Лейкоцит (СИ)
— Ну, вот, кто такая, конкретно, Церна? По сути, просто красивая игрушка. Разумный декоративный симб. Не более. Самостоятельности ноль. Боевых навыков ноль. Все, что она умеет, это ублажать других на ложе. Но, в Унхусе ей этого больше делать не получится. А оказывать данного рода услуги за вознаграждение, так сказать, самостоятельно… Во-первых, кто вообще в здравом уме будет платить фурлу за любовь, когда эту самую любовь у неё можно просто вырвать силой? А во-вторых… Неужели ты думаешь, что Унхус хотя бы в теории допустит существование такого рода независимых конкуренток? А ведь кушать ей по прежнему хочется. Отсюда и такое поведение. По крайней мере в отношении тебя.
— Логично. — Согласился я, и только было хотел задать кошко-бабе свой первый «разогревочный» вопрос поинтересовавшись: «Почему она постоянно говорит о себе во множественном числе?» как…
— Ой… — Зажимая себе рот буквально пропищала та. — Нам… Нам, кажется, плохо… Нам… Очень плохо… Мы…
— Эй, ты чего надумала?! Блевать, что ли?! — Невольно вздрогнув воскликнул я. — Обожралась, и теперь планируешь блевать?! Даже не вздумай! Ну, или по крайней мере не на пол! Ты… — Я дергано огляделся по сторонам, и не терпящим возражений голосом скомандовал:
— Кенджш, Пинджш, Нагайна! А ну-ка быстро помогли мне дотащить эту драную кошку, до… Мирмика! Да! Тащим её до мирмика, и пускай она прямо в него блюёт! Может и пронесет!
Два раза просить помощников не потребовалось.
— Кажется, и вправду пронесло, милый. — Наконец, позволила себе снова открыть рот змее-баба, глядя на бьющуюся в истерике Церну. — По крайней мере, если она сейчас шевелится и скулит, значит принудительного статуса паразит за… Осквернение своими нечистотами Биома ей с нашей помощью таки удалось избежать. Повезло… Дуре.
— Угу. — Снова не стал отрицать очевидного я, и как бы невзначай поинтересовался:
— Слушай. Вот если метаморф нагадит в Биоме, он гарантированно получит тот самый принудительный статус паразит. А если это сделает мезоморф? Ну просто вряд ли эти твари дружно бегают срать в какое-то конкретное отхожее место, и… Но ведь и в принципе не срать они не могут?
— Не могут, и по любому где-то гадят. Но, вот остальное… — Нагайна пожала плечами, и резко сменив тему, с откровенной усталостью в голосе, бросила всё той же Церне:
— Хватит скулить.
— Да, главная самка. — Шмыгнув носом отозвалась та. — Простите нас, госпожа главная самка. Мы… Нам просто страшно. Очень. Потому, что если бы мы стали паразитом. Спасибо, что вы этого не…
— Причитать, тоже хватит. — Не менее устало бросил я. — А потому если ты уже и наелась, и наблевалась, и наскулилась, то давай, вытирай сопли, и готовься с лихвой нашу щедрость отрабатывать. — Поймал ее крайне характерный откровенно испуганный взгляд и поспешно добавил:
— Да не тем, отрабатывать, чем ты подумала! Не тем! Потому что больно любить тебя сейчас никто не собирается! Ни «больно», ни «вообще»! Мне… Нам, от тебя в первую очередь информация нужна. Понимаешь? Только информация.
— Мы понимаем. — Кивнула Церна. — Мы снова ничего не понимаем, но все понимаем. Что именно сейчас хочет узнать от нас главный самец?
— Многое. — Вздохнул я, присаживаясь перед той на корточки. — Например, почему ты постоянно говоришь о себе во множественном числе?
— Видимо просто защитная реакция психики, милый. — Ответила за Кошко-бабу Нагайна. — Она просто оказалась совсем одна и, чтобы не сойти с ума стала считать, что её двое.
— Не стала… — Покачала головой Церна. — Потому что нас действительно двое. Потому что, если бы Церна была одна, она бы не выжила. Потому что каждому нужен друг. Друг, который не отвернётся от тебя, кем бы ты ни был. Вот у Церны и появилась Церна. А у Церны появилась Церна. И вместе мы действительно смогли выжить. Мы во всём помогали друг другу, и действительно смогли выжить. А теперь, когда главный самец этого герша ещё и забрала нас к себе мы счастливы.
