Личная ведьма Тёмного (СИ)

— Чёрт, да, я выпила стакан воды, который мне поднесла служанка.
— Вот и ответ. — Ронтагур свободной рукой всплеснул в воздухе. — Вероятно, Сура не рассчитывала на то, что в таком состоянии ты сможешь улизнуть. Она накачала тебя чем-то, чтобы без всякого труда затем вершить расправу.
Я вздрогнула.
Расправу? Но я ведь не сделала ничего плохого.
— Амели, я повторяю, — уверенно произнёс Ронтагур, заметив, как резко я поникла. — рядом со мной ты в безопасности.
— Спасибо. — Прошептала и кончиком пальца смахнула слезинку из уголка глаза. — Я слишком эмоциональная в последнее время. Ваш мир сделал из меня настоящую плаксу. Ты слышал что-то про Дарка или... Майриона?
— А, Майрион. Он одурачил тебя своей очаровательной рожей и благородными жестами? — Ронтагур скривился.
— Ничего благородного в его жестах не было.
— Но всё же?
— Я просто была напугана, поэтому вцепилась в первое... Если честно, я не хотела бы об этом говорить. Кажется, моё сердце разбито, и я злюсь на себя, что позволила сделать это самому мрачному типу во всех мирах.
Ронтагур печально улыбнулся, а взгляд его сосредоточился на мне.
— Амели, ты должна знать: ты правильно сделала, что убежала. Майрион не зря зовётся королевским палачом. Долгое время он был дознавателем и ходило много слухов о жестокости, с которой он вёл допросы. Когда Дарк обнаружил, что Майрион мироходец, то отправил его на поиски Хини. Вероятно ты слышала истории о том, что до тебя на Эриду перемещали и других девушек?
— Слышала. — От серьезного тона короля кровь в жилах стыла. Я не хотела продолжать разговор, но и не могла заставить себя не слушать.
— Бедные девушки. — Ронтагур сжал челюсти и уставился на огни на горизонте. — Хочешь верь, хочешь не верь, но тебе повезло, что ты оказалась той самой. Не тешь себя надеждами, что улизнула бы домой, окажись ты пустышкой.
— Но моя сана рассказывала, что девушек отпускали, возвращали домой.
— Да, возвращали. Мёртвыми. — Ладонь Ронтагура, что по-прежнему держала мои пальцы, невольно сжалась. Я сдавленно пискнула от боли и вырвала свою руку.
— Нет, это не правда. Майрион не убийца!
— Понимаю, что в это сложно поверить. Когда мы влюблены, мы так глупы. Чувства заслоняют всё остальное, а флёром желания и нежности маскируются все недостатки, даже такие значимые, как жестокость. Майрион жестокий человек, Амели. Прости, если я сделал тебе больно своими словами. Мне жаль, что именно я вынужден открывать тебе глаза на этого человека. Но я ведь предупреждал, что не стоит ему доверять.
— Я... Мне нужно... Подумать. — Я медленно встала и отсутствующим взглядом посмотрела на огни ночного Минкоса.
— Конечно. — Ронтагур поднялся следом, а затем поспешно добавил: — Знаешь, я ведь даже думал какое-то время, что Дарк закончил поиски. За последние пятнадцать лет ты первая девушка, которую они притащили на Эриду. — Он медленно поправил золотые пуговицы на сюртуке.
— Ты пытался им помочь, как мне?
— Конечно, пытался. Амели, я помню лицо каждой. Я помню их имена, и это преследует меня в ночных кошмарах. Я корю себя за то, что сделал не достаточно. Я должен был... Я должен... — Ронтагур замолчал, сжав губы. Словно и сам пытался сдержать слёзы бессилия.
— Ты сделал всё, что мог. — Тихо произнесла я и обняла его, прильнув к груди. Сердце Ронтагура выбивало беспокойную дробь. Мне хотелось утешить его, и чтобы кто-то утешил меня.
— Дженни, Анна, Ким, Шейла... — Он перебирал имена и гладил меня по волосам. — Таня, Шанталь, Лили. Все они в моей памяти. Они достойны того, чтобы их помнили.
— Лили? — Я отпрянула и подняла взгляд на Ронтагура. — Ты сказал Лили?
— Малышка Лили. Последняя до тебя. Она была совсем девчонкой, лет пятнадцать, не больше. — Ронтагур смотрел куда-то сквозь меня, воспоминания причиняли ему боль. — Очень улыбчивая. Нежный цветочек. Она была похожа на тебя: светловолосая, голубоглазая, воспринимающая происходящее, как новое приключение. В ней было столько внутреннего огня, Амели, столько силы. Но не магической.
 
