Соблазнительный дьявол (СИ)

Парень из баскетбольной команды разглядывает Блэр с ног до головы, высунув язык. Он окликает ее. — Черт, девчонка! Ты можешь подойти прямо сюда, детка.
Блэр игнорирует его и другие волчьи свисты, которые атакуют ее, когда она входит в класс впереди.
Что-то темное пробирается сквозь меня. Стиснув зубы, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не остановиться и не ударить парня. Блэр принадлежит мне.
— Йоу, Дев! Отличный матч вчера вечером. Тот гол в последнем тайме был потрясающим. — Он кивает мне, когда я прохожу мимо, но я не обращаю на него внимания.
Я не показываю своего раздражения и вообще не прилагаю никаких усилий. Все, что я делаю, — это спектакль, который нужно поддерживать. Этот парень не стоит моего времени.
Уголком глаза я вижу, как меняется его выражение лица. Я мысленно отмечаю, что позже выпытаю у Бишопа все, что у него есть на этого парня, чтобы отомстить, когда мне это будет удобно.
Поддаться низменному порыву и ударить этого козла за то, что он подсматривает за тем, что принадлежит мне, сейчас не в моих силах. Я не работаю при свете, я работаю только в кошмарах.
Мистера Коулмана нет в классе, когда я вхожу в дверь. Бишопа тоже нет. Блэр сидит за своей партой напротив моей, прижав подбородок к груди и заложив руку за воротник рубашки, которая застегнута на все пуговицы, не рискуя, чтобы кто-то узнал, что она надела ради меня. На ее щеках красуются двойные пятна, когда она бросает взгляд на людей, которые подходят слишком близко.
Я двигаюсь по проходу между партами, как зловещая тень, постукивая по каждой парте, когда прохожу мимо. Остановившись возле Блэр, я бросаю сумку и сажусь на ее стол. Она откидывается назад, из ее уст вырывается раздраженный звук, когда она наклоняется ко мне. Ее губы складываются в линию, когда она избегает моего взгляда. Темные ресницы взметнулись над ее веснушчатыми щеками.
На мгновение я теряюсь в изучении созвездий, которые вижу в веснушках на ее носу.
Блэр складывает руки под грудью, обнимая себя и отворачивает голову.
Пуговицы на ее рубашке расстегнуты. Я ухмыляюсь, когда вижу, что воротничок под ее топом застегнут на фарфоровой шее.
Наклонившись над ней, я бормочу достаточно тихо, чтобы слышала только она: — Встретимся позже.
— Что? — Блэр резко поворачивает голову, ее гладкие черные волосы развеваются по плечам, как шелк. — Почему?
Я поднимаю брови, безмолвно говоря: — Потому что я так сказал.
Ее подбородок вздергивается, и она поджимает губы. С таким непокорным наклоном, они неоспоримо соблазнительны. Я впиваюсь зубами во внутреннюю сторону губы, чтобы удержать себя в фокусе, прежде чем сорваться вниз и украсть вкус этих губ для себя.
Мистер Коулман входит в комнату, отрывистыми словами призывая класс к вниманию. — Сегодня нам предстоит многое узнать. Займите свои места.
Соскользнув со стола Блэр, я открываю рот, чтобы назначить место встречи, но меня прерывают.
— Девлин, садись. — Мистер Коулман щелкает пальцами. Он начинает писать на доске мелом. — Сегодня мы будем говорить о чтении на этой неделе.
Я бросаю на него раздраженный взгляд узких глаз. Сев на свое место, я подпираю подбородок рукой, скучая по началу урока мистера Коулмана.
Мистер Коулман — один из тех молодых учителей, которые делают вид, что он отлично ладит со своими учениками, потому что он модный или что-то в этом роде. Больше всего он обращается к девочкам в классе, и они держатся за его слова.
Кроме Блэр. Она не стремится участвовать в жизни класса так, как это делают другие девочки.
С аккуратно уложенными каштановыми волосами, прямым носом, одинаковыми ямочками и сильным подбородком он — всеамериканская мечта о здоровом образе жизни. Он выглядит как человек, которому можно доверять, и именно поэтому я не доверяю. Никто не заслуживает доверия.
Он выводит меня из себя.
Смотрю на Блэр, она так же разочарована уроком. Ее тетрадь открыта, но она сосредоточена на другом. Она озабоченно вскидывает брови. Она хоть на секунду перестает волноваться? Наверное, я виноват в некоторых ее проблемах, но она сама навлекла их на себя.
