семейным поцелуем. После отметили это событие скромным малочисленным семейным застольем в Таниной квартире. Как-то не до веселья особо было, ведь задумывался этот праздник еще в ожидании нашего родного малыша. Но наше желание стать одной семьей не пропало, наоборот, сейчас укрепилось. Ведь оно обоюдное, взвешенное. Я счастлив, что Таня стала моей женой. Мы вместе, рядом и у нас появилась общая цель, к которой мы шли постепенно.
Мы долго обсуждали с Таней наше решение об усыновлении ребенка. Взвешивали всё за и против. Пытались предугадать возможные последствия и проблемы, но чем больше мы думали об этом, разговаривали, тем сильнее убеждались, что мы на правильном пути. Мои родители нас поддерживали, а Танины до сих пор еще не уверены в правильности нашего решения. Поэтому же принципу и мои друзья разделились на два лагеря: Лешка одобрял наше желание, а вот Вадик вообще не понимал, нахрена мне нужен чужой ребенок. Но к нему сложно прислушиваться, как-то не дотягивает он в этом вопросе до авторитета. Ведь даже родных собственных детей видит по праздникам.
После двух-трех месяцев обдумывания и взвешивания правильности нашего намерения, мы приняли окончательное решение по усыновлению ребенка. Долго изучали какие есть требования к приемным родителям, какие документы нужны. Мы погрязли в этой информационной подготовке и казалось, что какие-то нюансы никогда не закончатся. Много рассуждали о риске появления настоящих родителей, почему-то этот вопрос меня сильно волновал. Поэтому для себя решили дом малютки выбрать в дальнем от нас городе, чтобы свести к минимуму возможность встречи в будущем с его кровными родителями. Не факт, что вообще такая ситуация возможна, но лучше все предусмотреть по максимуму.
Подумали даже говорить или нет в будущем дочке об удочерении, и решили, что когда-нибудь мы расскажем ей правду, она имеет право это знать. И узнать от нас, а не от чужих людей.
По поводу чужих людей тоже подумали, решили отгородить себя от ненужных косых взглядов и вопросов к появлению нашей малышки. Приняли нелегкое для нас решение — продать обе квартиры и купить трешку вообще в другом районе, где рядом вблизи есть сад и школа. Тем самым поставили жирную точку на нашем прошлом. Нет больше отдельно Романа и Тани, теперь есть семья. Теперь мы одно целое, поэтому и жилье должно быть у нас одно, общее.
На все наши перемены ушло полгода. За это время мы успели пожениться, купить большую квартиру, сделать в ней ремонт. Также мы прошли курсы приемных родителей, подготовили и собрали все нужные документы, взяли отпуск на работе и поехали в другой город за нашей малышкой. Вот только вернулись мы обратно с приемным сыном.
  
Глава 38
 
Дорога в дом малютки была долгой, утомительной и очень напряженной. Мы очень переживали как пройдет наша первая встреча с малышкой. Как выбрать ту самую девочку, которая потом должна стать нам родной? Поддерживали с Таней друг друга крепким сцеплением рук. При этом надеялись, что в нужный момент наши сердца дадут нам знак, что это именно она.
Зашли с трепетом в дом малютки. Нас встретила женщина в годах и сразу проводила в дальний кабинет. Там тщательно проверила наши документы и предложила заполнить недостающие бумаги. После того как специалист убедился, что с документами все в порядке, нам предложили ознакомиться с анкетами детей. Анкет было много. Мы переглянулись с женой, не понимая, как можно быть такими бездушными и жестокими родителями. Бросить своего малыша на произвол судьбы. Как таким родителям живется после этого? Хотя мы не вправе их судить, это на их совести, им жить с этим.
Анкеты детей, у которых родители еще не лишены родительских прав, были в отдельной стопке, мы их даже не рассматривали. Практически во всех анкетах были фотографии грудничков, хотя многие уже были значительно старше. Для начала мы отобрали анкеты девочек, ведь мы приехали за дочкой. И вот только после этого стали изучать сами анкеты. Я обращал внимание на медицинские показатели малышек, а Таня больше смотрела на описание внешних данных, кто их родители. Больше половины детей нуждались в медицинском лечении, у многих был ВИЧ. Из множества отобранных анкет мы остановились на трех девочках. Более — менее здоровы. Родители разные: у одной — любители выпить, у второй — погибли в аварии, у третьей — нет уже в живых, скончались от передозировки. Не могли определиться по внешним данным, ведь фотографии старые. Решили посмотреть вживую.
 
