Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

– А вдруг он к обеим не подойдёт? Всё же – постороннее лицо, свидетель.
– И всё-таки я настаиваю. Заодно предупреждаю – осторожность. Лучше перестраховаться. Ведь мы его всё равно возьмём, раньше или позже.
– Лучше раньше, каждую ночь – труп.
– Идите отдыхать, вам отоспаться надо. А мне – к матери Сашиной. Не знаю, как и сказать ей.
Андрей и предположить не мог, что у Ивана, довольно сурового с виду, чувствительное сердце. Да, бывает, что мы ошибаемся, делаем поспешные выводы по внешности. Для Андрея в Иване открылось что-то новое, и его отношение к начальнику розыскников изменилось в лучшую сторону.
Андрей побрёл домой. Во рту было сухо, голова – как чугунная. К чувству усталости примешивалась горечь от потери розыскника. Хоть Андрей и не был близко знаком с погибшим, но всё равно общались на службе, одно дело делали, и Александр не побоялся переодеться в женское платье и выйти на ночные улицы Санкт-Петербурга. А это всё равно чего-то стоило и само по себе требовало уважения.
Едва стянув мундир и сапоги, Андрей рухнул в постель и уснул.
Проснулся он, когда начало темнеть. Очень хотелось есть. Андрей попытался вспомнить, когда он ел в последний раз. Выходило – ещё вчера в обед, больше суток уже прошло.
Андрей умылся, оделся и первым делом направился в трактир. Сначала наелся: щи суточные, мясо жареное с капустой тушёной и узвар из фруктов. Андрей не отказался бы и от пива, но запах от него – не для девушки, роль которой он собирался продолжать играть.
Лязгин был на месте. Выглядел он мрачнее тучи, под глазами – чёрные круги. Похоже, он не уходил со службы со вчерашнего дня. И ел ли? Андрей ощутил угрызения совести – он выспался, поел, а можно было бы из трактира хоть пирожков прихватить.
Андрей переоделся, Иван придирчиво его оглядел.
– Вроде всё ладно. Ну, с богом! Не рискуй!
На этот раз Андрей пошёл на Литейную часть, омываемую Невой. Набережных хватало и там. Конечно, не факт, что злодей появится там, но, насколько Андрей знал, дважды на одном месте он убийств не совершал. Боялся, что опознают?
Михаил отправился на Петровский остров.
Андрей не спеша шёл по пустынным улицам. Дул лёгкий ветерок, от воды тянуло сыростью, и ночами стало-таки прохладно. «Если так будет продолжаться и дальше, надо какую-то кофточку женскую искать», – подумалось Андрею.
Сзади послышались лёгкие шаги. Андрей обернулся. По тротуару его догонял молодой человек приятной наружности. Из-под распахнутой лёгкой куртки выглядывали детали форменного сюртука.
«Небось служащий, задержался на работе или с друзьями в кабаке сидел», – подумал Андрей.
Молодой человек поравнялся с Андреем, и вдруг розыскник почувствовал, как кожаная удавка захлестнула его шею. Вырываться в таких случаях бесполезно, так же как и пытаться руками ослабить петлю на шее.
Счёт времени пошёл на секунды.
Андрей поднял ногу, выхватил из-под резиновой подтяжки пистолет, взвёл курок, наставил ствол в бок убийце и нажал спуск.
Громко ударил выстрел, прокатившись эхом по пустынным улицам. Пистолет едва не вырвало из неудобно вывернутой руки. Смертельная хватка ослабла, и Андрей смог просунуть пальцы под кожаный ремешок, рывком растянуть его слегка и вдохнуть воздуха.
Незнакомец выронил удавку и стоял рядом, покачиваясь, прижав обе руки к левому боку, на котором расплывалось кровавое пятно. Убийца посмотрел на Андрея удивлённо, качнулся назад и упал на мостовую.
Андрей сунул пистолет под резинку на ноге, наклонился и обыскал мужчину. Под накидкой в кармане сюртука обнаружился узкий и длинный мешочек с песком. Таким вполне можно оглушить человека, лишить его сознания, но без внешних повреждений.
Мужчина с хрипом дышал, под ним натекала лужица крови.
– Ты кто?
– Тебе какая разница? – тяжело дыша, произнёс раненый.
– За что женщин убивал?
– Они мне всю жизнь сломали.
– Живёшь где?
– На Моховой.
Мужчина говорил всё слабее, и Андрею приходилось вслушиваться, чтобы хоть что-то понять.
