Ведьма и бог

Старательно избегаю его взгляда. Не перестаю думать о том, что сказала Психея. Если ни один из сыновей Афродиты ни на кого не влияет, то все очарование, которое нахожу в Деймосе, исходит не от этого места, а от меня. Меня так сильно тянет к нему без вмешательства Эроса или его матери.
– Что это значит? – хрипло удивляется он.
– Встретившись с Фобосом, я все поняла. Возможно, мы поженились ради мира, Олимпа и процветания ведьм, но истинные причины брака – спасти мою сестру и помочь вашему брату. Я собираюсь вам помочь. Но вам не нужно притворяться заботливым мужем. Мне это не нужно.
– Все не так просто, – нервно возражает он.
– Все так и есть! – восклицаю я. – Я ценю ваши усилия и доброту, но если все, что вы чувствуете ко мне, – ужас, не стоит заставлять себя!
Мое дыхание учащается. Возникает острая потребность оттолкнуть его. Мне нужно защищаться. Я не хочу, чтобы он добрался до меня или засел слишком глубоко в сердце, рискуя причинить еще больше страданий. Поэтому я буду отталкивать его изо всех сил.
– Это совсем не так.
Поднимаю руки и раздраженно их опускаю.
– Ведьмы заставляют вас нервничать с тех пор, как одна из них ударила вас, и я это прекрасно понимаю! Вы выбрали меня, потому что у меня нет сил, но я остаюсь одной из них! – решительно заявляю я.
Перевожу дыхание и пытаюсь успокоиться, в то время как он явно ошеломлен.
– Мы не обязаны продолжать притворяться, – добавляю я.
Глаза наполняются слезами. О, только не это, я не хочу плакать перед ним!
– Мы переспали, чтобы Афина знала, что мы серьезно относимся к этому союзу, ничто не подталкивает нас идти дальше. Если вы действительно хотите найти себе невинную девушку, я вам это разрешаю! Ищите! Вам, вероятно, будет удобнее со смертной, которая ничего не знает ни о вас, ни об этом мире.
– Элла! – рычит он, на этот раз сердито.
Сжимаю пальцы в кулаки. Нужно оттолкнуть его как можно сильнее!
– Вы лжете себе и в то же время обманываете меня! – Я увлеклась и не оценила силы упрека.
– Ты ничего не знаешь о том, что видела вчера! – начинает он, резкий голос заставляет стены дрожать.
– Да, я ничего не знаю! – подтверждаю я тем же тоном. – Потому что вы испугали меня и не соизволили объясниться, вернувшись сюда!
Мы обмениваемся упреками, не погружаясь в проблему. Я, считавшая его семью поверхностной, уподобилась им. Да, вчерашний день с ним был чудесным, но мы ни разу не обсуждали то, на что надеялись или что чувствовали. Мы никогда по-настоящему не открывались друг другу.
– Я злюсь на вас, потому что мне… хорошо с вами, – говорю более спокойно, вытирая слезы, катящиеся по щекам. – Но между нами ничего нет.
Его суровое лицо искажается. Испытываю искренние эмоции, которые заставили бы сказать, что он думает то же самое, но не могу прочитать его взгляд. Он подходит ко мне, я возмущенно отступаю на шаг.
– Мне тоже хорошо с тобой. Никогда не заставлял себя притворяться в твоем присутствии.
Застываю, не зная, что об этом думать. Это удивительное признание с его стороны. Он, должно быть, прекрасно видит, что все еще сомневаюсь, поскольку с серьезным видом протягивает ко мне руку.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Что?
– Пойдем, увидишь.
Неужели он снова уклоняется от диалога?
– Нас ждут внизу.
– Пойдем, – настаивает он, не теряя чертовой уверенности. – Пожалуйста.
Мне любопытно, но я не хочу, чтобы мной помыкали. Поэтому осторожно беру его за руку, не проявляя излишнего нетерпения. Деймос телепортирует нас.
  
Глава 22
 
Скала, на которой мы оказываемся, находится недалеко от Китиры. Море разбивается о камни вокруг нас.
На вершине одиноко стоит дерево, окруженное сухой травой. Деймос помогает забраться к нему. Издали вилла Ареса и Афродиты кажется крошечной. Это, наверное, самое уединенное место, которое я когда-либо видела. Единственный способ попасть сюда – телепортация, потому что ни одна лодка не сможет приблизиться из-за подводных камней.
– Что мы здесь делаем?
 
