You're All I Want (СИ)

— И тебе привет, Рихард, — я замешкался, опуская книгу, не забыв при этом положить закладку на нужную страницу. — Достаточно интересно.
— Много философии, — решительно произнес он.
— Думаешь, такие люди и среди нас есть? — спросил я его, вспомнив содержание книги.
— Я вижу их повсюду, — твердо ответил он, пытаясь говорить как можно громче из-за нарастающего шума в коридоре. — В каждом человеке, даже если он хорошо образован и духовно развит, есть что-то дикое, звериное. И случается так, что эти две сущности не могут ужиться в нем.
— Хм, — я задумался, пытаясь собрать свои мысли в кучу. Так как пару минут назад я думал совершенно о другом, теперь мне было очень трудно сосредоточиться на словах Рихарда о человеческой сущности и ее предназначении. — Думаешь, такой человек несчастен?
— Их же двое, — глухо рассмеялся он. — Кто-то из них может быть вполне счастливым.
Его слова поставили меня тупик. Как можно быть счастливым, когда внутри тебя не могут ужиться два совершенно разных человека? Все равно кто-то из них в итоге будет недоволен. Я вполне мог сравнить Рихарда с главным героем книги, но все же они кардинально отличались, и их сходство заключалось лишь в постоянном желании убежать от людей и наслаждаться одиночеством. Хотя, быть может, я еще слишком мало прочитал, чтобы утверждать это, но эта догадка крепко зацепилась у меня в мозгу, и я пообещал себе обязательно подумать над этим, когда наконец-то прочитаю книгу до конца.
Рихард положил сумку у своих ног и, протянув мне свою ладонь, взял книгу из моих рук, принявшись листать быстро страницы. Когда его ладонь наконец остановились на одной, которую я заложил закладкой, и тонкие длинные пальцы скользнули по аккуратным строчкам на белоснежной бумаге, кроткая улыбка затронула его губы:
— Люблю этот момент, — он не отрывался от книги, внимательно пробегая глазами по маленьким черным строчкам. — «Может быть, вся жизнь человеческая — просто злая ошибка, выкидыш праматери, дикий, ужасающе неудачный эксперимент природы»*, — почти прошептал он себе под нос, будто не желая, чтобы я это услышал.
— Мне тоже нравится, — честно ответил я. Именно на этом моменте я и остановился пару дней назад, но теперь все никак не мог нормально взять книгу в руки и вдумчиво прочитать текст, потому что чтение таких произведений никак не подходит для суетливой обстановки моего дома и вечного шума и гама в школе. Несмотря на этот факт, я все равно повсюду таскал ее с собой, все же надеясь, что мне удастся вдумчиво прочитать еще несколько страниц. Я бережно положил протянутую мне книгу в сумку, и сразу же после этого прозвенел звонок, привлекая наши отдохнувшие и свежие тушки к работе над разумом и совершенствованием знаний. Сесть за одну парту с Рихардом, который не только находился в прекрасном расположении духа, но и ничего не скрывал от меня, было очень приятно, и я подумал, что, наверное, все-таки погорячился, когда мысленно проклял про себя этот чудесный день.
Еще никогда мне не было так спокойно и комфортно рядом с ним. Все уроки проходили настолько весело и интересно, что я просто не мог сдержать улыбки каждый раз, когда он что-то шептал мне на ухо во время обществознания, истории или же алгебры. На последнем шестом уроке я уже изрядно устал, но все равно готов был просидеть еще шесть таких же, если рядом со мной будет сидеть Рихард.
— Итак, если посмотреть на места обитания барсука, можно сказать, что… — начала учительница свою тираду о млекопитающем, пока я пытался найти ручку в пенале, чтобы переписать к себе в тетрадку информацию о его крайне насыщенной лесной жизни.
— Сучий сын, — послышался напряженный голос Рихарда, который что-то искал в сумке и все никак не мог найти.
Почему-то именно в этот момент мысли в моей голове закружились с бешеной скоростью и мозг сгенерировал из этих двух предложений одну глупую, но невероятно смешную конкретно на уроке фразу:
— Барсучий сын… — в шоке прошептал я, закрывая лицо руками, и начал ужасающе содрогаться от смеха. — Барсучий, блять, сын, — меня уже порядком начинало трясти, я судорожно хватал воздух ртом и долбил руками по парте, пока весь класс, включая и учительницу, и ничего непонимающего Рихарда, наблюдал за моим ебанутым поведением. Рядом сидящий Круспе, видимо, все-таки услышал выданную моим в первый же день слишком перегруженным мозгом фразу и теперь сам еле слышно посмеивался, что есть сил толкая меня локтем в бок.
