Советская фантастика 80-х годов. Книга 1 (антология)

Чудом уцелевший объектив глядел властно, гипнотизировал. Быковец поднял пистолет.
— Не шмей, — прошипела камера. — Перештань шейчаш же!
Быковец тщательно прицелился. Он мысленно видел своих коллег навигаторов, сгрудившихся сейчас в рубке под черным дулом его пистолета.
— Нет! — ясно сказала камера.
Быковец нажал спуск. Стеклянный глаз затянулся свежим бельмом ожога.
— Шенечка! — шепеляво воскликнула камера. — Перештаньте. Зачем же вам неприятношти? — Она помолчала, потом добавила: — Он шошол ш ума. Интерешно, и где это он доштал шебе блаштер?…
Ствол лучемета все еще смотрел на нее. Быковец опустил оружие. Пусть говорит.
Он повернулся к телекамере спиной.
— Шошол ш ума, — шелестели в ней голоса. — Шпятил. Шумашедший! Шумашедший. Шумашедший…
Быковец откинул крышку контейнера. Проклятое семя! И снова грянула молния, и вновь желтые семена превратились в черную пыль.
Голоса в телекамере затихли. Иногда оттуда доносились слабые хрипы и шорохи, отдельные неразборчивые слова, но Быковец не прислушивался к этим звукам.
Он работал быстро, автоматически: один за другим снимал со стеллажей тяжелые ящики с этикетками «Золото», «Серебро», «Медь», вскрывал их и жег то, что было внутри. Он делал это спокойно и методично, не испытывая чувств героя Брэдбери, для которого «жечь было наслаждением». Ничего такого он не ощущал — только злость в самом начале, когда он себя соответственно настроил. Но она скоро прошла…
Земные звездные корабли наткнулись на планету Линор тридцать лет назад. Человечество обнаружило мир, заселенный бесспорно разумными, мирными и трудолюбивыми человекоподобными существами, высшее счастье которых, по всей видимости, заключается в том, что они выращивают каждый свое дерево … И эти очень специализированные голубые и розовые растения дают своим хозяевам продукты питания, ткани, строительные материалы, полезные ископаемые. Они могут извлекать из грунта и накапливать в себе любые элементы периодической таблицы и их всевозможные сочетания. И все они обязательно выделяют воздух — громадное количество воздуха…
Растения, производящие воздух, весьма полезны при освоении новых планет. А это — то самое дело, которым так давно и с такой любовью занимается человечество. И вот уже желтыми семенами с Линора сплошь засеяны Марс, Луна, спутники крупных планет… И вот уже красавцы гипертанкеры, братья светоносного «Люцифера», шныряют челночными рейсами Земля — Линор и обратно и несут к нашей Земле свой драгоценный груз. А мы вырубаем наши дремучие леса, и выкорчевываем наши светлые рощи, и зарываем в нашу родимую землю это проклятое семя. Мы оплодотворяем ее желтыми семенами с Линора и ждем, когда они превратятся в голубые и розовые всходы. И ждать не приходится долго. Они ведь очень неприхотливы и универсальны, эти растения с планеты Линор. Они всегда принимаются, всходят на любой почве, в которую попадают, и всюду цветут пышным и сочным голубым и розовым цветом.
А мы дышим воздухом, которым бесплатно снабжают нас эти замечательные растения…
Бесплатно…
Быковец работал автоматически: снять контейнер — поставить на пол — надавить запор — потянуть спуск…
Голубые и розовые растения, всходящие из этих семян, дают нам ныне металлы, пищевые продукты, одежду и все остальное, что угодно душе. Прежде всего воздух. Но мы вырубаем наши леса, и вся наша планета становится голубой и розовой, как Линор с дальнего расстояния…
Быковец снял со стеллажа очередной контейнер. На крышке стояло: «Золото».
Значит, если посадить одно из этих зернышек в землю, оно прорастет, станет деревом и начнет выкачивать из почвы рассеянный в ней драгоценный металл. Оно протянет свои корни куда угодно. Оно генетически запрограммировано на поиски золота, и оно будет его добывать. Будет откладывать его в своих тканях, пока не превратится в сплошной золотой самородок. Тогда оно принесет новые семена, и после этого его можно будет срубить, а еще лучше вырвать из почвы вместе с корня ми, потому что к моменту зрелости и корни его превратятся в чистое золото. И все это время — а процесс накопления может продолжаться десятилетиями — оно будет очищать атмосферу, вырабатывать громадное количество кислорода.
