Деграданс (СИ)
– Ну и чем вы можете помочь?
– Да многим, – снисходительно, даже нагловато кивнул Цеменко. – Но прежде чем уточнить роль и степень моего участия в операции по обезвреживанию террористов, с оружием в руках захвативших галерею «У Фабиана Григорьевича», я должен кое-что рассказать вам о природе моего скромного дара…
– Отставить!
– Но я должен…
– Не сейчас!
– Вы должны выслушать…
– У нас нет времени выслушивать всякие дурацкие теории.
– Ну, хорошо, – согласился экстрасенс. – Вы знаете, что такое биополе?
– Знаю. Слышал на лекциях, – кивнул Петунин. – Но внятно объяснить не могу.
– А я могу. Я отчетливо ощущаю колебания биополя, связанные с эмоциональными всплесками. Понимаете? Самыми мощными и яркими бывают всплески негативной биоэнергетики. Эти выбросы воспринимают практически все люди, находящиеся неподалеку от эпицентра трагических событий, но большинство расценивает внезапно появившиеся странные желания и несвойственные им позывы всего лишь как результат переутомления или нервного срыва. Ну, знаете, конечно, как это проявляется на бытовом уровне. Хамское поведение в общественном транспорте, семейные ссоры, разборки с коллегами…
– Вы живете тут неподалеку?
– Нет, я живу в Нагатино-3.
– Как вы узнали о захвате заложников?
– Я же говорю. Вы невнимательно слушаете. Сосредоточьтесь. Меня вдруг окатило мощным всплеском негативной биоэнергетики. Одновременно по телевидению передали… – он будто не заметил разочарованного взгляда Петунина. – Вот я и поспешил сюда. Не хотел терять время. У нас в столице плохие события происходят постоянно, но только я умею отличать теракты от автокатастроф и прочих аварий. К тому же, здесь место заметное.
– Это в каком смысле?
– С того дня, как в галерее «У Фабиана Григорьевича» выставили экспонаты фон Хагенса, здесь возник мощный узел негативной биоэнергетики. Это чувствуют все окрестные жители. Я разговаривал с ними. Посмотрите криминальные сводки района за последние сутки, и вы убедитесь в этом. Не удивительно, что захват заложников произошел именно здесь. Более того! – Цеменко показал Петунину длинный, не очень чистый указательный палец. – Я еще за неделю до событий указывал на такую возможность! Я посылал письма-предупреждения и в Министерство культуры и в Правительство Москвы! А что толку? Чиновники их, как водится, проигнорировали. Результат налицо. Более того! – экстрасенс вновь вскинул указательный палец. – Я уверен, что события в галерее будут развиваться по самому худшему из всех возможных сценариев!
– А подробнее?
– Я экстрасенс, а не предсказатель!
– Но вы же, кажется, хотите нам помочь?
– Конечно. Но я делаю выводы только исходя из конкретных фактов. А факты на текущий час таковы. В галерее убит мужчина и изнасилована женщина. Уверяю вас, это не последние жертвы! Вид мертвых тел, выставленных в качестве экспонатов, не может не внушать человеку мысль о вседозволенности. Раз смерть и все ее производные, – экстрасенс не стал объяснять, что именно он имеет в виду, – становятся предметами искусства, или, скажем так, возводятся в их разряд, даже ужасное убийство можно представить, как некое художественное действо. Правильно я говорю? – Он насупился, не обнаружив ожидаемой реакции. – Если смерть можно красиво подать в художественной галерее, то и в жизни можно совершить такое убийство, от которого зрители придут в восторг.
– Что вы такое несете?
– То, чего вы, например, никогда не скажете. Испугаетесь общественного мнения, – стыдливо улыбнулся экстрасенс. – У человека, захватившего заложников…
– Стоп! У человека?
– Ну, да, – кивнул Цеменко.
– Вы уверены, что там всего один человек?
– Абсолютно! Правда, в галерее у него есть… – Цеменко неопределенно пощелкал пальцами. – Ну, как бы это вам правильно сказать…
– Сообщники?
– Ну не совсем…
– Вдохновители? Помощники?
– Даже не знаю, как правильно сказать… Может быть, сочувствующие?… Да, так будет вернее… Сочувствующие… По крайней мере, эти люди могут разделять некоторые взгляды террориста…
– И они не соучастники?
– Пока не знаю. Но сами убивать точно не станут.
– И вы все такое чувствуете на расстоянии? – не поверил Петунин.
– Вы тоже чувствуете, – снисходительно улыбнулся Цеменко. – Только вас давит общий биоэнергетический фон. Вы не умеете отфильтровать нужную информацию.
Петунин взглянул на Арутюняна.
