Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов (СИ)

  
Дорога вспять
 
Сборник фантастических рассказов
 
 
Дмитрий Костюкевич
 
Иллюстратор Адам Шерман
© Дмитрий Костюкевич, 2018
© Адам Шерман, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4490-3926-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
  
Предисловие
 
В каждом человеке – целый мир. В нём рождаются и погибают цивилизации, расширяются вселенные, зажигаются и гаснут новые звёзды. Мир внутри брестского писателя Дмитрия Костюкевича многогранен и необычен. Он абсурдный, невероятный, местами странный и страшный, но всё равно притягательный. Обычный с виду парень, наш современник, хороший человек, верный друг, любящий муж и заботливый отец создаёт свои вселенные, которые могли бы потягаться с фантазиями величайших фантазёров прошлого. Но Дима не эгоист, он приглашает тебя, читатель, в путешествие по своим мирам. И эта книга становится билетом на межпланетный, межмировой экспресс.
Значительное число представленных здесь рассказов (уж не знаю, умышленно или нет) объединены двумя общими темами. Темами любви и одиночества.
Любовь толкает солдата будущего на смертельно опасное паломничество. Недостаток любви заставляет искать её замену в суррогатах семейного тепла, которое предлагает своим гражданам новый вариант «идеального» общества. Потерявшие всё космонавты продолжают жить воспоминаниями, в которых живёт надежда, грусть и… любовь. Любви подвержены все. Даже Дьявол. В одном из рассказов сборника Повелитель тьмы, манипулируя человеческими душами, проникается сочувствием к своим подопечным, а в другом сам не может устоять перед чарами этого чувства. Любовь испытывают даже грозные боевые танки, орудия войны и уничтожения. Одним из воплощений любви становится страсть. Чаще всего это страсть творчества и созидания. Ею одержимы писатели и режиссёры, представленные на страницах книги. Страстью разрушения охвачены солдаты. Страстью знаний – учёные, исследователи и изобретатели.
Другая грань произведений этой книги – одиночество. Одинок уже упомянутый здесь, ищущий благословения солдат. От куда более страшного одиночества страдает советский полярник, дрейфующий по холодному морю на передвижной полярной станции. Одинок путешественник между мирами, который в попытке убежать от прошлого, силой мысли создаёт новые реальности. В конце концов, в этой вселенной одиноко всё человечество. Недаром несколько отличных рассказов здесь посвящены теме контакта человека с неземным разумом. Несмотря на встречу с другой цивилизацией, люди всё равно чувствуют себя неуверенно по сравнению со своими звёздными гостями. Где-то в силу страха и предрассудков, где-то из-за глупости и ограниченности. Своей или инопланетной. О космическом одиночестве пел ещё Дэвид Боуи, и здесь она открывается во всей красе, предлагая читателю две, на мой взгляд, неоспоримые жемчужины сборника – рассказы «Вальс привычных витков» и «В иллюминаторе».
Все эти темы подаются в сборнике «Дорога вспять» по-разному. Серьёзно, абсурдно, с юмором, с грустью или так, что после прочтения по спине бегут холодные мурашки. Но в чём я точно не сомневаюсь, уважаемый читатель, тебе не будет скучно.
Как бы странно это не звучало, но хорошая фантастика всегда должна быть реалистичной. Иные авторы, обладая великолепной фантазией, не могут убедить читателя в реальности происходящего, отчего их произведения воспринимаются, как сказки для взрослых, способ хорошо и с интересом провести время, не более. Дмитрий же создаёт эффект полного погружения в текст. На страницах книги тебя ждут ожившие ледяные люди, водяные, домовые и огромные богомолы, кинофильмы, снятые при помощи машины времени. Архитектура пришельцев, которая является социальной сатирой на жизнь людей. Много-много чего ещё. И всё это воспринимается, как отражённая на страницах реальность. Что-то само собой разумеющееся, что отлично вписывается в мир произведения, не заставляет снисходительно усмехнуться и покрутить пальцем у виска. На этот эффект работает всё – прекрасное владение словом, лёгкий язык, внимание к деталям, мастерское погружение в атмосферу, достоверные диалоги и технические детали.
 