Вдали раздался свисток дворника, оповещающий о тревоге, призывы на помощь. По всей видимости, выстрел был услышан, а может, кто-то и видел произошедшее.
 
По мостовой к Андрею ехала пролётка. Не доезжая нескольких шагов, экипаж остановился. С козел спрыгнул кучер, подошёл к Андрею и лежащему на тротуаре убийце.
– Девушка, чего это с ним?
Андрей поднялся с колен.
– Помоги погрузить.
Услышав мужской голос, кучер в испуге шарахнулся в сторону. Одет-то Андрей был в женское, а говорил басом.
– Стой! Я из розыскной экспедиции. Бери мужчину – и в пролётку.
Вдвоём они подняли раненого и положили на дно пролётки. Андрей уселся на сиденье.
– А теперь гони в экспедицию. Дорогу знаешь?
– Знаю!
Кучер хлестанул лошадь, и пролётка понеслась по пустынному в ночной час городу.
Минут за пятнадцать они добрались до места. Окно Лязгина светилось в ночи. Андрей постучал.
– Иван Трофимович, выйди!
Выбежал Лязгин.
– Жив? Что случилось?
– Убийца в пролётке. Ранил я его из пистолета, когда он меня удавкой душить стал. Но дышит ещё.
Иван метнулся в экспедицию, выбежал со светильником в руках, подбежал к пролётке и осветил лицо раненого. Тот действительно ещё дышал, но был без сознания.
– Хм, определённо я его где-то видел. Вот только вспомнить бы, где? Обыскивал?
– Вот, в кармане сюртука нашёл. – Андрей протянул Ивану мешочек с песком.
– Как у гопников. Ни шума, ни следов. Ударил по голове, обобрал жертву и скрылся. Кто такой?
– Не успел сказать. Единственное – с Моховой.
– Ну – точно с Моховой! Как я сам не вспомнил!
Иван ещё раз поднёс светильник к лицу раненого, вгляделся.
– Только раньше он помоложе был, и шрамика над бровью не было. Похоже, отходит.
– Нет в том моей вины, Иван Трофимович. Он сзади подошёл – вроде как прохожий обгонял. И тут же – удавку на шею. Я только и успел, что пистолет вытащить и в бок ему выстрелить.
– Я тебя ни в чём не виню. Конечно, было бы лучше, если бы ранение не смертельное было. Уж мы бы его допросили со всем тщанием, всё бы рассказал, что знал. Но – увы…
Иван поднёс светильник к лицу раненого.
– Всё, готов. Теперь его чёрная душа за грехи, им содеянные, в ад попасть должна.
– У таких нелюдей, по-моему, и души-то нет.
– Господа хорошие! Мне работать надо, – вмешался извозчик, дотоле стоявший в стороне.
– Спасибо, братец! Вот тебе денежка за труды. – Иван достал из кармана монету и протянул её извозчику.
– Да мы что? Мы завсегда рады помочь! Куды убиенного девать?
– А помоги-ка нам занести его в комнату.
Втроём, взяв труп за руки-ноги, они занесли его в экспедицию и уложили на пол. Извозчик откланялся и, бормоча: «Кровищи-то натекло, отмывать теперь пролётку надо», – ушёл.
– Давай тщательно досмотрим, – сказал Иван, – вдруг что интересное найдётся.
Они осмотрели карманы убитого и всё найденное положили на стол. Андрей взмок – вспомнил, что он ещё в парике и платье женском, и сорвал маскировку.
Иван стоял у стола, перебирая найденное в карманах.
– Так, мелочь медная, связка ключей. Интересно, где эта дверь, к которой ключи подходят?
Он взял в руки маленькую плоскую коробочку – вроде табакерки – и открыл.
– Ты смотри!
Иван вытряхнул на ладонь маленькую иконку святых Петра и Февронии Муромских.
– Интересно! Как такой жестокий убийца мог носить с собой икону? Неужели в бога верил, в церковь ходил?
– Мы теперь этого никогда не узнаем, Андрей. Убийца мёртв, город может спать спокойно. Завтра уже можно Чичерину докладывать. Плохо одно – мы не знаем, кто он.
– Вы же у пролётки сказали, что лицо знакомое?
– Давно, лет пять назад, я ещё рядовым служителем в экспедиции был, выезжали мы на Моховую. Девушка там повесилась. А вызвал нас, труп обнаружив, вот этот – убитый. Убийцу тогда не нашли. А теперь я думаю – не он ли её повесил? Ты вот что – спать иди, и я прикорну.