Подземелье рядом. Новичок (СИ)

Раз ромашка, два ромашка… пятнадцать… двадцать. Надеюсь, за сбор травы мне какой-нибудь стат добавят? Но логика, подсказывала: какие статы, если ловкость равна четвёрке, а телосложение — пятёрке? Вот если бы всё на единичке было, тогда, возможно, и прибавилось что-то. Не поторопился ли я, увеличивая статы? Тридцать седьмой цветок, тридцать восьмой…
Сказать по правде, я не ощутил в себе каких-то значительных изменений из-за увеличения пресловутых статов. А хотелось. Сорок пятая ромашка… И почему ромашка, а не айрик? Пофиг. Ну, может быть, хоть владение ножом прибавят? «За что? За срезание цветов?» — ехидно заметил кто-то скептически настроенный в моей голове. Убрав очередную партию срезанных цветов в инвентарь, я перекинул заточенную костяшку в левую руку и снова принялся за дело. И почувствовал, как стало сразу менее удобно, — вот и потренируем левую руку.
Полтора часа я потратил на сбор цветов айрика, 789 штук сейчас лежало в инвентаре. Не, я уже раз десять со счёта сбился. Это сам интерфейс подсчитал, разложив цветы в две ячейки: в одной было ровно 500 штук, а во второй остатки. Путём нехитрых подсчётов прикинул, что этого мне хватит на тридцать одну попытку получить пять порций малого зелье здоровья. Это если вспомнить, что грибов у меня ещё нет, а порционных мензурок всего десять.
Всё это время Хугин просидел над входом в подземелье, охраняя моё спокойствие. Сделав глоток воды из бутылки с растворённой в ней глюкозой и аскорбиновой кислотой, такое себе зелье восстановления, но хоть что-то, я достал свой верный двуручный топор. Спуск в катакомбы был неширокий, по моим прикидкам: метр тридцать — метр пятьдесят. Крутые, уходящие вниз ступени, давно были засыпаны землёй, и на них уже даже трава проросла. А для того чтобы войти в чернеющий дверной проём, мне придётся присесть на корточки.
— Вперёд! — я указал топором направление. — То есть вниз.
Хугин, как сидел на земле над дверным проёмом, так и спрыгнул вниз, подкорректировав падение полураскрытыми крыльями. И только тут я сообразил, что снова не взял с собой никакой альтернативный источник света, понадеявшись на игровые факелы. Надо обязательно купить заклинание «кошачий глаз» или его аналог, сколько бы он ни стоил.
Перебравшись через насыпь, я замер, дожидаясь пока глаза к темноте привыкнут. Где-то через минуту, я смог различить, что нахожусь на своеобразной лестничной площадке, от которой вниз вёл как минимум ещё один лестничный марш. А вот там, внизу, я еле-еле различил пляшущий отблеск пламени от факела.
Уже привычно оглядев углы в поиске чего-нибудь интересного, вдруг заметил слабое голубоватое свечение рядом с берцем. Это был обыкновенный тёмный голыш, мало чем отличающийся от ещё парочки подобных, лежащих неподалёку, разве что светился. Прямо как кристалл эргона, только тот светился золотистым, более ярким и насыщенным цветом. А этот бледно-голубым, еле заметным, будь тут чуть посветлее, возможно, и не заметил бы.
 «Галька, аккумулирующая ману».
— Очень познавательно, — хмыкнул я. — И что мне с ней делать?
Понятно, что если светится, то вещь ценная. Вот только насколько? А если ещё вспомнить поговорку: не всё, то золото, что блестит. То призадумаешься, — а можно ли трогать камешек руками? Хотя выскочившее системное окошко в красноту не уходило, да и брать его я буду перчатками. Камешек занял целую ячейку в инвентаре.
— Что нашёл? — обернувшись, поинтересовался ворон, стоящий на верхней ступеньке лестницы, ведущей вниз.
— А ты не заметил?
— Нет, хотя вроде всё осмотрел.
Я достал камешек из сумки и, раскрыв ладонь, показал гальку Хугину.
— И что с ним? — склонив голову набок, удивлённо каркнул ворон.
— Он светится, примерно, как кристалл эргона, только слабее.
— А разве кристалл светится?
Настало время мне открыть рот от удивления и вытаращиться на ворона:
— А разве нет?
— Я не замечал.
Я с трудом подавил тут же возникшее желание достать кристалл и продемонстрировать его фамильяру. Но убрал гальку в инвентарь.
