Запрещённый приём (ЛП)

— Нет, я хочу знать, где он, на случай, если мне придется его убить.
Была у нас когда-то та стадия дружбы, когда я не поняла бы разницы между этими формулировками, но это было давно. Олаф, он же маршал Отто Джеффрис, был серийным убийцей. Мы с Эдуардом это знали, но доказать не могли, а Олаф никогда не совершал преступлений на американской земле, насколько нам известно. Я ни разу не видела, как он делает свои темные делишки. Эдуард видел. Он решил, что убьет Олафа, если увидит это еще раз. Они оба хорошо знали правила игры. Пока что Олаф никак не нарушил закон, и у Эдуарда не было повода его убить, но он за ним присматривал. Олаф пропал с радаров, когда подхватил ликантропию — даже с радаров Эдуарда. Когда он появился вновь, уровень его контроля над собственным зверем превосходил навыки большинства ликантропов. Олаф был жутким социопатом и серийным убийцей, но когда его вызывали на дело, осечек он не давал.
— Значит, если я кину клич по официальному каналу, мне пришлют его. — Сказала я.
— Боюсь, что так. — Ответил Эдуард.
— Ну блядь.
— Согласен.
— Я обойдусь и без группы поддержки, Эдуард. Ньюман достаточно хорош.
— Приятно знать.
— Ага. — Сказала я, но про себя материлась почем зря. — Я думала, Олаф где-нибудь в своей домашней зоне работает. Какого хрена он забыл на Верхнем Среднем Западе?
— Он выслеживает преступника-оборотня.
— И как он близко от меня? — Поинтересовалась я.
— Близко.
— Насколько?
— Очень близко.
— Эдуард, говори как есть.
— Если он бросит свою охоту, то будет у тебя в течение часа.
— Если полетит или поедет? — Спросила я.
— Если поедет.
— Блядь.
— Заметь, ты это сказала, а не я.
— И я наверняка скажу это еще очень много раз, если мне придется иметь дело с нашим готичным громилой-психопатом.
— Тебе не придется иметь с ним дело, Анита. Продержись там до моего приезда. Я буду через шесть часов или чуть раньше.
— Ты считаешь, что приезжать сюда — это перебор.
— Если бы ты верила в то, что говоришь, ты бы мне не позвонила.
— Я не думаю, что Ледук настолько опасен, чтобы ты все бросил и приехал.
— Тогда зачем ты мне позвонила?
Я поразмыслила над ответом пару секунд и, наконец, сказала:
— Если бы Ньюман не приставил ствол к голове Ледука, он бы меня застрелил. Я сдала все оружие прежде, чем вошла в клетку.
— Сдача оружия — это стандартная процедура. — Сказал Эдуард.
— Я в курсе. Потому я это и сделала. Я и раньше это делала. Но обычно угрозу представляет заключенный, а не копы.
— Ледук тебя напугал. — Мягко произнес Эдуард.
— Он бы это сделал. Он бы в меня выстрелил.
— Я буду через шесть часов или раньше.
— Звучит как план. — Заметила я.
— Так и есть, но если дело обернется туго, пока я буду в самолете, и твой выбор будет стоять между смертью и вызовом подкрепления, обещай, что кинешь клич по официальному каналу.
— Нет, Эдуард.
— Анита, если ты попадешь в больницу или умрешь раньше, чем я до тебя доберусь, я разозлюсь.
— Но я же ни разу не работала с Олафом без тебя. Кто будет помогать мне держать его на расстоянии?
— Я знаю, что не работала. Я и сам не в восторге от этой идеи. Но его хорошо иметь под боком в драке.
— Он — зло.
— Иногда зло — это то, что помогает тебе оставаться в живых.
— Не всегда достаточно просто остаться в живых, Эдуард. Нужно как-то жить с тем, что ты сделал.
— Обещай мне, Анита.
— Блядь, Эдуард…
— Если бы я был на твоем месте и ты бы знала, что Олаф неподалеку и может меня спасти, что бы ты сделала?
— Это нечестно. Он не тебя хочет видеть своей подружкой серийного убийцы.
— Ответь на мой вопрос, Анита.
— Ты мне как-то сказал, что если он ко мне подберется, его надо будет пристрелить на месте и не ждать, пока он что-нибудь выкинет. Что лучше я попаду под суд, чем приму смерть от его рук.
— Я помню, что я сказал.
— Так какого хрена ты хочешь от меня этого обещания?
— Думаю, ты в состоянии утрясти ситуацию с эмоциональным багажом относительно Олафа в течение шести часов и при этом не тратить на него патроны. В последний раз он вел себя с тобой прилично — как в профессиональном плане, так и в личном.
 
