Тихая ложь (ЛП)

— Передайте этому людоеду, что если у него есть проблемы, он может обратиться в отдел жалоб! — кричит Кева, захлопывая дверцу духовки, и поворачивается ко мне. — На прилавке стоят тарелки с добавками. Отнеси несколько штук пожирателям пищи.
Я хватаю две огромные овальные тарелки и несу их в столовую. Когда я возвращаюсь на кухню, мне в руки суют поднос, заставленный кофейными чашками. Их я тоже отношу в столовую, а на обратном пути прихватываю для себя кусочек пирога.
Когда все заканчивают завтрак, в раковине стоит стопка грязной посуды высотой в милю, а все три посудомоечные машины переполнены. Я оборачиваюсь, намереваясь попросить кого-нибудь показать мне, как их включить, но, похоже, все заняты. Я смотрю на ближайшую посудомоечную машину и размышляю, что делать. Я никогда раньше не включала их. Дома уборкой на кухне занималась либо горничная, либо Ася. На дверце посудомоечной машины есть кнопки программ, и я знаю, что нужно выбрать одну из них, но, наверное, сначала нужно добавить средство для мытья посуды. Есть ли для этого специальный отсек? Я его не вижу. Большая бутылка жидкого мыла для посуды стоит рядом с раковиной, переполненной жирными кастрюлями и сковородками. Я отвинчиваю крышку бутылки и выливаю изрядное количество в ближайшую машину, затем повторяю то же самое с двумя другими. После этого я выбираю для каждой из них цикл интенсивной стирки и включаю их.
— Сиенна! — откуда-то сзади меня звонит Елена. — Пришел заказ на мясо. Ты можешь попросить кого-нибудь из ребят занести все в дом и подписать бумаги для курьера?
— Конечно.
Я бегу в столовую и веду Релью к задней двери кухни, которая используется для перевозки грузов. Пока он выгружает коробки из фургона, я изучаю бланк заказа, который мне вручил курьер. В нем говорится, что в грузе сто пятьдесят килограммов свинины и двести килограммов курицы.
— Значит, это ежемесячные запасы? — спрашиваю я, расписываясь.
— Еженедельные, — пробормотал парень.
Еженедельные? Это же триста пятьдесят фунтов мяса! Я поднимаю глаза от бумаги и вижу, что курьер смотрит на мои блестящие красные сапоги до колена.
— Прямо как Дороти, только еще круче, правда? — Я ухмыляюсь и дважды стучу каблуками.
Он кивает, его брови сходятся на переносице.
— Да.
— Оливер, — кричит Кева, — если Драго застанет тебя пускающим слюни на ноги его жены, тебе придется подумать о смене профессии. Трудно будет водить машину с глазами в кармане, милый.
Парень вскидывает голову. Он выхватывает у меня из рук бланк и, не прощаясь, выбегает за дверь.
Когда Релья уходит, внеся коробки с мясом, на кухне остаемся только мы с Кевой.
— Это безумие, — говорю я и прыгаю на столешницу рядом с плитой, где она поставила чайник для чая.
— Знаю. — Она ухмыляется и смотрит на меня исподлобья. — Но тебе это нравится, я права?
— Да. Мне здесь нравится.
— Нам тоже нравится, что ты здесь.
Я прислоняю голову к холодильнику справа от меня и вздыхаю.
— А Драго — нет.
— Ему тоже. Просто он не хочет этого признавать. — Она поднимает чайник и наливает воду в чашку перед собой. — И ты знаешь, почему.
Я закрываю глаза. Он сказал ей.
— Потому что я передаю информацию о делах Драго Аджелло.
— Думаю, что все немного сложнее, Сиенна.
— Что ты имеешь в виду?
Она пожимает плечами.
— Это не мне говорить, дорогая. Ты должна спросить своего мужа.
— В последнее время он со мной не разговаривает.
— Разве можно его винить? — спросила Кева, глядя на меня поверх ободка своей чашки.
— Нет, наверное, нет. — Я взыхаю. — Что не так со слухом Драго?
Глаза Кевы расширяются.
— Значит, ты заметила. — Это не вопрос.
— Это заняло у меня некоторое время. Я поняла, что что-то не так, когда я задавала вопрос, и мне казалось, что он меня не слышит. Но я также заметила, что, похоже, у него не было проблем со слухом, когда он разговаривал со своими людьми.
