Уйти, чтобы вернуться (СИ)

 - Здорово! – в его глазах сияло такое счастье, что я, невольно рассмеялся и предложил поиграть.
 Я не ожидал, что возня с ребёнком, настолько меня увлечёт, я совершенно забыл о времени. Пока не услышал голос Майкла: « Я тебя прождал на стоянке целых три часа. Все давно разъехались, и меня не хотели пропускать, а ты здесь играешь», - его голос прозвучал, как-то, по-детски, обиженно.
 - Знаете, - ко мне подошёл моложавый бета, - я впервые, за тот год, что Морис находится у нас, вижу на его лице улыбку.
 - Так, папа же за мной приехал! – заявило синеокое чудо, беря меня за руку.
 - Значит, папа? – заявил Майкл, с азартным блеском в глазах.
 Так, в нашей жизни появился Морис. А мне пришлось остепениться и, наконец-то, заняться счетами Андре, к великой радости Майкла. Я самый счастливый бета!
 Двенадцать лет спустя.
 - Морис! – разнёсся по первому этажу крик Марка.
 - Я предупреждал, что не стоит устраивать в доме вечеринку, - нарисовался в дверях заспанный Николя.
 Омега, в свои двадцать четыре года, не спешил заводить семью и жил с родителями, в ожидании своего принца. Но, то ли принц не спешил, то ли навигатор сбился, но Николя по-прежнему проводил каждый свой цикл в одиночестве, прячась в парижской квартире.
 - Морис, - рассерженный Марк, показался в дверях, держа в руке, пустую бутылку из-под коллекционного вина «Счастье альфы», - ты, хотя бы представляешь примерную стоимость «Счастья альфы»?
 - Вик? – ляпнул Морис, пытаясь пошутить.
 Ограниченная партия вина была произведена Полем Вернье, в честь рождения Виктора, в подарок Алану Дюпону, и стоила бешеных денег, так как купить её было невозможно, только получить в подарок.
 - Морис! Мы, с отцом, давно смирились с бесконечной чередой бет и омег в твоей постели, но пьяные загулы мы не потерпим! – Марк швырнул пустую бутылку в корзину для мусора.
 На постели, около Мориса, началось копошение и, из-под одеяла показалось заспанное лицо Виктора Дюпона.
 - Марк, не шуми, будет тебе новая бутылка вина, эту - я выпил, Морис не виноват, - проскрежетал омега, откидываясь на подушку и прикрывая глаза от солнечного света, проникающего в окно из-за неплотно задёрнутых штор.
 - Виктор, я не ожидал от тебя! – возмущался Марк, совершенно не обращая внимания на то, что омега валяется обнажённым, в постели его сына.
 
 - Что за шум? – вошедший в комнату Майкл, своим появлением разрядил обстановку.
 - Воспитываю, алкоголиков и тунеядцев, - прорычал Марк, его любовь к классике советского кино, не прошла с годами, а только усилилась, подтолкнув бету к изучению русского языка.
 - Воспитание дело хорошее. В общем так, молодёжь, приводим себя в порядок, а затем, вас ждёт уборка, - озорно, совсем по-мальчишески, альфа сверкнул глазами и подмигнул Виктору.
 - Есть, заниматься уборкой, - простонал омега, который, с сопливого детства, обожал Майкла и, частенько, в обход обожаемого папы Лена, доверял альфе свои детские секреты.
 Майкл подошёл к мусорной корзине и, достав пустую бутылку, поинтересовался: «Был повод?».
 - Возвращение блудных Ленских, - пробурчал Морис, вспоминая прошедшую вечеринку.
 - Ну, тогда простительно, всё-таки воссоединение влюблённых, - Майкл, подхватив под руку супруга, направился прочь из спальни сына, под гневный крик Виктора: «Майкл, хоть, ты-то, не начинай!».
 Когда, за родителями захлопнулась дверь, в комнате повисла тишина, каждый думал о чём-то своём, личном.
 - Знаешь, - первым нарушил молчание Морис, - я тоже считаю, что давно пора прекратить дёргать мальчишек за усы.
 - Вот именно, что мальчишек, два года разницы! – прошипел Виктор.
 - Полтора, - поправил друга Морис.
 - Да, какая разница! Не нужны они мне! – взъярился Виктор.
 - Не ври, хотя бы самому себе! – Мориса понесло, - не нужны, говоришь, а сам, каждую течку, прыгая на моём члене, кричишь их имена!
 Морис прокричал последние слова в лицо омеге, а потом, тихо добавил: «Определись, кто, я для тебя: Морис, Борис, Глебушка, или вибратор, для удовлетворения похоти».
 Взбешённый поведением друга, Виктор пинком, вытолкнул Мориса, из его же кровати и, направился в ванную. Взявшись за дверную ручку, он обернулся и произнёс: «Морис, ты мой единственный друг, который никогда не был для меня, просто вибратором. Ты тот, кому я могу доверять, как самому себе».
 Морис подскочил к нему и, заключив омегу в объятья, прошептал в белокурую макушку: «Прости!»
 На их композицию смотрел Николя, притаившись в глубоком кресле, он боялся пошевелиться, чтобы, не выдать своего присутствия. Что это было? Неразделённая любовь, ревность или полное доверие, когда и душа, и тело, отдаются во власть тому, кто не предаст, кто больше, чем пара, кто часть души.