Моё вступление, читатель – это всего лишь необходимая процедура. Скучная лекция стюарда о том, как правильно закреплять ремни безопасности. Дальше нас ждёт только полёт сквозь время и пространство. Путешествия в реальности, которые любезно открывает для нас Дмитрий Костюкевич, обычный человек, внутри которого – целый мир. Добавлю лишь то, что «Дорога вспять» – это любой путь. От одного шага до бесконечности световых лет. Любая дорога – это испытание себя, способ открыть заново свои возможности и свою личность. Дорога вспять – это дорога к себе.
«Though I’m past one hundred thousand miles, I’m feeling very still» – если снова обратиться к творчеству Боуи. Хоть я и нахожусь на высоте сотен тысяч миль, я спокоен. Какой бы далёкой не была для нас «Дорога вспять», она не пройдёт даром.
Евгений Абрамович
  
Дорога вспять
 
Брод с облегчением окунулся в сырость окопа. Сбросил с плеча матерчатый мешок со снаряжением, словно отшвырнул усталость долгого пути.
Отдышавшись, подошёл к западной огневой позиции.
К пылающему горизонту протянулась узкая улочка, по обе стороны которой теснились осколки зданий. Возле покосившегося фонарного столба лежал на боку дамский «Фольксваген», выгоревший до черноты, похожий на погибшего в жестяной банке жука. Асфальт под ним осел и растрескался. От второго этажа одного из домов остался лишь ломаный клык внутренней стены, торчащий из плиты, словно гномон огромных солнечных часов; из разбитой витрины валил густой дым. Эти чёрные клубы могли коптить небо месяцами – очаги гнева Белой Королевы. Как давно она здесь побывала?
Брод прошёлся по периметру окопа, останавливаясь у каждой огневой позиции. Во все четыре стороны открывался вид на сквозящие обречённостью, однотипные картинки: огрызки домов с выгоревшими внутренностями, трупы техники (на севере из разлома торчал хвост вертолёта с винтом, похожим на завядший трилистник), изувеченный асфальтный покров, будто кожа истязаемого, над которым потрудились паяльной лампой.
Вокруг окопа лежали связки веток, не слишком плотные – в самый раз для обзора сквозь просветы. Очень удачное место – прямо на перекрёстке. Странно, что Сосуны не свили в яме гнёздышко.
Окоп, скорей всего, вырыли на месте воронки, расчистив её от бетонного крошева, углубив и расширив.
Мужчина присел, достал трубку, кисет и, набив практически до краёв табачную камеру, поднёс ко рту загубник. На губах – подсохшие язвочки.
Выдыхая дым через ноздри, он позволил себе погрузиться в некое подобие опрометчивой нирваны. Даже прикрыл глаза, оставив под надбровьем узкие щёлочки. И лишь пэв-винтовка на коленях намекала на готовность откликнуться на суету окружающего мира. В узловатом теле пучкового оружия можно было увидеть полимерную ящерицу, способную защитить хозяина даже без симбиоза с его руками.
На дне ямы блестели стреляные пулемётные плазмопатроны, солнечные лучи взрывались на их круглых боках яркими брызгами.
Через дюжину минут Брод открыл глаза, обхватил двумя пальцами чубук трубки и выбил её о колено. Пэв-винтовку он перекинул через плечо, оправил короткую куртку, опушённую термомехом, стряхнул крошки табака со штанов из влагонепроницаемого материала. Замер. Неподвижно сидел, прислушиваясь к звукам улицы: далёкому треску огня, разочарованному гулу ветра, общему безмолвному напряжению, которое мозг сепарировал в тихий звон колокольчиков (почему-то серебряных).
Его внимание привлёк миниатюрный песочный бархан рядом с брошенным мешком. В нём угадывался контур сваленной в кучу одежды. Но это была не одежда – мужчина готов был поставить на кон последнюю флягу коньяка.