Чтобы помнить (СИ)
Кричать рядом с квартирой Илья не мог. Не дай бог проснётся и услышит Мишка. Просто пытался закрывать лицо руками, хотя и руки тоже как-то спрятать бы, тату только начали подсыхать и приносили большой дискомфорт. О чём это он? Чёрт! Его сейчас забьют нахер, а он про картинки думает, идиот.
Собственно, это было единственное, о чём он вообще успел подумать. Очередной удар в голову — и сознание его покинуло.
***
Несколько дней подряд Климов пытался дозвониться до Ильи, но слышал только автоответчик. Желание увидеться с парнем было настолько сильным, что Климов не выдержал и снова поехал к нему домой. На этот раз нянька-терминатор выглядела намного менее воинственно и на вопросы об Илье разрыдалась в цветастый передник. У Климова скрутило живот от страха: чувства мало ему знакомого, но от этого не менее сильного и неприятного.
— Что случилось? С кем? С мелким?
— Ох, да нет же! С Мишенькой всё в порядке. А Илюша в больнице. На него хулиганы напали. Прямо на лестничной клетке. Я его утром нашла, когда к себе за манной крупой выбегала. Хотела каши сварить, а он лежит, весь в крови. Как мёртвый совсем, — она снова начала всхлипывать.
— Сколько он там пролежал? Долго? Как же так? Ведь, наверное, драка была, шум. Он же должен был на помощь позвать! Неужели вы ничего не слышали?
— Да не мог он позвать! Не мог! У Мишеньки слабое сердце. Его нельзя волновать. Он, наверное, специально молчал, пока эти сволочи его били.
— А кто, вы знаете?
— Нет. Их трое было. У нас камера стоит на площадке. Это Василия Степановича из сто сорок девятой. Он сам ставил, чтобы выяснить, чей кот ему на дверь всё время гадит. Полиция, наверное, уже всё проверила и скопировала. Но я думаю, если попросите, Василий Степанович вам даст посмотреть.
— А с мальчиком у вас всё в порядке? Вы вроде бы не круглосуточная няня?
— Да всё хорошо, только бы Илюша поправился. Но мне некогда было к нему съездить, продуктов отвезти. Да и не с руки с Мишелем по магазинам. А Илюшу выпишут во вторник. Говорят, что всё, что ещё не зажило, сможет зажить и дома на диване.
— Серафима Петровна, вам, может, сходить куда-нибудь нужно? Я могу присмотреть за мелким.
— Нет, что вы, что вы! Он напугается чужого человека, плакать начнёт.
— Ну хорошо, я завтра заеду. А этих сволочей я найду, я вам обещаю. В порошок сук сотру! — Климов вышел, тихо прикрыв дверь, и направился в сто сорок девятую квартиру.
========== Часть 8 ==========
Климову снилась ласточка. Маленькая чёрная ласточка на запястье тонкой, почти хрупкой руки. Сначала это был просто рисунок, потом он начинал дрожать по контуру, обретал цвет, объём, фактуру. Потом птица отделялась от светлой кожи и встряхивала перьями, расправляла свои маленькие крылья, взлетала и, сделав круг над Климовым, пытающимся схватить её руками, улетала за горизонт.
«Но это нечестно! — ему хотелось кричать. — У меня ведь нет крыльев! Я никогда не смогу догнать тебя!»
А в ответ издалека, из-за горизонта слышался тоскливый плач, со всхлипами, навзрыд.
«Не смогу догнать! — безмолвно кричал вслед улетевшей птице Климов. — И помочь не смогу!»
И просыпался.
Третий раз за ночь видел этот грёбаный выматывающий сон и просыпался в холодном поту со звенящим от горя и обиды плачем в голове.
Это было невыносимо. Пришлось встать и сварить себе кофе. Спать больше не было ни желания, ни смелости.
Внутри ворочалось и не унималось чувство беспокойства за Илью. Хотя Серафима по телефону вечером сообщила, что ему намного лучше, но этот дебильный сон…
Вчера пришлось посуетиться. Сосед, тот, который с камерой, упираться не стал и записи предоставил. И даже заявил, что вспомнил, как один из нападавших на днях мелькнул на съёмке. Они вместе просмотрели недельные записи и нашли таки парня с девчонкой, которые вывалились из лифта, целуясь, огляделись и, видимо, поняв, что вышли не на том этаже, снова вошли в кабинку и уехали.