 
— Хорошо, с этим потом разберёмся. Одно понятно: в поиске подобных камней ты мне не помощник. Ладно, давай спускаться.
И мы начали спуск. Ворон, словно воробей-переросток, тяжело, даже не помогая себе крыльями, спрыгнул с верхней ступеньки на следующую, а я, перехватив поудобнее топор, готовился последовать за ним.
Цок! Острые когти ударили в камень. Птиц заматерел, обретя плоть, и… Цок! Еле слышный в обычной ситуации звук, если не громыхает горным обвалом, то эхом от стен отражается: цок… цок…
Цок! цок… цок… Я мотнул головой, стряхивая наваждение. А птиц уже на нижней площадке, чуть переваливаясь с боку на бок, идёт проверять коридор. Цок. цок… цок… Шлёп… шлёп… — это уже мои шаги.
У самого угла ворон остановился, обернулся, дождался, когда я спущусь, и только потом заглянул. В голове тут же раздался тревожный звон, а на мини-карте появилась красная точка, движущаяся в нашу сторону. Хугин тут же отпрянул назад, ещё раз взглянул на меня и, дождавшись моего кивка, выпрыгнул в коридор навстречу красной отметке. А я, встав поустойчивее и подняв топор, принялся ждать, косясь на мини-карту и понимая, что совершаю ошибку. Но я был не в силах не отслеживать фамильяра по ней.
Судя по скорости контура Хугина, он летел, а красная отметка ускорилась. Цок-цок, цок-цок… «Это было не эхо!» — осенила меня запоздалая догадка. Контур птица резко затормозил и уже гораздо медленнее двинул обратно. Цок-цок-цок! Цок-цок-цок!
— Бл@ть! — так и крышей поехать недолго!
Ворон показался в дверном проёме, дёргающийся из стороны в сторону, волочащий за собой крыло. Птиц ткнулся клювом в стену, заметался в панике, затрепыхался, замер на мгновение, и наконец-то вроде как увидев дверной проём, порскнул в него.
— Кар! — насмешливо выдал он, проскакивая мимо меня, спокойно сложив оба крыла. П@здец, он актёр! У меня даже сердце ёкнуло. Только хотел высказать, что в душе накопилось, как в тот же момент из-за угла выскочил скелет с вытянутыми вперёд руками и шарящий взглядом по полу. Обух топора обрушился на его череп, разом пробивая шипом посеревшее от времени темечко. На пол рухнули уже не скреплённые между собой кости.
— Кар! — всполошился птиц.
— Динь! — вторил фамильяру тревожный звон, — на мини-карте рядом со мной вспыхнул красный кружок. А ахиллесово сухожилье на правой ноге тут же сдавили. Слава новым берцам, клыки немёртвой крысы их не прокусили.
Так уже было и потому, не мешкая, и особо без эмоций обрушил на костяк крысы топор. Бил по позвоночнику сразу за головой. Одного удара хватило, чтобы череп отделился от костяка.
— Хугин, контроль коридора.
— Кар! — ворон подпрыгнул со ступеньки и, взмахнув крыльями, пролетел мимо меня, обдав ветерком. А я огляделся, пытаясь выяснить, откуда взялся неупокоённый костяк крысы. И стоит ли ждать оттуда ещё гостей?
Из-под лестницы, как я предположил поначалу, он точно выбраться не мог. Ступени плотно прилегали к стенам, и между ступенями свободного пространства не было, один монолитный камень. Сощурившись, чтобы хоть как-то усилить зрение, осмотрел сами ступени. И увидел. Цепочка следов спускалась практически по моим отпечаткам подошв. На верхней площадке была⁈ Как я просмотрел? Зарылась в куче мусора? Пойти проверить, где именно?
Не знаю почему, но эта мысль мне показалась здравой. Но для начала стоило избавиться от своеобразного украшения, висящего на берце и продолжающего полыхать багровым огнём из глазниц. Да и дроп из черепов собрать надо. Прежде чем запустить руку в сумку, я взглянул на мини-карту, — где там мой фамильяр? А мог и так увидеть. Ворон сидел на полу в коридоре, видимый в дверной проём. Караулит. На душе стало чуточку полегче.
Свет адского пламени отразился на жале отвёртки, входящей в глазницу крысиного черепа. А теперь ещё и пошерудить там посильнее, чтобы огонь этот потусторонний потушить. Потушил. А теперь при помощи той же отвёртки разжать челюсти, наконец-то освобождая свою ногу.