— Драго страдает высокочастотной тугоухостью. Это означает, что в большинстве случаев он не воспринимает высокочастотные звуки, а когда воспринимает, то не может различить сказанное. — Она ставит чашку на стойку и берет меня за руку. — Представьте себе, что вы разговариваете с кем-то по телефону, но связь плохая, и вы слышите только некоторые слова или их части. Вы слышите собеседника, но не можете понять, что он говорит, потому что большая часть разговора потеряна.
 
— Он читает по губам, чтобы компенсировать это, не так ли?
Она кивает.
— Он действительно хорош.
— Ну, он делает это уже очень давно, Сиенна.
— Как долго?
— Почти двадцать лет, — говорит Кева. — Взрыв бомбы, который разрушил его дом, убил его родителей и сестру, серьезно повредил его барабанные перепонки.
— Тогда же у него появились и шрамы от ожогов?
— Да.
Я делаю глубокий вдох и прикусываю внутреннюю сторону щеки.
— А он меня слышит? Когда я говорю?
Рука Кевы сжимает мою.
— У тебя довольно высокий голос, милая. Он тебя слышит, но для Драго, наверное, все это звучит как бормотание. Ему будет трудно понять большую часть того, что ты говоришь, не читая по губам. Но, скорее всего, он очень хорошо слышит, когда вы произносите его имя, потому что в нем нет высоких гласных.
— Почему он не сказал мне?
— Это не совсем общеизвестно. Ты знаешь, как устроен мир мафии, Сиенна. Люди могут использовать эту информацию против него, особенно во время важных встреч.
— Он думает, что я расскажу дону, — задохнулась я.
— Так и есть.
Я уставилась на нее. Как он мог подумать, что я поделюсь чем-то настолько личным?
— Не говорите Драго, что я знаю. Пожалуйста.
— Почему?
— Просто не надо.
— Когда-нибудь я усажу вас обоих за стол и заставлю, блядь, разговаривать друг с другом. — Она качает головой и тянется за своей чашкой, но вдруг вскрикивает. — Jebem ti lebac!
Я проследила за ее взглядом, и мой взгляд падает на посудомоечные машины в другом конце кухни. Из-за дверей вытекает грязная пена. Я спрыгиваю со стойки и бросаюсь за Кевой, которая бежит к этому хаосу. Когда я догоняю ее, она уже остановливает все три машины и открывает ближайшую. Поток белых пузырьков вырывается из аппарата еще до того, как дверца полностью опускается.
— Господи! — кричит она, глядя на беспорядок, который удваивается, когда она открывает вторую посудомоечную машину. — Что здесь произошло? Позови девочек и принесите тряпки!
— Эм… Кажется, это моя вина, — бормочу я, открывая ящик, чтобы достать кухонные полотенца.
Я паркую машину и захожу на склад, где хранилась последняя партия оружия. Филипп и два охранника стоят у груды ящиков, а третий охранник в нескольких метрах от них держит на мушке человека.
— Это тот самый парень Богдана, которого ты застал за шпионажем? — спрашиваю я.
— Да. — Филипп кивает. — Он возился с замком на задней двери. С ним был еще кто-то, но он убежал. Адам пошел за ним.
Я достаю пистолет и поворачиваюсь к потенциальному диверсанту.
— Планируешь разрушить еще одно мое здание?
Мужчина качает головой и хнычет. Я целюсь ему в левое бедро и нажимаю на курок. Зажав ногу, он падает на бок.
— Давайте попробуем еще раз. Что ты здесь делал? — спрашиваю я.
— Проверял охрану, — причитает он.
— Чтобы остальные могли прийти вечером и поджечь его? Мило. — Я приседаю перед ним. — Я знаю, что на следующей неделе у Богдана будет крупный груз. Мне нужны дата, маршрут и описание машины. И еще мне нужно знать, где находятся два склада, которые он использует для хранения.
— Я ничего этого не знаю.
Я прижимаю ствол пистолета к его правому бедру и стреляю. Мужчина вскрикивает, перекатывается на другой бок, хватаясь за раненую ногу. Я хватаю его за плечо и дергаю, чтобы он снова оказался лицом к лицу со мной.
— Это помогло тебе в твоих знаниях? — спрашиваю я. — Или тебе нужен дополнительный стимул?
Парень бормочет что-то похожее на адрес. Я бросаю взгляд через плечо и вижу, как Филипп набирает номер на своем телефоне.