Нас отвели в игровую комнату. Посадили в уголок, за перегородку из цветов, чтобы мы могли присмотреться к ребяткам сначала издалека. Указали на наших отобранных кандидаток. И как тут выбрать? Жалко их всех. Такие малышки и уже одни в этом мире. На вид им чуть больше года, но по анкетам я знаю, что возраст у них разный, от года и двух месяцев до года и восемь месяцев. И разница в полгодика между ними заметна и ощутима.
Пока я скользил взглядом по девочкам, изучал их лица и мимику, Таня засмотрелась на какого-то мальчишку. Он сидел вдалеке от всех. Одиноко и лениво играл резиновой, потрепанной уже временем, игрушкой. Светленький, худенький, неокрепший. Как бедный воробышек на фоне других детей.
Таня показала мне на него взглядом, и сразу подозвала сотрудницу, которая находилась неподалеку от нас. Уточнила про малыша. Сотрудница подошла к нам, и с легким разочарованием ответила:
— Это наш Лёшенька. Спокойный, но замкнутый малыш. В свой год и два практически ничего не говорит, только отдельные звуки. Он родился недоношенным с малым весом. — Тяжело вздохнула и с некой долей надежды, спросила. — А девочки вам что не понравились?
Как резанул по ушам ее вопрос. Ощутил себя на рынке и самое ужасное, что торгуют здесь детьми. Да, денег за это не берут, но разве можно к детям относится как к товару? Я начал заводиться, но потом одернул внутренне себя. Для сотрудницы это обычный, может даже, повседневной вопрос. Сколько приходит таких жаждущих родителей, но потом уходят ни с чем. Всем ведь нужны здоровые и красивые дети, а где их взять, если нормальные родители по своей природе от родных детей не отказываются?
Мой внутренний разговор прервала Таня, она снова обратилась к сотруднице:
— Девочки хорошие, — вернула свой взгляд на парнишку, — а можно узнать кто у Лёшеньки родители?
Сотрудница смутилась, забегала глазами и попросила дать ей минуту, она сходит, уточнит. Пока она ушла, я воспользовался моментом и спросил у жены:
— Танюш, почему он? Он даже внешне на нас не похож.
Она повернулась ко мне, загадочно улыбнулась. Потом положила свою ладонь на мою руку и тихонько ответила:
— Не знаю, я чувствую, что он мой мальчик. — Вернула взгляд на него. — На интуитивном уровне с ним есть какая-то связь. Быть может, это знак? Вдруг он тот самый? Наш?
Вижу как загорелись ее глаза, как она разволновалась, но нельзя спешить, нужно для начала всё о нем узнать. Я положил на ее ладонь свою вторую руку и предложил:
— Таня, давай уточним сперва про его здоровье и родителей. Может у него ВИЧ, или он рожден наркоманами. Ты понимаешь, какие последствия могут быть?
Она сникла слегка, но в глазах еще теплился лучик надежды.
— Рома, я все понимаю. Не будем спешить, сначала соберем информацию, а уж потом примем решение. — Натянуто улыбнулась и посмотрела с нежностью на меня. — Но этот малыш запал мне в душу, скажу тебе честно. Я понимаю, мы ехали за дочкой, но если будет возможность и шанс, давай усыновим его?
Я не успел ответить и подумать над ее предложением, так как вернулась сотрудница. Она протянула Тане анкету этого мальчика, и мы одновременно заглянули в нее. Первое, что бросилось в глаза, и о чем я сильнее всего волновался — отрицательный тест на ВИЧ, сифилис и прочие инфекции. Медленно выдохнул и чуть успокоившись, продолжил изучать анкету уже с самого начала, по порядку.