— Я не останусь без оружия при Ледуке и его людях, и просто дождусь тебя.
— Анита, пообещай мне, что ты это сделаешь. Я не хочу объяснять Жан-Клоду, Мике или Натэниэлу, или кому-то еще из твоих ребят, что ты погибла, потому что была слишком упряма, чтобы принять доступную помощь.
— Дело вовсе не в моем упрямстве, Эдуард. Ты это знаешь.
— Если мы позволим нашему страху управлять нами, Анита, считай, что мы уже мертвы.
— Ты этого громилу тоже боишься.
— Я не отрицаю, и мысль о том, что он будет рядом с тобой, пока меня нет, пугает меня до усрачки.
Я застыла. Эдуард никогда не признавался вслух, что боится чего-либо.
— Ладно. Ладно, я обещаю, что если ситуация накалится до такой степени, что Ньюмана мне будет недостаточно, я кину клич по официальному каналу, даже если это будет означать, что Отто Джеффрис прискачет мне на помощь.
— Спасибо. — Сказал он.
— Не за что. — Ответила я.
Он отключился, чтобы проверить ближайшие рейсы, а я, наконец, выбралась из машины, чтобы присоединиться к своим коллегам-офицерам. Выяснилось, что кто-то из членов семьи вернулся домой, и помощник шерифа, который присматривал за местом преступления, разрешил им сменить код на воротах. Ледук все еще орал на кого-то по внутренней связи, когда ворота открылись. Он тяжело дышал, направляясь обратно к своей машине. Кажется, что-то отразилось на моем лице, потому что он сказал:
— Видать ваш личный звонок был не слишком радостным.
— Мои личные дела вас не касаются.
— Нехрен огрызаться на меня только потому, что кто-то из ваших бойфрендов отбился от рук.
Я шагнула к нему, вторгаясь в его блядское личное пространство. Он был крупнее меня, так что я, вероятно, казалась смешной, но мне было наплевать.
— Что ж, я пыталась быть милой, но если вам это не нравится, мы пойдем другим путем. Я звонила другому маршалу, чтобы вызвать подкрепление, потому что вы тыкали в меня пушкой, и я решила заиметь побольше стволов на своей стороне баррикад.
Я пожалела о том, что сказала, как только слова вылетели у меня изо рта. Мне даже не нужно было видеть боль в глазах Ледука, чтобы пожалеть об этом. Жесткий и мертвый взгляд, который сменил эту боль, прошелся по моей спине могильным холодом. Я только что выдала ему мишень для его страха и гнева, и этой мишенью была я сама. Это было глупо, этого следовало избежать, и я сама была в этом виновата.
  
9
 
Когда мы все расселись по своим тачкам, Ньюман попытался сделать вид, что все в порядке, но он был зол и расстроен, и не мог это скрыть. Я решила не мучить его и сказала:
— Я паршиво вела себя снаружи, мне жаль.
Руки Ньюмана сжимались на руле чуть слишком сильно, когда он ответил мне, стараясь контролировать свой тон.
— Разве не ты мне как-то сказала: «Не извиняйся, просто сделай лучше в следующий раз»?
— Это одна из причин, почему я снисходительна к ошибкам новичков — я сама ошибалась точно так же. Язык мой — враг мой, и с моим темпераментом он всегда бежал впереди телеги.
— У нас с Дюком все успокоилось. — Сказал он, осторожно въезжая на территорию следом за шерифом.
— Я знаю, и мне жаль, что я не удержала себя в руках и все испортила. — Какое-то движение позади нас заставило меня обернуться, чтобы увидеть, как закрываются ворота.
— Я позвал тебя, чтобы улучшить наше положение, а не ухудшить его. — Ответил Ньюман. Деревья по обеим сторонам от дороги были огромными. Я вновь почувствовала, что это место было построено уже очень давно — по крайней мере, достаточно давно, чтобы срастись с лесом вокруг нас.
— Я в курсе. — Сказала я, почувствовав раздражение от того, что Ньюман продавливал эту тему.