 
Я смотрю на ее шею и представляю, как выглядит ошейник. Я хочу увидеть его. Потрогать его.
Мистер Коулман делает паузу в чтении, когда дверь открывается через десять минут после начала урока. Входит Бишоп.
— Вы опоздали, мистер Бишоп. — Мистер Коулман упирает руки в бедра, словно в насмешку над авторитетом. Ни один ученик здесь не воспринимает всерьез учителя моложе тридцати лет. — Не хотите объясниться?
— Нет, — говорит Бишоп, приподняв бровь.
— Простите?
Я подавляю фырканье. Маленький идентичный звук справа от меня говорит мне, что Блэр находит это таким же смешным, как и я. В моих венах течет тепло от яркого веселья, пляшущего в ее глазах, когда они на мгновение встречаются с моими.
Бишоп проходит мимо мистера Коулмана, как будто он не опоздал. Когда он спускается по проходу, его угрюмое выражение лица превращается в предательский взгляд, который он направляет на Тею. Она опускает плечи и ссутуливается. Он находит свое место, взволнованно вздыхая.
Мертвый воздух заполняет комнату. Бишоп поднимает взгляд на учителя и машет рукой.
— Что ж? — Бишоп щелкает пальцами, идеально имитируя манеру мистера Коулмана. — Я здесь, чтобы получить образование.
По комнате пробегает хихикание и я подталкиваю Бишопа в спину в знак товарищества.
Мистер Коулман работает челюстью, но отпускает Бишопа. — Давайте вернемся к уроку. Кто-нибудь может сказать мне, что вы думаете об отрывке главного героя на странице сорок три?
Рука Теи взлетает в воздух, вместе с несколькими другими учениками. Девочки, у которых он ест из ладони, размахивают руками от нетерпения ответить.
— Да?
— Я думаю, отрывок означает, что важно быть верным себе, — говорит Тея мягким голосом, ее рука все еще частично поднята.
— Да, Тея, — теплым тоном хвалит мистер Коулман, энергично указывая на нее. — Превосходно.
Его зубы слишком белые, блеск ослепляет и сбивает с толку. Фальшивые. Легко заметить его фальшивую маску, потому что я так хорошо умею скрывать, что моя тоже ненастоящая.
Опираясь на то, что я прочитал в книгах по психологии о расстройствах, я перебираю варианты того, что скрывается под блестящей маскировкой мистера Коулмана.
Тея смеется, смущенная поощрением. Я представляю себе застенчивую улыбку, которую она всегда дарит ему, и звездочки в ее больших голубых глазах.
Напротив меня Бишоп крепко сжимает карандаш. Кончик ломается о его записи, когда он специально прижимает его к странице. По его шее пробегает сердитый красный румянец. Колено Бишопа подпрыгивает на несколько секунд, затем он вскакивает со своего места.
— Мистер Бишоп, вы мешаете…
— Отвали, — рявкает Бишоп. — Я ухожу отсюда.
— Если вы уйдете с урока, вы получите наказание.
Бишоп вскидывает руки вверх и захлопывает за собой дверь. Оконное стекло в двери дребезжит.
Тея пискнула и подняла руку вверх. — Мистер Коулман, могу я отлучиться в туалет?
Мистер Коулман смотрит на Тею, пораженно опустив плечи. Он машет рукой в знак разрешения, и она убегает, как выстрел.
Мой любопытный взгляд перебегает от двери к мистеру Коулману. Что-то происходит.
Невольно в голове всплывает та дерзкая фотография из телефона Бишопа той ночью. Сегодня на Тее был такой же свитер. Не может быть, чтобы на фото была именно она, ведь так?
Я выбрасываю эту мысль из головы.
Мистер Коулман задает еще один вопрос, чтобы вернуть класс в нужное русло, но я отключаюсь. Вместо этого я пишу время и место внизу своего чистого листа. Начало обеда, во дворе. Я отрываю его и складываю несколько раз в маленький квадрат.
Когда учитель отвернется, я незаметно кладу записку на стол Блэр.
Блэр прикрывает записку рукой, и на секунду мне кажется, что она собирается смахнуть ее со стола, не читая. Ее холодный взгляд переходит на меня. Развернув записку, она ловкими пальцами прочитывает ее, и ее губы кривятся.