Манкая (СИ)

— Дора, ты еще вспомни, как я на карусели каталась и носила две косички.
— Когда это у тебя косички были? Все время мох на голове. Мексиканский, — Ирине удалось поучаствовать в беседе.
— Правда? А кто жаловался мне, что волосы прямые у нее и кудри не получаются? Еще завидовала!
И понеслось! Нет, не ссоры и брань, а воспоминания. Такие давние, трогательные, что Юля и Митя заслушались. Правда, Юле не в диковинку вот такие беседы, а Митя слушал и улыбался. Засмеялся. А Юленька не смогла отвести глаз от симпатичного Широкова и прошляпила, прозевала момент, когда Митька заметил ее интерес. Горячего взгляда не отвел и даже больше. Ох, опасные гляделки!
— Мить, ты чего там застыл? Где повязка-то? — От слов Ирины Леонидовны Широков даже подскочил.
— Заслушался, — подошел было к дивану, но был остановлен непоседливой Фирой.
— Давай, Мить. Я намажу мазью и повязку повешу.
Он отдал и повязку и подал тубу с мазью Фире. Юлька выпростала руку из под пледа и Фирочка сноровисто, будто занималась этим с детства, наложила мазь и попыталась Юлькину руку запихать в повязку.
— Ушиб небольшой, гематомы нет, припухлости не наблюдается. Это легкий случай. Совсем необязательна повязка, — Юльке совсем не хотелось выглядеть раненой разведчицей.
— Не спорь, дорогая, — Фира повесила локоть соседки на тканевые качели и полюбовалась делом рук своих.
Потом обернулась к Мите.
— Мить, а где мастер класс? Вот все вы одинаковые! Наобещают с три короба, а потом в кусты!
Пламенная речь сестрички Собакевич была поддержана Дорой и Ириной! Мите ничего не осталось, кроме как сдаться, и назначить свидание всем троим завтра вечером в своей квартире.
— Юль, — когда три пожилые дамы занялись беседой и спорами на счет завтрашней встречи, Митя тихо шепнул молодой соседке, — спасай. Если ты завтра не придешь с ними, я либо усмеюсь до смерти, либо выйду в окно.
Юлька подумала, подумала и хихикнула. И ведь совсем ни с чего! Ей плохо и больно. С Кирой поссорилась, почти. Лежит в чужом доме с ушибом локтя. Устала. А ведь поди ж ты, хихикает! Прямо радости полные карманы!
— Я не знаю, что со мной будет завтра, Мить, — вот напрасно она так сказала, потому, что Митя заулыбался!
А она, Юленька, снова засмотрелась на соседа и впала в состояние очаровательной тупости.
— Что будет? Все хорошо будет, Юль. У тебя завтра дел много?
— Две группы, одна за другой. А потом ничего. Ну, в смысле, домой, — вот домой как раз таки было страшно.
Юлька задумалась, и поняла, что Кира даже не написал. Вероятно, занят был гостями. Как обычно, Юля оправдала мужа, взвалив вину за случившееся на себя. Ну, что ей стоило откинуть руку Широкова там, на лестничной площадке и пойти домой?! Пережила бы как-нибудь этот вечер, перетерпела. А теперь что? Кирочка будет сердиться…
— Вот по глазам вижу, что думаешь о плохом. Устрой себе каникулы. Давно у тебя отпуск был, а? Завтра пятница. Впереди два выходных. Приходи, говорю тебе! Будет весело. Вот честно, Юль, бабули и Ирина, это нечто! Я налеплю им творожников и научу соусы делать. Представь, Дора вся в сахарной пудре, Фира месит творог, я весь такой важный, поучаю их, а Ирина смотрит на все это свысока.
— А я там к чему? Митя, вы и без меня устанете хлопотать! — вот очень хотелось Юльке, чтобы ее Митя уговаривал.
С ужасом поняв, что кокетничает, она опустила глаза и замерла. Да, она была уверена, что именно так и кокетничают! Поразительная невинность, учитывая, что она глубоко замужем и за спиной двадцать шесть (почти семь) лет жизни.
— Как это зачем?! Если они насядут на меня со своим щебетом, сделаешь вид, что тебе больно и плохо и все станут скакать вокруг тебя. Я успею передохнуть. Ну, или выйти в окно. Имей совесть! Я тебе кран чинил! — Юлька снова захихикала, понимая, что шутит он.
Как же приятно! Уговаривает и всякое прочее. Жаль, что она не сможет пойти. Кира и так сердится, а если она уйдет вечером к Мите, будет совсем дурно. Нельзя, никак нельзя.
— Я приду, — ага, так и сказала!
 
