Королевские милости

Аму грозит опасность, Кикоми, опасность, которая может превратить прекрасный остров в кучу мусора. Если у тебя чистые мысли и твердое сердце, ты еще можешь увидеть, какой трудный путь лежит перед тобой и какой выбор ты должна сделать, чтобы заставить свою красоту служить твоему народу, а не проклинать ее каждый день.
Кикоми стояла на причале в Мюнингтозу и смотрела, как флот покидает гавань. Она была одета с головы до ног во все голубое, цвет Аму, и издалека казалась самой леди Тутутикой.
Она махала рукой морякам, юношам, на чьих лицах застыло наивное восхищение, когда они, вытянувшись по стойке «смирно» и сохраняя четкий строй, стояли на палубе. Некоторые улыбались ей и махали в ответ. Офицеры отдавали честь королю и министрам, собравшимся на берегу. Потом огромные весла опустились в воду, и корабли, точно грациозные водомерки, устремились в путь.
Вдалеке, над горизонтом, повисло десять светящихся овалов – воздушные корабли империи, представлявшиеся крошечными оранжевыми кляксами. Казалось, они имеют легкие крылья, нечто среднее между мотыльком и светлячком, которому самое место в лесах Аралуджи, где растут орхидеи.
«Как такая красота может быть столь губительной?» – подумала Кикоми.
Маршал Киндо Марана, сидевший в рубке «Духа Киджи», флагманского корабля имперской армады, посмотрел на сияющие на горизонте огни Мюнинга. Чуть ближе был хорошо виден мерцающий над темным морем едва различимый свет факелов на палубах кораблей флота Аму, направлявшегося к нему навстречу.
Как-то раз во время отпуска он побывал в Мюнинге, и ему очень понравилась великолепная классическая архитектура и гостеприимство народа Аму. Больше нигде на островах не заваривали такой ароматный чай из лепестков орхидей и побегов бамбука. Сотня сортов орхидей позволила создать тысячи комбинаций, и можно было провести всю жизнь в подвесных чайных домиках, пробуя разные виды чая, но так и познакомиться со всеми.
«Как жаль, что мне придется уничтожить такую красоту», – подумал он.
Внизу строгим строем шло восемьдесят судов имперского флота, сопровождаемых девятью воздушными кораблями, которые тащили гигантские боевые змеи. Суда шли на всех парусах, чтобы сберечь силы гребцов. Во время сражения им потребуется скорость и маневренность, а это могут обеспечить только отдохнувшие мышцы.
За кораблями по темному морю медленно плыли большие неуклюжие транспортные баржи с десятью тысячами новобранцев свежих солдат с Руи и Дасу.
Марана продолжал наблюдать, как флот Аму приближается к армаде. Известие, что Намен потерпел сокрушительное поражение в Кокру, означало, что они должны как можно быстрее одержать победу здесь, чтобы погасить растущее сочувствие к мятежникам в Хаане, Риме и остальных районах Дара.
Когда имперская армада оказалась в пределах досягаемости, адмирал Катиро, командующий флотом Аму, приказал построиться в боевые формации, выпустив два оранжевых фонарика. Крошечные светильники, сделанные из бумаги, натянутой на сплетенную из травы рамку, поднялись в воздух, подгоняемые привязанными под ними свечами.
Все корабли одновременно погасили факелы, зарифили паруса и опустили в воду длинные боевые весла.
Адмирал Катиро позволил себе улыбнуться, радуясь своему везению. Судя по всему, имперский сборщик налогов, облачившийся в доспехи маршала, ничего не знал о тактике ведения морского боя и поступил недальновидно, расположив свои корабли так близко друг к другу, да еще и решил атаковать Аралуджи ночью, что было исключительно рискованно.
Из-за плохой видимости более тяжелые имперские корабли будут вынуждены двигаться медленнее, чтобы не столкнуться друг с другом. Более легкие и быстрые суда Аму смогут лишить имперский флот преимущества, промчавшись в узкие пространства между ними, ломая на ходу весла и забрасывая на палубы снаряды с горящей смолой.
