Соблазнительный дьявол (СИ)

Макияж, который я нанесла, гуще, чем обычно, глаза подведены черной подводкой, чтобы они казались больше. Невозмутимая улыбка растягивает мои пухлые красные губы. Девлин сказал бы, что я наконец-то вписалась в образ взломщицы с крыльями.
Мои волосы падают на плечи, частично прикрывая прозрачный сетчатый топ с крошечными точками. Под ним виден черный кружевной бюстгальтер. Я выбрала короткую кожаную юбку и единственную пару колготок, которые у меня есть — они серые с несколькими дырочками, но они согреют меня от прохлады в воздухе. Ни одно из моих пальто не выглядит достаточно сексуально, поэтому я выбрала толстый длинный кардиган.
Глядя на нового феникса, в которого я превратилась, я отгоняю от себя маленькую идеалистическую девочку, которая плачет из-за того, что переступила эту черту.
Опираясь руками по обе стороны зеркала, прислоненного к стене, я даю себе ободряющий совет. — Дерзай, черт возьми. Жизнь идет не по твоему пути. Что еще нового?
Я сажусь на автобус до города, слишком нервничая, что могу поддаться искушению вернуться в машину, если у меня будет легкий выход. Водитель автобуса бросает на меня взгляд из стороны в сторону, полный жалости, когда видит порванные колготки и откровенный топ, выглядывающий из воротника кардигана, за который я хватаюсь. Мужчина, вышедший на следующей остановке, смотрит на меня, не торопясь провести своим отвратительно открытым взглядом по моим ногам.
К тому времени, как я выхожу из автобуса, мое сердце бешено колотится. Вокруг меня Риджвью бурлит праздничным весельем. Я прохожу мимо витрины магазина на главной улице с нарисованными листьями остролиста и сценой снега на горах, украшающей витрину. Ранние пташки и планировщики снуют туда-сюда по кварталу, обвешанные сумками с покупками и пакетами, купленными к праздникам. У меня в голове не укладывается, как люди могут быть такими счастливыми и праздничными, когда весь мой мир рушится.
Каждый шаг по тротуару отдается эхом от каблуков, которые я стащила из маминого шкафа. Это саундтрек к моему паническому плану.
Я дрожу от дуновения ветерка. На улице холодно. Колготки и кардиган не так хорошо, как я надеялась, защищают меня от ветра.
— Черт возьми, — бормочу я, делая небольшую пробежку к месту назначения, чтобы согреть свое тело.
Проблема с бегом в том, что он слишком быстро приводит меня туда, куда я направляюсь.
Пепел и кислота подкатывают к моему горлу, когда я приближаюсь к темному углу на окраине главной полосы в центре Риджвью. Он известен работниками секс-индустрии, находится достаточно близко, чтобы привлечь клиентов, и уединен темнотой, окутывающей узкую, запретную улицу.
Я долго колеблюсь за несколько футов до угла. Слева от меня — шумное кафе. Было бы так легко проскользнуть внутрь теплого магазина и забыть об этой безрассудной идее.
Это безумие. Мне восемнадцать, и я студентка, получающая стипендию. Я плотнее натягиваю кардиган, стиснув зубы.
Я напуганная девушка, у которой нет других вариантов.
Приготовившись к тому, что это будет мучительно, я заставляю свои ноги двигаться и иду к темному углу. Сюда приходят мужчины, подобные тому, что был в автобусе. Если повезет, после такой ночи я смогу выяснить, как девушки становятся сладкой деткой или эскортом. В этом городе полно богатых жителей высшего класса. Они должны платить больше.
Мне трудно проглотить комок в горле, когда я прохожу мимо двух женщин у входа на улицу. По моей коже ползут мурашки, когда я слышу слабый стон дальше внизу, в темных тенях. Мои конечности дрожат и затекают, когда я топаю на маминых каблуках.
Другие рабочие смотрят на меня с пониманием, сочувствием, солидарностью во взгляде.
Резкий вздох застревает в горле, когда я нахожу свободное место. Тайком я подглядываю за одной из женщин поблизости, чтобы понять, что делать, как стоять, чтобы не показаться новичком.
С огромным усилием я разжимаю свои когтистые руки от кардигана, позволяя ему распахнуться и упасть с одного из моих плеч. Ледяной холод пробегает по моим ногам, переходя на живот. Я подавляю дрожь и отвожу бедро в сторону, когда по улице проносится машина. Другие работники квартала озираются, некоторые даже окликают машину.