Иногда слова наши опережают мысли. Странная, но интересная реакция организма. Вот, допустим, вы темноты боитесь, а когда идете в темную комнату, жадно разглядываете все вокруг. Это что? Мазохизм? Ведь можно глаза закрыть или вовсе не ходить, но, ведь идете же… Вот и Юлька, понимая, что «против» больше, чем «за», позволила своему организму дать согласие на приглашение соседа.
— Спасибо, Юль. Век помнить буду доброту твою. Ты по дороге домой купи кило творогу, ага? И приходи. Только, не больше килограмма.
Конечно, Юлька согласилась, тем самым лишив себя всякой возможности отказаться от суаре. Где-то в глубине ее черепной коробочки сверкнула мысль, что творог наверняка есть у самого Мити в ресторане, но она совсем не хотела думать эту мысль и просто расслабилась, слушая щебет старых дам и смех Широкова.
Юлькин телефон ожил и пискнул.
Кира:
«Не жди меня сегодня!»
Юля:
«Кирочка, я все объясню!»
Кира:
«Я не готов слушать тебя, Юль»
Юля:
«Где ты будешь?»
Кира:
«Я буду с теми, кому я дорог!»
Юля уже было собралась написать, как дорог ей Кирочка, но остановилась и призадумалась. Посмотрела на Митю и вздрогнула. Оказывается, сосед наблюдал за ней и весьма пристально. Юля занервничала, прикоснулась к волосам, проверяя, все ли в порядке. Да, какой там в порядке! Вышла из душа, причесалась наспех. Потом в слезах утопала и, наверняка, выглядит жалко и жутко.
Про телефон забыла! А там, между, прочим, любимый муж ответа ждал!
— Малина, — произнес Митя.
— Что? — Юля не поняла и брови ее поднялись изумленно.
— Сюрприз, Юль. Завтра узнаешь.
Москвичке стало любопытно, но вместе с тем, понятно, что ее просто заманивают.
— Это нечестно!
— А я не говорил, что честный, — и глаза его потемнели, мелькнула в них легкая молния, зарница.
Вспыхнула и погасла. А осадочек-то остался… Да еще какой. На Юльку давно никто так не смотрел. Или она не замечала?
Соседки, щебетавшие рядом с молодыми людьми, утомились обществом друг друга и напали с вопросами и разговорами на Широкова.
— О чем вы там шепчетесь, а?
— Все очень просто, Дора Рауфовна. Я заманиваю Юлю на мастер класс.
— Тебе, Мить, мало троих очаровашек? — Ирина изогнула идеальные брови в полупретензии.
— Скорее, много. Я попросил Юлю присутствовать, чтобы ненароком не выйти в окно от небывалого восторга. Ну, или не умереть от дикого смеха, глядя как вы, Ирина Леонидовна, лепите творожники. — Юльке понравилось, что Митя озвучил соседкам то, о чем говорил ей шёпотом о них же.
— Хам! — улыбнулась гранд дама, — С чего ты взял, что я буду выглядеть смешно?
— Все потому, что я еще при первой встрече понял, вы Ирина Леонидовна очень похожи на Жаклин Кеннеди. А я ну никак не могу представить, что жена американского президента лепит сырники на моей кухне. — Широков сформировал на лице загадочную улыбку, и мадам Шульц очаровалась нереально.
Много ли нужно женщине для счастья? Всего-то пара комплиментов от молодого красавца. Одна беда — молодые красавцы неохотно теперь сыпят комплиментами на женщин старше сорока лет. Все же, ошибается ПФР на счет возраста цветения. А уж если у них, у женщин, нет наклеенных ресничек, надутых губёшек и откляченной попки, то даже простым взглядом не удостоят.
— Ну, с Жаклин Кеннеди понятно, а Юляшу для чего заманиваешь? — Дора хитро прищурилась, намереваясь заставить Митю смущаться, ведь он нее не укрылись обнимашки молодых соседей вчерашним вечером.
— Юля врач, мадмуазель Дора. Если сердечный приступ меня настигнет, у меня будет шанс выжить!
 
«Мадмуазель», как и «Жаклин» минутой ранее, расплылась в улыбке.
— Ох, и хитрый ты, Митя, — Фира тоже хотела комплиментов!
— Очень может быть. Но стараюсь я только для вас, Фира Рауфовна. Хочу, чтобы завтра вам было весело в компании друзей. И чем больше их, тем лучше, — Митя изобразил полупоклон, а Фира приосанилась.