Уйти, чтобы вернуться (СИ)

 Во всём! Всегда! Везде!
 Ты памятью затвержен наизусть
 И ничего нельзя забыть уже.
 Ты понимаешь? Я тебя боюсь,
 Напрасно я бежать, спастись хочу,
 Ведь ты же сон, тепло, дыханье, свет...
 Хочу прижаться к твоему плечу.
 Люблю?, Не знаю, нет других примет!»*
 Я боюсь Алана, боюсь притяжения, которому мне очень трудно противостоять, мне было очень хорошо с ним и тело это помнит, оно жаждет повторения. Но, помимо его идеального тела, созданного самой природой для меня, мне нужна его душа. Я боюсь раствориться в нём, обретя всё, о чём мечтает любой омега, но так и не заполучив душу. Зачем мне его душа, когда в моём полном распоряжении будет такой обворожительно-сексуальный альфа, готовый выполнить любой мой каприз, любую прихоть, оберегающий и лелеющий меня? Не слишком ли я много хочу? Полагаю, что нет, если мне предстоит прожить с ним всю свою оставшуюся жизнь, то я должен безраздельно ему доверять. А моё доверие, Алану, ещё только предстоит заслужить.
 После, проведённой с альфой ночи, я стал замечать, что начал думать о нашем совместном будущем. Готов ли я дать ему шанс всё исправить, полагаю, что да. Вопрос в том, захочет ли он его использовать, в чём я как раз и не уверен. Пока, все его действия, предпринятые по отношению ко мне, говорят совершенно о противоположном. Я просто подожду, ждать - это единственное, что мне сталось. Как говорит Алекс: «При любом раскладе, я в шоколаде». У меня всегда будет моё персональное солнышко, и я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы он вырос в семье, где его любят, даже если эта семья будет состоять из папы-одиночки и двух престарелых бет.
 Во вторник, проснувшись утром, я почувствовал разливающийся по всему дому аромат апельсинов и хвои. Нет, я не побежал в гостиную, в надежде увидеть Алана, это был всего лишь запах моего детства, мой альфа пах немного иначе. Однако, было грустно от мысли, что это не он. Надежда и гордость, два столь противоречивых чувства владеют мною. Я противоречу сам себе, выбросив sim-карту, жду звонка, хочу увидеть его и одновременно сбежать на край света. Желаю пройти с ним по жизни, но боюсь впустить его на свою территорию:
 « Трудно нам с тобой договориться,
 ……………………………………
 Резко обозначена граница
 Счастья твоего и моего.
 И, усталые, полуживые,
 Зубы стиснувши и губы сжав,
 Мы с тобой стоим, как часовые
 Двух насторожившихся держав».*
 
 ***
 Сейчас, готовясь к посадке, я вспоминаю о двух последних днях, проведённых до вылета в Россию.
 После обеда, во вторник, я, попрощавшись с родителями, вернулся вместе с будущими супругами Тениси в Париж. Вечером, мы с Марком встречали чету Ленских. Они прилетели только вдвоём, хотя планировали провести отпуск со старшим сыном-альфой. Как я понял, он отправился кататься на лыжах со своим женихом и судя по поджатым губам его папы-омеги Станислава, женихом нежеланным, но это проблемы их семьи. Во время организации поездки, мне, в основном приходилось общаться с омегой, Станислав преподавал французский язык в одном из университетов, где его супруг был деканом исторического факультета. Мне очень понравился альфа Владимир Ленский. Он был сдержанным и немногословным, полная противоположность своему подвижному и говорливому супругу, очень высокий, с отличной, для его возраста фигурой. Я бы не назвал Владимира красивым, но, его лицо притягивало взгляд, поражая тонкими чертами истинного аристократа. Волосы альфы, ещё сохранили свой иссиня чёрный цвет, только виски немного серебрились. А его отношение к мужу! В каждом жесте, в каждом брошенном в сторону омеги взгляде, проскальзывало немое обожание. Станислав был совершенно непривлекательный: полный, с яркой россыпью веснушек на самом обыкновенном лице, его рост едва ли достигал плеча альфы. Но, как это не странно звучит, они очень органично смотрелись вместе, во всём дополняя друг друга. На католическое рождество приходилась дата их свадьбы, в этом году их семье исполнялось тридцать лет. И Станислав очень долго, втайне от супруга, готовил ему подарок, как он выразился на «жемчужную свадьбу», подключив Владимира только в самом конце к оформлению виз и загранпаспортов.
 Я наблюдал за ними и дико завидовал, не каждый способен пронести по жизни огонь первой любви не потушив его. А их пара не была истинной, ещё в сентябре, я выяснил у Станислава, столь важный для меня вопрос. Супруги Ленские, как и мои родители, были для меня примером единения душ. Это то, что я так хочу видеть в нашем с Аланом будущем. Есть ли оно у нас, вопрос остаётся открытым.
 Обменявшись ключами, я показал свою жилплощадь, уже в реальном режиме, а не в онлайн, познакомил Ленских с консьержем и отправился к братьям Миллерам.
 Они заканчивали собирать необходимые вещи, не переставая переругиваться по поводу неподъёмных баулов Алекса. Вылетать планировали двадцать третьего, после полудня, чтобы в Иркутске быть двадцать четвёртого, в обед, учитывая восьмичасовую разницу во времени и двенадцатичасовой перелёт. Встречать нас планировали новые друзья - буеристы Александра. Альфа уже просветил нас о своих планах, первым делом, он забросит нас с Алексом и его «мини-барахолкой» в квартиру к Ленским, а затем поедет с ребятами на базу. Как ехидно заметил омега: «Обниматься со своим буером. Смотри, братишка, отморозишь задницу, и ни один альфа не позарится». Я давно был в курсе нестандартной ориентации Александра, семья его приняла. А ехидные подколки Алекса носили безобидный характер. „Быть тебе пассивом”» - частенько приговаривал омега, намекая на хрупкое телосложение брата, в отличие от старших близнецов, двойняшки пошли в невысокого и тонкокостного папу-омегу. Альфа спуску братцу не давал и грозился увести у него первого альфу, в которого омега влюбится по-настоящему. Вот такие у нас были весёлые сборы.