You're All I Want (СИ)

— Что случилось? — шепотом спросил я еле слышно, тыкая его в бок локтем на последнем уроке географии. Голубые глаза устало обратились на меня, и стеклянный взгляд, что я не видел уже очень долго, снова заставил меня разволноваться.
— Это из-за вчерашнего? — не сдавался я, несмотря на его молчание. — Или я что-то не так сделал?
Все было бесполезно. Учительница что-то говорила про столицы стран Европейского Союза, а я сидел, смотрел на ее манипуляции с указкой и картой мира, располагающейся на стене, и чувствовал себя полным идиотом. Не выдержав больше полного игнорирования со стороны этого человека, я сорвался с места прямо посреди последнего урока и, закинув сумку на плечо, пулей вылетел из кабинета. Что он хочет мне доказать? Свою бесчувственность? Знаю же, сука, что это не так.
Быстро поднявшись по ступенькам на четвертый этаж, чтобы попасть в излюбленное старшеклассниками место, я сел на знакомый до боли подоконник, открыл окно и, быстро прикурив одну из сигарет, прикрыл глаза, мерно выдыхая дым.
Что ты чувствуешь?
— А как же здоровый образ жизни? — тихий голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Томас собственной персоной стоял прямо передо мной и нахально улыбался.
— В выпускном классе это довольно проблематично, — философски изрек я, снова затягиваясь и отводя взгляд в окно. Приперся, блять, тебя-то я и ждал.
— Сигаретки не найдется? — наконец спросил он после недолгого и довольно неловкого молчания.
Я молча кинул парню всю пачку в руки, стараясь вообще не пересекаться с ним взглядами. Его, кстати, не было на уроках, и откуда он только взялся на мою голову?
— Щедро, — ухмыльнулся он и, выудив одну из оставшихся сигарет в пачке и проделав нехитрые манипуляции с зажигалкой, также спешно затянулся, выдыхая в мою сторону густой дым. — С Рихардом поссорились?
— Блять, да почему для тебя это так важно? Какое тебе вообще до этого дело? — вспылил я, закричав.
— Очень плохо, что как раз-таки тебе неважно, чем занимается Рихард, когда тебя нет рядом, — снова ехидно ответил он.
Я напрягся, затягиваясь глубже на этот раз.
— Спроси у него, чем он занимался по ночам в Берлине, — Томас бросил на меня этот хитрый взгляд и, будто желая совсем вывести меня из себя, добавил: — Со мной.
Я снова молчал, не в состоянии произнести и слова, но спустя несколько секунд молчания, сопровождающихся нервными затяжками Томаса, я все-таки решил заговорить:
— Мне очень жаль, что у тебя такая богатая фантазия и ты не можешь направить ее в правильное русло, — здесь даже мои остроумные фразы не могли мне помочь. Голос предательски дрогнул.
— А мне очень жаль, что тебя так легко обмануть.
— Он меня не обманывал, — почти перебил его я, наконец повернув свою голову в его сторону.
— Да? Правда? Вспомни, пожалуйста, наш поцелуй у школы, — деловито начал он, делая навстречу мне пару шагов и заставляя меня напрячься всем телом. — Конечно, я видел, что ты смотрел на нас. Как и в тот раз, в кабинке, помнишь? Когда незадолго до твоего прихода мы…
Я по-прежнему не смел произнести ни слова, яростно соединяя и склеивая у себя голове все отрывки фраз, все разговоры и моменты, какие-то значимые события, и, чем больше я копался в своей голове в поисках воспоминаний, тем больше я с ужасом осознавал, как сильно его слова похожи на правду.
— Или, быть может, он объяснял тебе, почему так часто опаздывает в школу? Что он сказал тебе в последний раз, когда пришел ко второму или третьему уроку? Наверное, проспал, будильник умер, да? А знаешь, что на самом деле было? — его глаза сверкали. — На самом деле он часто остается у меня на ночь и ему просто очень долго ехать от моего дома в школу. Ах, точно, совсем забыл. Он, наверное, говорит тебе, что у него не хватает времени, что у него занятия по химии и биологии. Например, несколько дней назад, на каникулах. Вы же ведь не виделись из-за этого?
— Мы… — беспомощно начал я, вставая и потупив взгляд в пол.