Жора улыбнулся и незаметно пожал плечами.
– Вы что же, – хмуро спросил капитан, – можете предсказывать действия террориста?
– Не предсказывать, – поправил экстрасенс. – Предчувствовать. Так точнее. С той или с иной степенью вероятности. Не могу сказать, когда террористу захочется закурить, но почувствую, когда он потянется к оружию.
– Почувствуете до выстрела?
– Конечно.
– А заложники? Можете оценить их состояние?
– Для этого не нужно быть экстрасенсом, – с большим внутренним превосходством усмехнулся Цеменко. Он уже вполне вошел в роль. Он поучал даже. – Думаю, вы легко можете представить, что чувствуют люди, на глазах у которых только что изнасиловали женщину и убили мужчину… – Цеменко вдруг опустил глаза. – Если вас интересует, я могу указать местоположение заложников… Там, в галерее… Да и террориста тоже. Вам это нужно?
– Очень!
– Тогда мне нужно подойти к окнам галереи.
– Нельзя. Опасно.
– Но мне это нужно!
– Квартира над галереей вас устроит?
– Может быть.
– Сержант!
– Я!
– Проводите товарища экстрасенса к месту дислокации группы Зарайского. Да объясните там, чтобы у человеку относились помягче.
19
ПЕТУНИН
12. 46. Пятница
– Товарищ капитан!
– Что? Телефон?
– Да. Из галереи.
– Мобильник?
– Да. Зарегистрирован на некоего Григорьева. Возможно, заложник.
– Куда звонят?
– Все туда же. В «Газету».
– Разгоню, к матери, всю редакцию!
– Не разгоните, – возразил Арутюнян. – Даже если удастся доказать, что работники редакции скрывали от «Антитеррора» какую-то информацию, вся отечественная интеллигенция встанет на уши. Этим ребятам только дай повод поговорить про свободу слова и независимость прессы.
– Ладно…
Капитан покачал головой:
– Набери-ка мне мобильник Калинина.
Как ни странно, журналист ответил почти сразу.
– Александр Федорович?
– Да. Я Калинин. Кто на связи?
– Капитан Петунин. «Антитеррор». Специальное подразделение.
– Ну, наконец-то, – протянул Калинин, немного ревниво, но и с насмешкой.
Не такими должны быть интонации, невольно подумал капитан. Тебя псих на прицеле держит.
– Александр Федорович, среди заложников есть пострадавшие?
– Да. Я ранен в ногу.
– Но вы пользуетесь связью…
– Пытаюсь уговорить террористов сдаться…
– Почему люди, захватившие галерею, разрешают вам пользоваться телефоном?
Молчание. Дыхание в трубке.
– Сколько человек ворвалось в галерею?
Молчание.
– У террористов есть требования? Чего они хотят?
Глухое молчание.
– Господин Калинин, – сухо сказал Петунин. – Постарайтесь хорошенько обдумывать свои действия. Имейте в виду, что люди, захватывающие заложников, часто психически неуравновешенны, от них можно ожидать чего угодно. Вы уже убедились в этом, верно? Вы ранены? Я правильно понял? К тому же, вы должны помнить о том, что ваши собственные действия могут подпасть под разряд уголовно наказуемых. Вам сейчас мешают говорить? Вы молчите потому, что боитесь отвечать? Попробуйте быть лаконичным. Отвечайте на вопросы коротко. Да или нет. Сколько человек захватили галерею? Трое?
– Нет.
Гудки отбоя.
– Товарищ капитан!
– Что еще?
– Да вы только посмотрите!
Арутюнян развернул один из плоских мониторов.
Популярный Седьмой канал. Заставка экстренного выпуска новостей.
Молодящаяся блондинка на фоне плаката, украшающего вход в галерею «У Фабиана Григорьевича». «Как мы уже сообщали, сегодня утром посетители и обслуживающий персонаж московской художественной галереи „У Фабиана Григорьевича“ были захвачены группой неизвестных вооруженных людей. До сих пор не известны их требования, но несколько минут назад на связь с нами вышли представители дружественного нам ежедневного информационного издания „Газетта“. Они предоставили Седьмому каналу эксклюзивный репортаж своего собственного корреспондента, известного журналиста Александра Калинина, который по воле случая оказался среди захваченных. Кажется, ему удалось разговорить террористов. Он убедил их в необходимости держать связь с миром. Весь полученный от Калинина материал мы показываем без купюр. Среди кадры, которые вы увидите, есть поистине шокирующие. Советуем отключить экраны людям с серьезными нарушениями сердечных функций и с особо возбудимой психикой. А также настоятельно просим не допускать детей к голубым экранам».