– Здесь я проводил время с Фобосом, когда мы были детьми.
Моя крепость одиночества – домик на дереве, маленький и уютный, но его… кажется отчужденной. Мысль о нахождении здесь детей вызывает грусть.
– Почему?
– Потому что я бог ужаса, а брат – бог страха. Когда мы злились или волновались, наши силы выходили из-под контроля и все боялись нас. Поэтому мы перемещались сюда, чтобы быть вдали от растерянных лиц.
Скрещиваю руки на груди. Слишком хорошо представляю реакцию людей, попадающих под грозный взгляд Деймоса, но никогда не задумывалась, что чувствует он. Как я могла игнорировать это?
Ведь у меня был похожий опыт.
– Я хотел разделить с тобой это место, ведь ты меня понимаешь.
Киваю, тронутая. Он пытается показать, что у нас есть общего: затворничество, добровольное или навязанное.
– Я провела долгие дни одиночества в хижине на вершине дерева.
– Я почувствовал это, когда лег рядом с тобой. Это заставило меня захотеть поцеловать тебя.
Это самое странное и самое интимное заявление, которое Деймос когда-либо делал. Оно на мгновение лишает меня дара речи. Муж смотрит вдаль. Его руки снова спрятаны в карманы. Он должен чувствовать себя здесь немного увереннее или, по крайней мере, комфортно.
– Значит, мое одиночество привлекло вас?
– Да.
Он поворачивается ко мне стороной лица с голубым глазом.
– Это странно, знаю.
– Хм, немного.
На самом деле это меня радует. Одиночество, которое делает его таким недоступным, всегда возбуждало меня.
– Я часто думала, что мне не одиноко с тобой, – шепчу под биение сердца, которое оглушает.
Не говоря ни слова, он находит своей рукой мою и переплетает наши пальцы.
– Я тоже так думаю.
Тяжесть спадает с моих плеч. В этом вопросе мы на одной волне. Но остается еще кое-что.
– Я тебя пугаю. – Я повышаю голос.
Деймос улыбается, качая головой.
– Нет, не пугаешь. Брат боится меня, потому что моя сила свела его с ума. Я боюсь, что могу причинить тебе такой же вред.
Сердце пропускает удар.
– Но ты постоянно себя контролируешь.
– И я должен продолжать это делать. Отец помогает мне…
Для него все должно быть так кристально ясно и логично. Тем не менее начинаю понимать, что значил всплеск насилия, свидетелем которого я стала вчера.
– Выпустить пар?
– В некотором смысле.
Он смущен. Я не могу одобрить этот метод, но цель обоснованна.
– Ты поэтому боишься последствий влияния чужих сил?
– Не могу смириться с тем, что другие могут меня контролировать.
Он признается рокочущим голосом, полным решимости и страха.
– Эрос не испытывает ужаса в твоем присутствии, и я тоже. Так почему ты думаешь, что находишься под влиянием его силы?
– Из-за осторожности.
Намек на высокомерие в ответе, вероятно, один из защитных механизмов, заставляет вздрогнуть. Становлюсь перед ним, чтобы посмотреть в глаза.
– Ты хотел поцеловать меня вдали от братьев.
Он вздыхает и прижимается лбом к моему.
– Элла.
Он скользит по моим щекам и берет в ладони мое лицо. Ощущения от его прикосновений сравнимы с американскими горками: аромат дикой коры, хриплые стоны, теплые, как виски, и ослепительное присутствие… Сжимаю его рубашку.
– Скажи это.
Деймос обхватывает мои плечи руками и опускает их ниже, на поясницу, притягивая к себе.
– Я хочу тебя каждую минуту.
Меня охватывает приступ лихорадки.
– Это желание исходит только от тебя.
Он целует меня в губы, не задерживаясь, как раз так, как нужно, чтобы свести меня с ума.
– Тебе придется выбрать между «ты» и «вы».
Улыбаюсь с ощущением, что поднялась на гору и обнаружила соблазнительного мужа.
– Не отталкивай меня.
Он, в свою очередь, улыбается, поглаживая кончиками пальцев мою щеку.
– Я женился на тебе, чтобы спасти брата, но твое обаяние ужасно влияет на меня.