You're All I Want (СИ)

— Нет, — буркнул я, еще сильнее отворачиваясь от Рихарда, но в следующую секунду его ладонь мягко накрыла мою руку и осторожно отодвинула её в сторону.
— Вот зараза, — с какой-то злостью в голосе пробормотал он, внимательно изучая взглядом мое лицо. — Так бы догнал и прочитал полезную лекцию о том, что нельзя бить людей, блять. Сильно она тебя…
— Я заслужил, — тихо отозвался я. Рихард тяжело вздохнул и лишь отрицательно покачал головой.
— Заслужил? Да никто не заслужил, чтобы его били, — он аккуратно провел тыльной стороной ладони по моей щеке и, придерживая мой подбородок большим и указательным пальцами, мягко повернул мою голову к себе, и я стыдливо отвел глаза, покорно подчиняясь ему. — Что бы он ни сделал.
— Сильно больно? — снова переспросил он меня, в то время как я молчал подобно немому, не в силах выдавить из себя ни слова из-за какого-то неожиданного и глупого стеснения, вызванного такой приятной близостью. Я наконец поднял на него глаза и просто не смог не улыбнуться, пораженный тем, с каким волнением он на меня смотрел. При дневном свете, в отличие от того, что было ночью, я мог отчетливо видеть его лицо, такое родное для меня лицо, обладатель которого стал для меня всем за последние полгода.
— Теперь нет, — я еле заметно улыбнулся, смущаясь под его взглядом. Он все еще гладил меня по щеке, и боль действительно уходила, сменяясь легкими и мягкими прикосновениями Рихарда, которые всегда так успокаивали меня.
— Сколько у тебя там валентинок? — неожиданно спросил меня он, кивнув на сжатые мною в руках открытки и Ритину коробку.
— Двенадцать, — сразу же ответил я, потому что уже успел подсчитать их на алгебре. — У тебя?
— Тридцать, — равнодушно бросил он.
— Лжешь… — пробормотал я, наконец подняв на него глаза. — Правда, что ли?
Тот лишь кивнул, поджав губы.
— Популярность, — задумчиво протянул я, понимая, что Рихарда действительно в школе знают все.
— Она мне не нужна, — в ответ сказал Рихард. — И эти клочки бумаги тоже.
— Знал бы ты, как чертовски прав, — ответил я.
— Я знаю, Пауль.
***
Снег на улице постепенно начинал таять, а солнце, которое всю зиму не грело и просто тускло висело на горизонте для картинки, теперь светило прямо в глаза, и по дороге в школу я подумывал о том, что неплохо было бы купить себе солнечные очки, а то наебываться из-за скачущих в глазах узоров после длительного залипания на солнечный свет уже стало образом жизни, а разбитые коленки моими вечными спутниками.
Високосный год, а это значит, что до конца февраля остается всего лишь две недели, которые я, как всегда, проведу без какой-либо пользы. Впервые за долгое время я зашел в школу и вздохнул спокойно. Я нашел в себе силы и сказал Рите правду. Ну или почти правду. Как бы то ни было, я был просто невероятно счастлив тому факту, что наши с ней «отношения» больше не являются достоянием общественности и мне не нужно краснеть перед своими друзьями за грязные слухи, которые о нас распускают. Я ощущал, будто наконец искупил свою вину перед Рихардом за это. Конечно же, он никогда не говорил мне об этом, да и зачем? Разве он станет… Но раздражение в его голосе и ненависть во взгляде, когда девушка подходила ко мне, ему не удавалось прикрыть ни своей невозмутимостью, ни непоколебимой гордостью.
Все же я был благодарен Рите в каком-то плане. Она меня немалому научила, помогла разобраться в себе и признать то, что честность и искренность в отношениях с людьми, которые тебя окружают, — это фундамент для абсолютного доверия. Все же мне было немного стыдно перед ней, но я скрыто надеялся, что эта история и ее чему-то научила. Вот только теперь Рита смотрела на меня очень странно: это была не ненависть или злость, а скорее любопытство. И я чертовски боялся, что она что-то задумала.
— Остается не так уж и много времени до конца урока, — пролепетала фрау Бергер, окинув всех нас довольным взглядом. — Поэтому поговорим о выпускном. В частности, о танцах. С девушками у нас все отлично, а вот юноши в меньшинстве.