 
— Пауль, объяснитесь, пожалуйста, — фрау Альте поправила очки на переносице и презрительно посмотрела на меня. Я уже готов был успокоиться, но, как только зацепился взглядом за фотографию этого милого животного в учебнике, новые приступы одолели меня, и я просто упал лицом на парту, задыхаясь от смеха.
— На беззвучный режим перешел, — шутил кто-то сзади, заставляя меня угорать еще больше. Мой смех действительно уже не был на него похож, а больше все-таки на какие-то тихие конвульсии или приступы эпилепсии.
— Вибрация, — протянул сзади сидевший Шнайдер. Суки, да прекратите уже, я не могу остановиться.
— Дневник мне на стол, — железным тоном отрезала она, на секунду прекращая смешки и разговоры в классе. — На следующем уроке ответите мне про барсука.
Услышав название животного, я снова залился смехом и, закрывая красное лицо руками, передал дневник вперед.
— Пока Ландрес успокаивается и приводит себя в порядок у нас остается еще немного времени, чтобы поговорить о пятнице. Все помнят про день самоуправления?
Я наконец-то перестал смеяться и в недоумении уставился на фрау Альте и на других ребят, которые утвердительно кивали в ответ на поставленный преподавателем вопрос. Ну почему я опять не в курсе? Учительница быстро зачитала список фамилий учеников и их уроки у других классов на четырнадцатое число. Стоит сказать, что день самоуправления в нашей школе всегда проводился в любой день раз в год и от этого неминуемо страдали младшие классы. Теперь, когда после урока я подошел к фрау Альте за дневником и узнал, что я тоже принимаю участие в этом безобразии, я просто обомлел. Блять, гребаный барсук, теперь из-за него придется вести биологию у восьмых классов. Попутно забежав в библиотеку, я взял методические материалы для учителей и направился на первый этаж, где меня уже давно одетые ребята ждали около пятнадцати минут.
— Биолух явился, — бросил хмурый Тилль, надевая на свои вечно холодные руки черные перчатки. Уже рассказали все. Я сделал вид, что пропустил его замечание мимо ушей, и принялся натягивать на себя теплое пальто по пути к выходу. Всю дорогу Тилль восторженно делился с нами впечатлениями о недавнем свидании с Катриной. Он с таким упоением рассказывал, как чудесно она играет на фортепиано, какие умные книги читает и какую прекрасную музыку слушает, в то время как Шнайдер тоже не переставая говорил о Луизе, которая испекла ему кексов и принесла их сегодня в школу. Мы с Рихардом тихо шли рядом и лишь изредка переглядывались, немного посмеиваясь над влюбленными идиотами. Мне нравилось, что у нас есть то, о чем никто не знает и не догадывается. Некая тайна, делающая нас еще ближе.
— У кого вы ведете? — спросил я ребят, медленно вышагивающих рядом.
— Обществознание у девятого, — ответил Шнайдер.
— История у восьмого, — с гордостью в голосе произнес Флаке, поправляя свои очки.
— Алгебру у десятого, — равнодушно бросил Тилль.
— Химию, — задумчиво изрек Рихард, доставая из кармана пачку сигарет. — У восьмых и у одного девятого.
— У какого? — уточнил я, обращаясь к нему.
— В том, где учится твоя сестра.
Я еле слышно с ненавистью матюгнулся и, вспомнив слова матери о их счастливом с Эмили будущем, ускорил шаг.
***
Каждый раз, когда между нами все становилось более-менее устойчиво и прекрасно, какая-нибудь хуйня просто считала своим долгом случиться и испортить все к чертям. На этот раз это была преграда в виде моей сестры, которая говорила только о дне самоуправления и без конца штудировала учебник химии в надежде, видимо, поразить Рихарда своим обширным знанием предмета. Хлопоты и подготовка к этому самому дню отнимали практически все свободное и несвободное время у нас обоих, заставляя постоянно нервничать. Три дня я толком даже не говорил с Рихардом, потому что тот постоянно пропадал на дополнительных занятиях и готовился к проведению уроков, да и я был так занят и вымотан, что у меня хватало сил лишь на скупое «Привет» утром. Именно поэтому, когда этот злосчастный день наконец наступил, я со спокойной душой и уверенный в себе и своих силах направился школу, надеясь, что этот гребаный день побыстрее закончится и мы с толком проведем время вместе.