— Просто он был все это время у меня. И вчера тоже.
Я взглянул на парня, стараясь не выдавать своих эмоций, которые готовы были вот-вот показать свое истинное лицо, полное ненависти, злости, отчаяния и непонимания. Ни одна из этих эмоций не была направлена на человека, который стоял передо мной и смотрел на меня сверху вниз, самодовольно ухмыляясь. Мои кулаки инстинктивно сжались. Его слова, такие сладкие и тягучие, приторный тон, которым он рассказывал мне об этом, отдавались у меня в голове, обволакивая все живое и трепещущее внутри меня этой тошнотворной сладостью, с невероятной скоростью обездвиживая все мои планы на будущее. Планы на наше будущее. Парень лишь тихо хмыкнул, наблюдая за моей тихой внешней реакцией. Его тонкие губы растянулись в хитрой полуулыбке, и он, смотря на абсолютно растерянного меня, выдохнул тонкую струю едкого дыма прямо мне в лицо, бросил дотлевшую до фильтра сигарету на пол и медленно зашагал прочь.
 
Паззл в моей голове сложился как нельзя четко. Наконец-то все детали сошлись. Вот оно, твое настоящее лицо, да? Используешь людей, значит, лишь бы не смотреть в лицо своим чувствам? Привязываешь их к себе, а потом заставляешь страдать по тебе, таким образом самоутверждаясь? А потом еще и лжешь всем вокруг, в том числе и себе. Хорошая тактика, однако несколько плохо продуманная.
«Надо было бежать на поезд».
«Проспал, будильник сдох».
«Совсем нет времени встретиться».
Ощупав сзади себя подоконник, я молча опустился на него, думая над тем, что только что мне сказал этот человек. Я чувствовал себя так, будто на меня только что вылили ведро грязи, от которой я еще долго не смогу отмыться и вряд ли когда-нибудь смогу. Снова сопоставив у себя в голове все произошедшее: различные факты и события, — я просто закрыл лицо руками и потряс головой, пытаясь просто избавиться от этих навязчивый мыслей, разрывающих мою голову на несколько частей.
Я действительно не злился на него, я злился на человека, который творит все это со мной уже полгода, и я все никак не могу обрести покой в этой жизни, я лишь вечно волнуюсь, что-то ищу и додумываю, переживаю из-за него, а что делает он? Да ни хуя он, блять, не делает, ему вообще на меня плевать. Я никогда и ни к кому не привязывался настолько сильно, никому так не раскрывал душу и не доверял так безгранично. Он знает о моих страхах и желаниях больше, чем кто-либо другой. Я думал: мы — это что-то важное, но оказалось, что мои же страхи и желания были направлены против меня.
Зачем?
«Я просто хотел тебя трахнуть».
Слишком просто.
Здравая часть меня во все горло вопила о том, что я должен просто поговорить с Рихардом и что он в итоге рассмеется мне в лицо своим чудесным мягким смехом, скажет, что все это ложь и ерунда, и мы пойдем пить кофе в ближайшее тихое кафе.
Все-таки поборов в себе свои же эмоции, я медленно сполз с холодного подоконника, на автопилоте поплелся к лестнице и, заметив по количеству народу, что звонок уже прозвенел, торопливо спустился на первый этаж, стараясь не быть замеченным учительницей по географии.
— Пауль? — услышал я голос Рихарда позади себя, когда уже собирался схватить пальто и выбежать из школы. — Почему ты ушел?
Я вцепился в верхнюю одежду обеими руками и, зажмурив глаза, все никак не мог обернуться. Я так хотел посмотреть на него в этот момент, спросить, почему он так поступил и есть ли у него хоть что-то за душой, но я просто стоял к нему спиной и собирался с мыслями, пытаясь унять бешеное сердцебиение.
— Слушай, я тут сказать хотел, — снова неуверенно начал он, пока я пытался набраться сил, чтобы повернуться и посмотреть ему в глаза. — В общем, когда…
— Давай сначала я. И это будет не самый приятный разговор, — я все-таки резко обернулся и, прижимая к себе пальто, продолжил: — Я все знаю о вас, — интонацией выделил я последнее слово, — о том, что вы были вместе, о том, какая ты, Рихард, скотина.
— Но… — хотел было возразить он, но меня уже было не остановить: