You're All I Want (СИ)

— Привет, — глупо произносит он, улыбаясь, — Чего один тут?
— Внутри слишком шумно, — лгу. Нет, Пауль, я просто стараюсь не находиться рядом с тобой, чтобы окончательно не слететь с катушек.
— Да, понимаю, — отвечает он, — Рихард, мы можем поговорить несколько минут?
— Да хоть всю ночь, — говорю я, кивая.
— Кем тебе является Томас? И в чем я, черт возьми, виноват? — спрашивает он, и я бросаю окурок себе под ноги. Не могу больше.
— Пауль, — начинаю я, и делаю пару шагов вперед, — Ты ни в чем не виноват.
Он стоит слишком близко. Настолько близко, что я задыхаюсь от одного лишь осознания этого факта. Вот он — предел всех моих мечтаний и мыслей. Мне дико хочется поцеловать его, прикоснуться к этим губам, рассказать обо всем, что происходит в моей душе, но я лишь криво усмехаюсь, продолжая наслаждаться его смущением, и это еще больше сводит меня с ума. Пауль что-то бормочет, а я продолжаю улыбаться, глупо глядя на него. Я уже ничего не соображаю, и произношу одну единственную фразу, нагло перебивая своего собеседника:
— Мне тоже хочется.
Все. За одну секунду я преодолеваю чертовски маленькое расстояние между нашими губами и наконец целую. Все, что я представлял себе в черно-белом формате, вдруг окрашивается в яркие цвета, взрывая мое сознание. Я смутно осознаю, что целую человека, которого по-настоящему хочу целовать. И не только сегодня, а вообще всегда. Я притягиваю его чуть ближе, чувствуя, как он отвечает на мои действия и что-то резко замыкает в голове: неужели он тоже этого хочет? Но через несколько секунд Пауль просто отталкивает меня и практически бежит в сторону шумного дома. Ну вот, блять, довыебывался, Рихард.
Я долго смотрю ему вслед, а по пути в дом нахожу Пауля на земле и через некоторое время понимаю, что он отключился. Незамедлительно мы покидаем вечеринку под возмущения Оливера о том, что машину все-таки надо вернуть.
— Я надеюсь, ты ничего ему не сказал? — спрашивает меня Тилль. Мы едем по ночной трассе, которая, несмотря на столь позднее время, достаточно оживлена и Оливер то и дело просит нас помолчать, чтобы не мешать ему вести машину.
— Я похож на мудака? — раздраженно отвечаю я. Пауль спит рядом со мной. Его голова лежит у меня на коленях.
— Ну, если честно, немного есть, — шутит Линдеманн.
— Да пошел ты, Тилль, — отмахиваюсь я, стараясь все же перейти на шепот, — Разбудим его еще…
Конечно, я оставил Пауля у себя, но определенно не знал, что ему сказать. В итоге я соврал, что ничего не помню, сам был в жопу пьяный и даже не помню, как добрался до дома. Удивительно, но Пауль ответил мне тем же, и я наконец успокоился. Но я еще не знал, что это было началом своеобразного конца. Черт меня дернул пойти к нему в гости на следующий день. И почему я сразу не заподозрил в его словах что-то не то?
— Я понимаю, что ты не помнишь, но в тот вечер ты поцеловал меня, — неловко произносит он, отводя глаза в сторону.
Ты тоже струсил, Пауль. Я понимаю, что терять мне нечего и даже если это наш последний разговор, я должен взять от него все, что могу и поэтому снова просто целую его. Опять притягиваю хрупкое тело еще ближе к себе, аккуратно скользя ладонью под его рубашкой, и Пауль рвано выдыхает через нос, целуя меня в ответ. Мне просто сносит крышу. Я снова касаюсь его и чувствую, как тот начинает дрожать. В конце концов, он отталкивает меня и спрашивает зачем я это сделал, но мне нечего ответить.
— Рихард, я не гей! — кричит он в порыве ярости, отодвигаясь от меня на другой край кровати.
— Я тоже, — честно отвечаю я.
— Уходи, — произносит он, и я уже начинаю волноваться.
— Пауль, ты ничего не знаешь, — взволнованно говорю я, но тот лишь мотает головой в ответ, отдаляясь от меня.
— Уходи из моей квартиры, — снова настойчиво и убедительно говорит Пауль, но я придвигаюсь чуть ближе, выставляя руки перед собой.
— Пауль… — умоляюще шепчу я его имя.
— Уходи.
Тогда я отправился домой в растерянных чувствах. Теперь отказали мне, а не я кому-то, как это обычно и бывает. Были задеты не только мои чувства конкретно к этому человеку, но и чертово больное самолюбие, которое тогда и затмило мой разум. Да что ты о себе возомнил, Ландерс?
 
Выход я нашел быстро, правда, снова поступил как полный идиот. Кейт из физико-математического класса была не против подыграть мне, тем более я отлично знал, что она уже давно хочет меня трахнуть, поэтому на перемене мы разыграли отличный спектакль перед моими одноклассниками. Но, безусловно, эта страстная сцена была предназначена лишь для одной персоны, которая так растерянно и недоумевающе смотрела на меня в тот момент.
«У меня есть девушка, и я ее люблю».
Так противно и мерзко я не чувствовал себя еще никогда. Наверное, большей лжи я и не произнес за всю свою жизнь. Я понимал, что снова загоняю себя в эту гребаную клетку, но мне вновь не хватало смелости и сил говорить с ним, поэтому я решил сделать вид, что все это несерьезно.
«Я хотел тебя трахнуть, но, как видишь, у меня не получилось». — я наклоняюсь прямо к его уху, чтобы произнести эти слова.
Пауль сжался от моих слов. И, конечно же, поверил. Я не мог сказать, что солгал тогда, потому что мне действительно этого хотелось, но это желание было обусловлено чем-то другим. Все же, я старался не думать о слове «любовь», всячески отрекаясь от этой романтической хуйни, которую люди себе сами придумали и в тот же вечер пришел к Томасу. Видимо, Пауль решил сделать то же самое, и стал встречаться с этой чертовой шлюхой.
Время шло, но теперь, зная о том, что у нас могло бы что-то быть, и я сам все разрушил своими же руками, мне было еще тяжелее, чем прежде. Казалось, Пауль и Рита были повсюду, но я просто закрывал на это глаза и старался вести себя как прежде, чтобы сделать вид, что меня невозможно задеть такой ерундой, но постоянное нахождение Пауля в школе не давало мне этого сделать.
— Мне абсолютно наплевать, с какими ты там шлюхами водишься, — говорю я со всей злостью, что вообще есть во мне. Их связь невероятно раздражает меня, и мне дико и странно это признавать, дико ревную.
— Рита — не шлюха, — настойчиво произносит он.
— Да ладно? — нагло перебиваю его, разворачиваясь, — Спроси у своей подружки, с кем она была до тебя.
— Не смей больше так говорить о ней, иначе я расскажу всем, что… — угрожает мне Пауль, но на каждую его фразу я могу дать отпор.
— Расскажешь всем, что у тебя встал, когда мы целовались? — усмехаюсь ему в лицо. Не знаю, насколько это правда, но мне хочется верить, что мои слова являются правдой.
— Что ты, блять, несешь? — возмущается он в ответ, практически срываясь на крик.
Тогда я нервно усмехнулся и пошел прочь из класса. А вдруг я прав? Пауль злился. Это было весьма мне понятно, но было в его голосе еще что-то…какая-то неуверенность, желание и вместе с тем отчаяние. Я не мог этого не заметить. Я пытался убедить Пауля в том, что Рита не та, кем хочет казаться, что она ему не пара и вообще пора бы завязывать со всей этой грязью, но он не хотел даже слушать моих пламенных речей, и я уже жалел о том, что все так получилось. Я, блять, скучал по нему, а вместо этого проводил целые вечера с Томасом, лелея свое чертово самолюбие.
«Один человек всегда любит, а другой пользуется его любовью».
Так я и думал, когда мы с Томасом были вместе. После той вечеринки у Риты мы серьезно поговорили, и я объяснил ему, что больше у нас ничего не может быть. Но мы остались лучшими друзьями. Лучшими друзьями, которые иногда целуются и спят друг с другом.
Я искренне хотел снова быть рядом с Паулем, но в то время не имел возможности даже поздравить его с совершеннолетием. Меня хватило лишь на один широкий жест: я подарил ему гитару, которую он так давно хотел.
Рождество все приближалось, а я все еще не мог наладить с ним отношения, хотя видел, что он стал иначе смотреть на меня и мы даже стали снова разговаривать. А в вечер дискотеки и меня и его пробрало на откровенные разговоры.