Чемпион (СИ)

И да, у тёмных эльфов (да и у светлых, как мне рассказали) была довольно странная система власти и престолонаследия. В том смысле, что должность князя была выборной, и на неё мог претендовать любой член правящего рода, обладающий достаточными силой и опытом. Однако после выборов, что проводились как раз «Высшим Советом», состоящим из глав кланов и крайне авторитетных товарищей, вроде Фукуроэль, выбранный князь получал в свои руки абсолютную власть уровня полноценного самодержавного монарха или императора, а также новое коронационное имя. В принципе, это мало что меняло, и, как правило, власть передавалась его же старшему сыну, ведь того должно учили и у него по определению больше жизненного опыта, чем у младших детей, но на крайний случай (будь то внезапная трагедия или, наоборот, рождение в роду, но не лично у князя, яркого гения) механизм выборов существовал. Собственно, с учётом срока жизни эльфов и порождаемой им возможности присматриваться к кандидатам лет по двести до выборов, система работала успешно и надёжно. Впрочем, оно и логично, мы же говорим об эльфах, что вполне способны в планирование на такие сроки.
А дальше мгновения отдыха, увы, пролетели непозволительно быстро, да и мои подозрения подтвердились. В смысле, вся округа ведь реально была зачищена, а значит, большая часть членов клана Гард, а также всех других, внезапно оказались не то чтобы совсем свободны, но воли у них появилось заметно больше. А это и «старшие сёстры», и «тётушки», и «подруги семьи», и «дочери подруг семьи», и… Короче, близняшки не одобряли! И тиранствующие архимаги с замечательными ушками! И даже волкодевочки — и те не одобряли! Потому было принято стратегическое решение дальше спасать мир как можно скорее. Впрочем, я совру, если скажу, что это было ключевой и решающей причиной — так-то проблема демонов никуда не девалась, и её оттягивание каждый день забирало лишние жизни, потому долго предаваться неге, знакомиться с симпатичными «на всё согласными» девицами и тем самым тратить лишнее время я намерен не был. Вот и получалось, что, проведя во дворце буквально один вечер и ночь, мы уже вновь стояли на площади, наблюдая умилительную картину, как маленькая девочка в капюшончике с совиными ушками спит на крыле исполинского красного дракона, а у неё на боку с самым независимым и важным видом сидит белоснежная сова, тоже вся такая с закрытыми глазами и кемарящая.
– Забавное дитя, – тихо (насколько это вообще возможный термин для дракона ростом с пятиэтажку) пророкотал в ответ на немой вопрос Феотэрон. – Первая на моей памяти, кто попросила о таком, совсем не боясь.
– Кхм… доброе утро? – будить чертовски милую полуторатысячелетнюю архидруидку было почти физически больно, но что поделать? Есть такое слово «надо».
– Хунь? – моргнула потревоженная голосом дракона девочка, как никогда прежде похожая на свою сову.
– Пу-у-ух… – вторила ей означенная сова.
– Фукуроэль, нам пора отправляться, – с ощущением, что совершаю Ужасное Преступление, обратился я к эльфийке.
– Ух-ху-у-у… – она сонно кивнула и нехотя разлепила заспанные глазки.
– Нет, не могу! – выдала Рёко. – Она — преступно мила! – и сделала «хвать». И принялась тискать крутого друида.
– Хунь! – негодующе отозвалась потревоженная сова.
– Пухуня, мы улетаем! – тут же схватили её мои шоколадные прохиндейки, тоже начав тискать и начёсывать.
Долго ли, коротко ли, но действия нашей волкодевочки возымели эффект — и друидочка проснулась, немного потискалась (в смысле, была потискана, но не суть), а потом взяла в руки свою сову, пожелала нам доброго пути и освободила дракона. Сам дракон, что изображал всего такого гордого и неприступного ящера, но всю ночь безропотно служил кроватью для милой лоли, тоже был не против как можно быстрее куда-нибудь вылететь и сделать вид, что всё так и планировалось. Потому мы быстренько погрузились и взлетели.