 
Сюда, милая.
Хочешь хорошо провести время?
Прямо здесь, детка, я дам тебе все, что нужно.
Мой желудок взбунтовался. Все, что я могу сделать, чтобы сохранить свой сексуальный вид. Надеюсь, что это сексуальная гримаса, а не намек на бунт, происходящий внутри меня.
Машина останавливается, и девушка, которая кажется не намного старше меня, наклоняется в машину с самодовольной ухмылкой, разговаривая с пузатым мужчиной средних лет за рулем.
Я сжимаю пальцами край кардигана и выжимаю его в растянутую форму. Боже, лучше бы я сейчас не ссорилась с Девлином. Разбитое сердце, которое я лелею без малейших признаков выздоровления, печально стучит в знак согласия, как будто говорит: — Что ты думаешь, дурочка?
У меня никогда не было ощущения, что я продаю свое тело Девлину.
Деньги, которые он обменивал, чтобы прикоснуться ко мне, были… другими. Как будто это было его оправданием, чтобы быть ближе ко мне. Даже если все это было ложью, мои чувства были настоящими. Они и сейчас настоящие.
Пережить бурю Девлина было легче, чем тот ад, в который я погружаюсь сегодня.
Знакомый звук двигателя уносит мой взгляд в сторону главной улицы. Мой пульс учащенно бьется, пока я ищу глазами красный Porsche.
Он…?
Звук двигателя затихает, и он уезжает. Мое сердце замирает.
Еще две машины медленно едут по тенистой улице, вытаскивая секс-работниц, которые продают свой товар — выгибают тела, морщат губы и дразняще мелькают перед Джонами голыми бедрами.
Я набираюсь смелости, чтобы заговорить с девушками рядом со мной, когда недалеко от моего места останавливается машина. Машина красивая, серого цвета с яркими галогенными фарами. Когда окно опускается, Джон машет мне двумя пальцами. С ужасом в голове мелькает воспоминание о том, как мой отец сделал такое же движение.
— Подойди сюда, — говорит Джон хрипловатым, властным баритоном.
Мой пульс стучит в ушах, а ладони становятся липкими. Я набираю воздух в легкие, не обращая внимания на то, что все мое тело холодное. Расцепив дрожащие колени, я делаю неуверенный шаг. Ужас, смешанный с решимостью, воюет внутри меня, но мой режим выживания включается, чтобы заткнуть ту часть себя, которую я предаю.
За тонированными стеклами я не вижу, что происходит в машине, но он опирается рукой на открытое окно. Хрустящая рубашка выглядит дорого.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, много денег и никаких извращенных запросов.
Может быть, магия звезд, на которых я загадывала желания, наконец-то сработала, и мне прислали сахарного папочку, который захочет, чтобы я сидела и делала домашнюю работу в нижнем белье. Смотреть, но не трогать. Да, точно.
Мне интересно, так ли выглядит отказ органов, когда я спотыкаюсь о трещину в бордюре. Я покачиваюсь на пятках, делая жесткие шаги, чтобы сократить расстояние между мной и машиной.
Джон не выглядит ужасно, так что это так. У него густые темные брови, квадратная челюсть и естественный хмурый взгляд. Он смотрит на меня ясными голубыми глазами, и я вскакиваю, прислонившись к открытому окну.
— Э-э, привет. Привет, — повторяю я, исправляя свой напряженный тон на что-то приближающееся к знойному.
Глаза Джона опускаются туда, где мои руки сжимают его открытое окно в смертельной хватке. Его бровь вздергивается, и я отпрыгиваю назад.
— Извиняюсь. Что…, — я полностью проваливаюсь, но нервы, расшатывающие мой организм, мешают мне думать, — Что тебе нравится?
Джон смотрит на меня еще один удар, тишина затягивается.
Черт! Соберись!
Сделав едва заметный вдох, чтобы меня не стошнило, я трепещу ресницами и смотрю сквозь них, прикусив уголок губы. Надеюсь, красная помада не попадет на мои зубы. Я провожу пальцами по шее, по минимальному декольте — спасибо, единственный бюстгальтер push up из глубины шкафа — вниз по прозрачному материалу, демонстрирующему мой живот, и заправляю пальцы в верхнюю часть кожаной юбки.