Парень был один из напавших на Илью. А девчонка, по словам соседа, жила двумя этажами выше. Климов сразу же пошёл её навестить, а Василий Степанович решил позвонить в полицию и сообщить о том, что вспомнил.
Климов нашёл девушку, поговорил по душам, выяснил всё необходимое. С такими данными найти сволочей не составит труда. Потом поехал к Кричевскому, и тот долго поил его коньяком и только что за ногу к батарее не пристегнул, чтобы Климов не бросился на разборки прямо на ночь глядя.
— Завтра, Клим. Всё завтра. Пробьём, где и чем они живут, и устроим им их личный армагеддон. А сегодня ты должен успокоиться. Езжай домой и не пори горячку. Парню ещё понадобится твоя поддержка, а если ты сядешь за самосуд, толку с тебя будет, как с козла молока.
Успокоиться не получалось. Сон не принёс необходимого душевного покоя, а только довёл до крайней степени истерии.
Пропикало пять утра.
Климов выпил чашку горячего кофе, побрился, оделся и сел перед телевизором выждать ещё хоть пару часов, чтобы наконец начать приводить свой план в исполнение.
***
После звонка Василия Степановича в полицию двоих нападавших задержали на следующее же утро. Взяли обоих в одной квартире, потому что ими оказались родные братья. Мать их закатила истерику, начала звонить по знакомым, пытаясь что-то сделать, не очень в этом преуспела, но из-за её звонка отцу главного зачинщика избиения, этот самый зачинщик, Глеб, узнал, что и за ним скоро приедут, и срочно слинял из города.
Двое задержанных особо не отпирались, но вот причин своего поступка назвать не смогли. «Просто за компанию. Друга поддержать», — эту версию и озвучили в отделении полиции, куда с утра завалился Климов узнать подробности.
— Эти суки полюбому отделаются мелкими неприятностями, — звонил Ричу разъярённый Климов через пять минут после ухода из полиции. — Слишком много бабла у их предков. А главный сбежал! Я говорил, мало толку от ментов. Значит — план «Б» в действии.
Жена Рича, Ольга, хороший бухгалтер, в свободное от цифр время имела нестандартное для девушки хобби — была классным хакером.
Климов за полдня собрал максимум информации о нападавших и предоставил всё ей на блюдечке с голубой каёмочкой. Жизни, по крайней мере в этом городе, этим тварям теперь точно не будет. Даже если им удастся избежать ответственности. Столько компромата и подстав было вброшено о них в сеть и с их страниц и с левых, что из учебных заведений братьев точно выпрут, а Глеб лишится приличной должности. Подробности их личной жизни будут так красиво, нестандартно и многообразно описаны и подтверждены фейковыми фото, что если всё же сядут (что весьма сомнительно) — им вообще пиздец.
После проделанной работы Климову немного полегчало. Но не так уж, чтоб совсем.
***
Войдя в палату к Илье, Климов с опаской рассматривал лицо спящего парня, прислушиваясь к своим ощущениям. Сможет ли он, выдержит ли, не сорвётся ли прямо сейчас, круша дешёвую больничную мебель и хлипкие гипсокартонные перегородки, вытерпит ли боль от вида избитого лица и перебинтованного хрупкого тела, ставшего вдруг почему-то таким близким, таким необходимым, что внутри всё ныло и дёргалось, так хотелось прижать к себе и не отпускать больше никогда.
Но вместо этого усилием воли разжал стиснутые кулаки и, присев на кровать, невесомо провёл пальцами по багровой щеке, потом по израненной нижней губе, покрытой подсохшей корочкой. Дыхание Ильи изменилось и он открыл глаза.
— Привет.
— Привет.
— Как ты?
— Как видишь. Жив пока.
— Это хорошо. Я у твоих был. С малым всё в порядке. Скучает только. Серафима волнуется. Еды кучу тебе передала.
— Не стоило беспокоиться. Меня хорошо кормят. Ни к чему это. — Илья покосился на просвечивающие сквозь пакет яблоки.
— Не умничай. Тебе витамины нужны. Быстрей поправишься.
— Мишке они нужнее, — отвернувшись к окну, едва слышно прошептал Илья. — Когда теперь заработаю…