 
— Рита скоро вообще всех покалечит, и никого не останется, — пробормотал Гюнтер, глядя на меня. Я улыбнулся его шутке.
— Рот закрой, — прошипела на него девушка.
— Ребята, не ссорьтесь, а лучше распределитесь по парам сами, чтобы этого не пришлось делать мне, хорошо? Даю вам ровно неделю, чтобы точно определиться с музыкой, вашими партнерами или партнершами и концепцией танца. Рихард, вы помните, что танцуете с Изабеллой? — обратилась она к моему другу, который задумчиво уставился в окно.
— Конечно, — подтвердил он, устало подперев голову кулаком. Девушка оглянулась на него, одарив взглядом, за который все парни школы готовы были продать родину и, наверное, даже свою семью. За такой взгляд Изабеллы Шварц в их сторону. И я, как всегда, узнаю все последний. Класс.
Весь урок я дулся, подобно маленькому ребенку, из-за неожиданного приступа ревности к жгучей брюнетке, сидящей справа от Рихарда. То же мне, первая красавица. И клинья к нему давно подбивает.
На перемене фрау Бергер забрала Рихарда и еще пару парней в библиотеку для того, чтобы помочь ей донести какие-то методические материалы и прочие учебники. Я просто отчужденно читал книгу, заданную по школьной программе, стоя в стороне от всех. Я совсем задумался и даже перестал слышать шум, который создавали многочисленные ученики школы вокруг меня, поэтому не сразу понял, что ко мне кто-то обращается.
— Здравствуй, Пауль, — мягкий голос девушки не сразу донесся до моих ушей, во-первых, потому что она всегда говорила достаточно тихо, будто боясь быть услышанной или вовсе замеченной людьми.
Марта Эбель всегда вызывала у меня живой интерес, хотя порой, признаться честно, я забывал о ее существовании в нашем классе. И это было не потому что она мало ходила в школу и я редко видел ее, а скорее потому, что она действительно делала все возможное, чтобы ее не трогали. Марта не была той девушкой, которая целыми днями сидит за учебниками и плачет из-за четверок, нет. Она училась довольно посредственно, как и все, просто была самой тихой и незаметной в школе, просто потому что пьянкам и тусовкам предпочитала тихие вечера в школьной библиотеке. Я наведывался туда крайне редко, и каждый раз, как я там появлялся, Марта сидела на своем законном месте у окна, обхватив фарфоровую чашку с каким-то горячим напитком маленькой тонкой рукой, будучи увлеченной чтением какой-нибудь очередной старой потрепанной книгой. Я никогда не обращал на это внимания, но теперь все картинки наших случайных и ни чем не запоминающихся встреч потихоньку всплывали у меня в голове, когда я смотрел в эти темно-зеленые глаза, наблюдавшие за мной с какой-то немой мольбой.
— Привет, Марта, — произнес я в ответ, прикрывая свою книгу. Искренняя улыбка затронула мои губы, и девушка улыбнулась в ответ, нервно теребя ткань своего платья. Каждый раз, когда я видел ее, на девушке были какие-нибудь строгие черные платья с белыми кружевными воротничками, как и сегодня, или же длинные юбки ниже колена, которые она так любила носить с приталенными строгими кофточками. Никаких глубоких декольте, туфель со шпильками и тем более косметики. Да она и не нужна была ей. Приятные черты лица, большие зеленые глаза и длинные русые волосы, которые она всегда почему-то забирала в конский хвост или заплетала в косу, и без того выглядели весьма привлекательно и необычно. И когда девушка, о существовании которой я практически забыл, обратилась ко мне, я даже немного испугался.
— Я хотела у тебя спросить, — как-то замялась она, потупив взгляд в пол. — Я не знаю, хочешь ли ты, но решила просто спросить… — повторила она. — В общем, не хотел бы ты танцевать со мной на выпускном? Я знаю, может, это звучит как-то дерзко и самоуверенно, да и вообще юноши должны приглашать девушек на танцы, но я не смогла удержаться.
— Ах, танцы, — задумчиво проговорил я, вспомнив, что партнерши-то у меня и нет, а вот у Рихарда уже давно есть его эта Изабелла, блять. — Почему бы и нет?