 
Чудо-дерево, облегчающее жизнь человеку…
Как бы не так!
Вероятно, все начинается именно с этого. Сколько нужно линорских растений, чтобы выкачать все золото с одного, скажем, гектара нашей терпеливой, но небогатой земли? Одно, максимум… Но в земле, хоть она и бедна, есть и другое. Углерод, азот, кремний — не счесть всего, что можно отнять у этой несчастной земли. Так возникают на ней инопланетные смешанные леса. Каждое дерево сосет из почвы свое, и каждое требует индивидуального ухода. И к каждому ставят по человеку, и постепенно мы делаемся все больше не от мира сего, а от мира того — от Линора с его голубыми и розовыми красками…
Быковец потянулся к стеллажу за следующим контейнером. Тот стоял высоко, на втором этаже, и скафандр, скользнув штанинами по плечам, с шелестом упал на пол: Быковец не заметил, когда на груди развязался узел. Он наклонился за скафандром и внезапно ощутил слабость в коленях. Ноги устали. Казалось бы, ничего особенного не делал, но очень долго стоял на ногах. Слишком долго для человека, приученного к сидячей жизни. Приученного сидеть и не выступать…
Он оглянулся назад, на плоды своих сегодняшних трудов. Рядом с опустевшими стеллажами тянулся извилистый ряд ящиков, наполненных пеплом. Довольно много уже, не вдруг сосчитаешь…
Он закрыл очередной ящик, опустился на его крышку и некоторое время сидел расслабившись, отдыхая. Потом натянул скафандр, легкий, почти не стеснявший движений. Мягкий шлем свободно висел за плечами, подобно капюшону дождевика.
В трюме стояла тревожная тишина. Хрипящая телекамера осталась позади, затерявшись среди ящиков с черной пылью, и до ушей Быковца уже не доносились звуки, которые она издавала. В той стороне извивался неровный ряд вскрытых и обработанных ящиков; впереди, справа и слева, насколько видел глаз, тянулись двухэтажные стеллажи, залитые белым искусственным светом.
План трюма Быковец знал: приблизительно 150 метров сплошных стеллажей, посередине слева воздушный тамбур — еще один выход из корабля, а в конце — титановая стена, отгораживающая грузовой трюм от энергетического сердца корабля, реакторного зала. Вот и все. Но неожиданность может подстерегать на каждом шагу. Где, например, роботы, охраняющие реактор? Неужели руководство предусмотрительно упрятало их за бронированные двери?…
Но главное даже не это. Быковец поднял излучатель, посмотрел на счетчик заряда. Тот стоял на нуле. Так. Быковец прицелился в слово «Нефть» на одном из контейнеров и нажал спуск. Ничего не последовало. Он бросил бесполезное теперь оружие в кучу пепла. Стало совсем неуютно. Пора. Небольшая прогулка не повредит.
Он медленно и осторожно, всматриваясь вперед, шагал по пустому узкому коридору, образованному двухэтажными стойками. Неудачно получилось, но будем надеяться на фортуну. Почти невесомый скафандр согревал лучше меховой шубы. Красочные этикетки на ящиках били в глаза, как афиши с рекламных щитов: «Уран», «Платина», «Ртуть»…
Стеллаж слева наконец прервался. Короткое ответвление в нескольких метрах завершалось закрытым люком воздушного шлюза.
Дверь была точной копией той, за которой совсем недавно — а кажется, миновали сутки! — Быковец при содействии старшего штурмана Петрова обзавелся скафандром и пистолетом.
Он достал ключ из кармана скафандра.
Одинаковые двери — если они по-настоящему одинаковы — всегда открываются одинаковыми ключами. Стандартизация! Все воздушные шлюзы «Люцифера» и других гапертанкеров можно открыть одним и тем же ключом. Один ключ для всех трюмов, один для всех тамбуров, один для всех реакторных залов…
Быковец повернул ключ. Дверь распахнулась.
Внутри тамбур выглядел как тот, коридорный. Такие же скафандры, баллоны с воздухом, точно такие же лучеметы…