На древнем ящере было… странно. В том смысле, что… как бы это сказать? Земля стремительно удалялась, но Феотэрон окутался невидимой обычному глазу плёнкой маны, захватив под неё и нас, отчего ветер в лицо не бил, да и какого-то неудобства от восседания на бронированной и довольно гладкой чешуе ни я, ни мои спутники не испытывали. А ещё все были на удивление вежливыми и понимающими. В том смысле, что я печенью чуял, как Сато распирает высказаться на тему того, что гордого Повелителя Небес низвели до транспорта вроде лошади, но маг сдерживался, явно понимая, что означенный «транспорт» такого отношения не оценит. А вот кому было особо хорошо, так это Рёко…
 
– (*_*)!!! – она вцепилась в один из гребней и всем своим существом источала Трепет и Почтение.
– (>_>)… – Нэроко на неё косилась, но молчала. Хотя, как и в случае с Сато, я словно слышал их мысли.
«Ух, я лечу на настоящем драконе! Ва-а-а!» – от бардши.
«И что в этом такого? Это всего лишь Древний Красный Дракон, сохраняй приличия, глупая волчица!» – от котодевочки.
«Ты не понимаешь! Это же дракон! Я оседлала дракона! Это ух!»
«Ты и так частенько седлаешь дракона. И вы с драконом проделываете ещё кучу всяческого интересного, так что нечего тут от банального водружения на другого дракона разливаться счастливой лужицей!» – это уже были близняшки. Развратные Ифрайн оставались Развратными Ифрайн.
Я не был уверен, что правильно воспринял их безмолвный диалог и расшифровал мимику, но что-то мне подсказывало, что мой навык женской телепатии существенно вырос и в целом понял я всё верно или хотя бы близко по смыслу. И только Шива оставалась «добросовестной рабыней» и ни о чём не думала, просто усевшись, куда сказали, и продолжая однозначно охреневать от происходящего.
Как бы то ни было, но мы благополучно со всеми раскланялись, погрузились и не менее благополучно взлетели. Довольно комфортно. Не бизнес-класс, конечно, но и не к ночи будь помянутая «Победа», что вызывала у меня ассоциации с раздолбанной маршруткой от мира авиации. Лететь нам, по идее, было прилично, но дракон, явно собираясь показать, какой он крутой и могучий, кажется, умудрился выйти на сверхзвук, так что расстояния, что должны были преодолеваться по нескольку дней, а то и недель, мелькали под крыльями нашего транспорта за минуты и часы.
Единственное препятствие, да и то очень относительное, возникло в лице того самого горного хребта, под которым устроили себе то ли королевство, то ли просто общину дворфы. Возможно, заглянуть к ним и разжиться чем-то полезным было бы и неплохо, но подземные коротышки гонцов к эльфам не посылали, сами на помощь приходить тоже не спешили, так что если им и нужна поддержка, оставим её на потом, как побочную и второстепенную цель, тем более ни я, ни Система никаких угрожающих энергий от гор не чувствовали.
Миновав хребет, мы взяли чуть южнее, довольно быстро сменив холмистые степи внизу на виды покрытых тропическими лесами невысоких гор, с множеством рек, озёр и глубоких каньонов. К этому моменту полёт длился уже пару часов, так что даже восторги Рёко начали утихать, ну а прекрасная кошкодевочка начала осторожно выпытывать у призванного героя прошлого и древнего красного дракона секреты магии, основательно так взявшись вываливать на них все накопившиеся вопросы и тут же записывая ответы в свою Книгу Заклинаний. Те, вопреки ранним заявлениям Сато в начале нашего знакомства, возражать и не думали, довольно быстро полностью захватив и моё внимание.
Особенно любопытно было послушать рассуждения Феотэрона насчёт магии его времени, где сочеталось высокое искусство стихотворного разговора с миром, которое сохранилось в основе всей магии мира до сих пор, и более сложное, но при этом быстрое творение чар собственной маной, как делаю это я и как делают это мои Призрачные солдаты, созданные из душ эльфов.
Оба метода имели свои сильные и слабые стороны, в частности, стихом много проще задать действительно сложный или масштабный эффект. И сложный эффект — это не только что-то заковыристо-убойное с множеством поражающих элементов, это и материализация той же воды, которую ты на одной мане не реализуешь, если, конечно, не сроднился со стихией, как тот же Сато. Аналогично и с прямым созданием из своей маны трёхмерных структур, которые и порождают эффект заклинания — их сила в скорости и прямом управлении. Зависимость такой магии от личной силы и умения на порядок превосходит зависимость магии стиха, и как раз в бою данная форма волшбы неизмеримо эффективнее устных обращений к миру.