Лили. Лили Роуз, — для своих просто Льют, — так звали мою сестру, что пропала пятнадцать лет назад, а потом обнаружилась мёртвой и изуродованной. Льют исполнилось бы шестнадцать в тот год, но она не дожила до дня рождения две недели.
Я чудом удерживала своё тело, хотя хотелось просто распластаться на полу. Боль внутри была почти физической — так рвалось на части сердце, пусть мне и казалось, что оно уже разбито. Какая-то часть меня, самая глупая и наивная часть, всё ещё тайно грезила о счастливом конце, но слова Ронтагура выжигали всё живое во мне.
Майрион не убил меня, как других девушек. Но убил всё внутри меня, что когда-то могло любить. Мне не нужно было других доказательств, ведь картинка в голове уже сложилась. Они выкрали её, как выкрали и меня, но поняв, что Льют им не подходит, просто выбросили на обочину дороги: обнажённую, обезображенную, мёртвую. И это сделал человек, который целовал меня так упоительно нежно, что я терялась в ощущениях. Человек, тело которого отзывалось на мои прикосновения. Человек, который рассказывал мне легенды, лёжа в траве под звёздным небом.
— Что... Что с ней случилось? — Подавив желание расплакаться, спросила я.
— Я хотел помочь ей бежать, но она заупрямилась, сказав, что собирается достучаться до Градите. Она отказывалась верить, что не обладает магией. — Ронтагур вздохнул. — Когда я появился в следующий раз, Лили не пришла на встречу. Не трудно догадаться, что с ней произошло.
Нет. 
Нет. Нет. Нет. 
Как я могла настолько ошибиться? Как могла не заметить жестокости, озлобленности? Меня обвели вокруг пальца, как набитую дуру, а я и рада была поверить! Если бы я оказалась не Хини, Майрион без сожаления убил бы меня и вышвырнул из этого мира. Ему было бы наплевать. Шейла, Анна, Лили или Амели — не имеет значения. Важна не я, а та сила, что сидит у меня внутри.
Бросив что-то неразборчивое Ронтагуру на прощание, я поспешила уединиться в отведённых мне покоях. Сидела на постели и отупело смотрела в стену. Пыталась расплакаться, но слёзы не шли. Я чувствовала боль, но вместе с этим — оглушающую, парализующую пустоту. Словно выпотрошили меня, лишив внутренностей и, набив сеном, зашили.
Единственное, что я понимала — это то, что теперь моя миссия на Эриде сводится не только к спасению Файстреи, но и к возмездию.
Все, кто причинил мне боль, получат по заслугам.
  
32
 
На следующее утро Ронтагур вывел меня на прогулку, чтобы немного улучшить настроение. Над Минкосом клубились густые тучи. Погода портилась, злой ветер порывами хлестал по лицу и пытался сорвать с головы подбитый мехом капюшон.
Аргок топал рядом со мной, но про него я Ронтагуру рассказывать не стала. А вот Аргок, в свою очередь, прожужжал мне все уши о том, что ему местный король не по нраву, мол, что-то в нём его настораживает. Но если подумать, Аргока настораживали все, с кем я его знакомила.
— Мне не стоило вчера вдаваться в подробности. — Сокрушался Ронтагур.
— Нет, спасибо, что рассказал. Приятно знать, что хоть кто-то пытается быть честным.
— Я расстроил тебя. Правда порой причиняет много боли.
— Знаешь, как говорят на Земле? Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. — Я потянула Ронтагура к скамейке, что пряталась в арке ровно подстриженных кустов. — Расскажи мне про Лили. Ты хорошо её помнишь?
— Почему она так интересует тебя? — Удивился Ронтагур.
— Я думаю... Нет, я уверена, что эта Лили и моя сестра — это один человек.
Ронтагур содрогнулся. Взгляд его заволокло нежностью, смешанной с печалью.
— Тьма, как я мог не догадаться? — Он осторожно коснулся моей щеки и погладил кожу подушечкой пальца. — Сам ведь отметил сходство. Милая Амели, мне жаль. Мне искренне жаль.
Аргок молча забрался на мои колени, свернулся клубочком, спрятав пятачок в сгибе моего локтя, и его тёплое дыхание защекотало кожу. Даже лемуросвин был способен на сострадание, в отличии от некоторых людей.