NOS4A2. Носферату, или Страна Рождества

Вик помыла в раковине чашу и ложку, высушила их и поместила туда, где они лежали. Затем она выключила телевизор. Прошло около часа, насколько она могла судить по наклонным лучам света, проходившим через деревья.
Вик вернулась в подвал, проверила обувь, но та по-прежнему была сырой. Она не знала что делать. Под лестницей лежала старая теннисная ракетка и банка с мячами. Вик решила какое-то время побить мяч об стену. Но сначала нужно было очистить пространство. Поэтому Проказница начала двигать коробки… И вот тогда она нашла его.
«Рэйли» стоял, прижатый к стене – скрытый за штабелем коробок с пометкой «Для Армии спасения». Вик опешила, увидев свой старый «Тафф Бернер». Она попала в какую-то аварию и потеряла его. Вик вспомнила, как ее родители говорили об этом, не зная, что она подслушивала их.
За одним исключением. Возможно, она воспринимала не то, что слышала. Например, отец говорил, что у нее будет сердечный приступ, если он расскажет ей о пропаже «Тафф Бернера». По какой-то причине она подумала тогда, что велосипед потерялся и что папа не смог найти его. А мать говорила, что рада исчезновению «Тафф Бернера», потому что Вик сильно привязалась к нему.
Она привязалась к байку, это верно. Вик имела множество фантазий, вовлекавших поездки через воображаемый мост в разные места и фантастические страны. Она ездила в убежище террористов, находила пропавший браслет матери, посещала подвал, наполненный книгами, где какая-то эльфийка угощала ее чаем и предупреждала о привидениях.
Она провела пальцами по рулю, собрав густую серую подушечку пыли. Все это время велосипед стоял здесь, потому что ее родители не хотели, чтобы она каталась на нем. Вик любила свой «Рэйли». Он дарил ей тысячи историй, и поэтому, естественно, родители забрали его. Она скучала о крытом мосте, о девочке, которой была. Вик знала, что тогда была во много раз лучше.
Надевая кроссовки (они румянились и парили), девушка продолжала смотреть на велосипед.
Весна находилась в почти идеальном равновесии: на солнце она чувствовалась словно июль, а в тени – как январь. Вик не хотелось ехать по дороге и рисковать своей свободой. Мать могла заметить ее. По этой причине она прокралась позади дома и спусталась по тропинке в лес. Было так естественно поставить ноги на педали и поехать вниз.
Вскарабкавшись на велосипед, Вик рассмеялась. Байк был слишком маленьким для нее – почти комично не по росту. Она представила себе клоуна, втиснувшегося в крохотную машину. Ее колени цеплялись за руль, а ягодицы свисали с сиденья. Но когда она встала на педали, все снова показалось нормальным.
Она съехала вниз с холма – в тень, где было на десять градусов холоднее, чем на солнце. В ее лицо дохнула зима. Ударившись о корень, она взлетела в воздух. Вик не ожидала такого и издала тонкий счастливый крик удивления. На какое-то мгновение не стало разницы между тем, кем она была и кем стала. Все казалось таким же, как прежде: под ней крутились два колеса и ветер хватал ее за волосы.
Она не спустилась прямо к реке, а поехала по узкой тропе, шедшей наискосок по склону холма. Прорвавшись через какие-то кусты, Вик оказалась рядом с группой мальчишек, стоявших вокруг мусорного бака, в котором горел костер. Они передавали по кругу сигарету с травкой.
– Дайте дернуть! – прокричала она, проезжая мимо.
Вик притворилась, что делает маленькую затяжку. Мальчик у бака, тощий придурок в майке с Оззи Осборном, так испугался, что набрал полные легкие дыма. Она с усмешкой промчалась мимо него. Парень с сигаретой прокашлялся и крикнул:
– Может, и дадим, если отсосешь у нас, трахнутая шлюха!
Она продолжила крутить педали, удаляясь от детей. Парламент ворон, сидевших на ветках толстой березы, обсуждал ее в самых грубых терминах, когда она проезжала под ними.
Может, отсосешь у нас, – подумала она, и в какой-то момент семнадцатилетняя девушка на детском велосипеде представила, что разворачивается и возвращается к ним – что спускается с велосипеда и говорит: Ладно, кто первый? Мать уже считала ее шлюхой. Вик очень не хотелось разочаровать ее.
 