— Ясно… — Прищёлкнула языком Нагайна и некоторое время явно что-то прикидывая промолчав, внезапно пристально смотря той в глаза едва слышно поинтересовалась:
— А скажи-ка мне вот, что, милая. Когда именно у Церны появилась Церна? Церны ведь не сразу после получения ею статуса фурла оказалось двое?
— Не сразу. — Как загипнотизированная медленно покачала головой Кошко-баба. — Вначале Церна очень долго была совсем одна, а потом ее поймали, и принялись больно любить. А ещё больно бить. Очень. Больно бить, больно любить, и смеяться, что, мол, такая удача и бесплатно. Двое держали, a один бил и любил. Потом Церну бил и любил уже другой. А Церна была одна. Совсем одна. Но не долго. Потому что, когда бить и любить её принялся третий самец, тут то у Церны и появилась Церна. А у Церны появилась Церна. И мы смогли выжить.
— Бедная самочка… — Едва слышным шепотом хором прокомментировали это близнецы рептилоиды.
— Бедная. — Подтвердила Нагайна. — Нет, понятно, что она фурл, а Биом это не курорт, но тем не менее, у всего ведь должны быть некие условные границы…
А, я…
Я просто мысленно поклялся сам себе найти и уничтожить тех ублюдков. Любой ценой. Любой, и точка! Так что пусть прямо сейчас молят биом о том, чтобы тот экстренно переработал их всех на питательную биомассу, или сами бросаются в пасть буянящим сейчас в белых зонах мезоморфам, потому что, если до них доберусь я, их жизнь превратится в ад. Папа умеет превращать чужую жизнь в ад. Умеет.
Вот только прежде, чем этим заниматься, неплохо было бы сперва выбраться на поверхность. Выбраться-таки обратно в белую зону, и спрятаться там под крылышком тема Неренгхай. А потому явно пришел черед моего самого главного к этой кошко-бабе вопроса.
— Милая. — Я аккуратно взял её за руку. — Милая, скажи, ты тут, в этой темноте, уже давно?
— Мы тут уже давно. — Подтвердила та.
— А ты… — Я на некоторое время замолк осторожно, подбирая слова. — А ты случайно не находила, какую-нибудь… дырочку, ведущую отсюда наружу?
— Мы находили дырочку наружу. Большую дырочку наружу.
— Супер! — Мысленно воскликнул я, и вслух всё также максимально деликатно продолжил:
— А ты нам ее случайно не покажешь, моя хорошая? Мы бы очень хотели лично увидеть ту дырочку.
— А зачем?
— Чтобы мы все могли выйти через нее в белую зону.
— Все? — Кошко-баба чуть наклонив голову уставилась на меня странным взглядом. — И Церна тоже?
— Ну, конечно.
— А зачем Церне выходить в белую зону? Церна не хотят выходить в белые зоны. Церна теперь Фурлы, а фурлам нечего делать в белых зонах, потому что их там снова будут больно бить, и больно любить.
— Не будут. — Покачал головой я. — Тебя в белой зоне никто больше даже пальцем не тронет. А знаешь, почему?
— Потому, что главный самец не позволит?
— И это тоже. — Подтвердила Нагайна, как бы невзначай на мгновение демонстрируя выскочивший из кончика её хвоста внушительный ядовитый шип. — А ещё этого не позволю я.
— И мы. — Точно также, как бы невзначай, демонстрируя свои вполне себе внушительные когти хором выдали Кенджш и Пинджш.
В воздухе повисла тишина.
— Церна не понимают. — Наконец, произнесла кошко-баба. — Церна глупые, и ничего не понимают, но они покажут главному самцу и его гершу путь к дырочке в белую зону. Они покажут…
— Ну, вот и умница. — Максимально тепло улыбнувшись, похвалил ту я. — Хорошая самочка. Хорошая. А теперь, прежде, чем мы отправимся в путь-дорогу, скажи мне, как ты себя чувствуешь? Я имею в виде, как ты себя чувствуешь физически?
— Хорошо, главный самец. Церна чувствуют себя очень хорошо.
— Ну, вот и ладушки. — Кивнул я. — Теперь тот же самый вопрос ко всем остальным. Давайте по очереди краткий отчёт по общему состоянию и… Боеспособности. Начну с себя. Состояние стабильное. Самостоятельно передвигаться могу. В частности ходить, и даже относительно быстро ходить, я могу. А вот бегать из-за повреждений стопы у меня не получится. Кто следующий?