Капитаны имперских кораблей, похоже, поняли глупость такого плотного построения: корабли замедлили ход, а затем начали разворачиваться, стараясь уйти от наступающего флота Аму.
 
– Тебе некуда бежать, Марана. – Адмирал Катиро выпустил в воздух четыре ярко-красных фонаря – сигнал к началу общего наступления.
Гребцы налегли на весла, и все сорок кораблей Аму бросились вдогонку за отступающим имперским флотом, но десять огромных воздушных кораблей продолжали приближаться и вскоре оказались над флотом, а в следующее мгновение начали сбрасывать на палубы горящие смоляные снаряды.
Однако Катиро это предвидел и успел подготовиться: паруса были убраны, матросы очистили палубы от всего лишнего, засыпали слоем мокрого песка и сами скрылись внизу. (Старая тактика, родившаяся во время войны с Ксаной.) Горящие смоляные снаряды падали на мокрый песок, шипели и разбрасывали во все стороны искры, но огонь не мог распространиться настолько, чтобы причинить серьезный ущерб. Через некоторое время воздушные корабли, похоже, израсходовали свой арсенал снарядов и тоже принялись отчаянно работать веслами, чтобы догнать отступающую армаду.
Во время отступления у имперских кораблей возникло множество проблем, чего, впрочем, и следовало ожидать. Поскольку у них не было времени развернуться, капитаны не могли полностью их контролировать. Они пятились, налетали друг на друга и останавливались, превратившись в готовые мишени для катапульт и стрел Аму. Флот Аму подходил все ближе, и некоторые нетерпеливые капитаны принялись швырять горящую смолу и камни в имперские корабли, но большинство из них падало в воду, не причинив врагу никакого вреда.
– Терпение, – прошептал Катиро.
Впрочем, это уже не имело значения. Они мчались вперед так быстро, что скоро должны были врезаться в имперскую армаду, и тогда море наполнится обломками весел и мертвыми телами солдат и моряков Ксаны.
Неожиданно корабль, шедший рядом с флагманом Катиро, дернулся, накренился вправо, и весла перестали слушаться. Что-то их повредило, и корабль превратился в сороконожку с половиной перебитых лапок. Он больше не подчинялся гребцам и просто вращался на одном месте.
– Уходи с дороги! – приказал Катиро, но гребцы на левом борту флагманского корабля дружно и удивленно вскрикнули.
Их весла тоже таинственным образом перестали слушаться: казалось, завязли в чем-то тяжелом, липком и густом, и чем больше гребцы пытались сдвинуть их с места, тем сильнее они сопротивлялись. В следующее мгновение два корабля с оглушительным грохотом столкнулись, часть весел сломалась, другие вырвало из рук гребцов.
Когда перепуганные матросы зажгли факелы, чтобы оценить степень ущерба, Катиро заглянул за борт и увидел маленькие лодки, в которых сидели люди и рубили весла его корабля.
Только сейчас Катиро понял замысел Мараны.
Когда имперская армада отступила, он оставил у себя за спиной маленькие лодки с матросами, одетыми в черное, которые держали наготове сети с крючками. Едва флот Аму их миновал, ни о чем не подозревая, были наброшены сети на весла, превратив их в бесполезные деревяшки. Аму вышли из-под контроля и начали сталкиваться друг с другом.
В небе снова появились воздушные корабли и принялись сбрасывать вниз смертоносные смоляные снаряды, вынуждавшие моряков на палубах искать укрытие или прыгать в воду. В следующее мгновение огромные боевые корабли имперской армады пошли в наступление на обездвиженный флот Аму, приготовившись к кровавой бойне.
Кикоми закрыла глаза, не в силах смотреть на корабли Аму, превратившиеся в далекие пылающие арки на поверхности моря, или представлять отчаянные крики тонущих людей.
Король Понадому, ее внучатый дядя, молча повернулся и направился назад, в Мюнинг. Пришла пора готовиться к сдаче города.
Понадому раздели догола и посадили в клетку, чтобы затем на воздушном корабле доставить в Безупречный город и провести по его улицам под ликующие вопли толпы, но Марану гораздо больше интересовала Кикоми, сокровище Аму.