Спускаясь по склону холма на старом велосипеде, она какое-то время чувствовала себя прекрасно. Но счастье внезапно выгорело, оставив после себя лишь тонкую холодную ярость. Вик не знала, на кого сердилась. Ее гнев не имел точки фиксации. Это был мягкий шум эмоций, гармонирующий с жужжанием спиц.
Она хотела поехать к торговому центру, но тогда другие девчонки – соседки по столовой – начнут ухмыляться. Такая идея раздражала ее. Вик не желала видеть знакомых людей. Она не желала, чтобы кто-то давал ей добрые советы. Проказница не знала куда ехать. Она просто хотела найти какую-нибудь проблему. И Вик чувствовала, что, проехав немного дальше, она обязательно найдет себе неприятность.
Вероятно, мать думала, что ее дочь уже нашла проблему – что она лежала где-то голой и мертвой. Вик с удовольствием повертела идею в голове. Жаль, что этим вечером вентилятор будет выключенным. И ее мать поймет, что она жива. Вик отчасти хотелось, чтобы Линда никогда не узнала о том, что случилось с ней. Она хотела исчезнуть из ее жизни – уйти и больше не вернуться. Как прекрасно будет оставить обоих родителей. Пусть они гадают, жива или мертва их дочь.
Ей понравилась мысль о всех тех днях и неделях, на протяжении которых они будут скучать по ней, терзаемые ужасными фантазиями о том, что случилось с их дочерью. Они будут представлять ее под дождем, дрожащую и жалкую. Им будет казаться, что она благодарно взбирается на заднее сиденье первой же машины, которая остановится около нее. И она могла быть все еще живой где-то в кузове старого автомобиля. (Вик не заметила, что в ее уме машина стала старой – какой-то неопределенной модели.) И родители никогда не узнают, как долго старый человек держал ее. (Вик решила, что похититель будет старым, как и его автомобиль.) Что он сделает с ней и куда потом бросит тело. Это будет хуже, чем смерть. Они никогда не узнают, с каким ужасным человеком столкнулась Вик, в какое одинокое место он увез ее и какой конец она найдет для себя.
К тому времени Вик была на грунтовой дороге, которая вела к Мерримаку. Желуди хлопали под колесами. Она слышала рев реки, стремившейся через узкий скалистый проход – один из лучших звуков в мире. Проказница подняла голову, чтобы порадоваться виду, но обзор был перекрыт мостом Самого Короткого Пути.
Вик нажала на тормоза, позволив «Рэйли» остановиться.
Мост был более ветхим, чем она помнила. Вся конструкция покосилась вправо, и казалось, что сильный порыв ветра мог сбросить его в Мерримак. Кривобокий вход зарос кустами ивы. Она почувствовала запах летучих мышей. В дальнем конце тоннеля виднелось слабое пятно света.
Вик дрожала от холода и чувства, похожего на удовольствие. Она чувствовала молчаливую уверенность, что ее голову наполняют неправильные мысли. Сколько бы раз она ни принимала экстези, у нее никогда не было галлюцинаций. Хотя все когда-нибудь случается впервые.
Мост ждал, чтобы она через него проехала. Вик понимала, что, сделав это, она упадет в пустоту. Ее запомнят, как обдолбанную наркотиками цыпочку, которая съехала с утеса на велосипеде и сломала себе шею. Такая перспектива не пугала ее. Лучше уж смерть в потоке, чем быть похищенной каким-то стариком (Призраком) без возможности передать кому-то весточку.
В то же время – хотя она знала, что моста не существовало, – какая-то ее часть хотела посмотреть, что теперь было на дальнем конце. Вик встала на педали и подъехала ближе – прямо на край, где деревянная рама опиралась на грунт.
Слева, на внутренней стене, зеленой краской были написаны два слова:
 
Дом саней
 
1996
 
Хаверхилл
Вик наклонилась, схватила кусок глины и бросила его на мост. Тот звучно упал на деревянный настил, подпрыгнул и заскользил чуть дальше. Сверху послышался слабый шорох движения. Летучие мыши.