Межесвет (СИ)

— Женщины нуждаются в поддержке мужчин, — медленно произнес Касс. — Ты понимаешь?
Длительность его мыслительного процесса была воистину невыносимой, паузы между репликами нередко достигали двух-трех минут. Летиция решила подражать манере речи собеседника, чтобы дать ему почувствовать на собственной шкуре, какие затруднения она испытывает. Прошла минута, прежде чем она сказала:
— Нет.
На этот раз Касс отозвался почти мгновенно.
— Жаль. — Немного подумав, он добавил: — Под покровом силы женщины слабы. Их легко сломать. Легко уничтожить.
— К чему ты клонишь? — прямо спросила Летиция.
Он пожал плечами, не вынимая руки из карманов. Туннель немного расширился, и Касс мог идти рядом с Летицией, изредка касаясь плечом ее плеча. Это позволило ему время от времени косо посматривать на нее. Она в свою очередь старалась не обращать внимания ни на назойливое трение и ускользающее ощущение чужого тепла, ни на его тяжелые взгляды.
— Ты бы не размахивала так этой штукой, — заметил Касс. В правой руке Летиция все еще сжимала нож — он так удобно лежал в ее ладони, что она позабыла о нем. — Можно ведь и пораниться.
Недовольно хмыкнув, она заткнула оружие за пояс.
Коридор начал стремительно уходить вверх, и вскоре им пришлось карабкаться по отлогой части скалы, помогая себе руками. Камень был влажным и скользким, из трещин в потолке капала вода, попадая за шиворот. Летиция решила, что лучше встать на четвереньки, чем обратиться за помощью к Кассу, и поэтому продвигалась ползком. Между скалой и сводом пещеры виднелась серповидная полоска света, не в пример ярче бледного сияния ламп.
На середине пути с той стороны каменной преграды послышались тихие голоса и шорох одежд. Летиция почувствовала близость женщин. Это придало ей сил. Госпожа ди Рейз стала резво взбираться по склону, предвидя скорое избавление от неприятной компании. На вершине она пошатнулась от усталости и сильно накренилась вперед, но Касс вовремя спас ее от кувырка через голову, пусть ради этого ему пришлось заключить ее в объятья. Высвободившись и глянув на него так, словно он совершил нечто достойное осуждения, Летиция посмотрела вниз.
Несколько женщин в белых накидках стояли тесной группой, освободив место для ритуала. Стены помещения были неровными и шершавыми, с множеством выпуклостей и углублений: камень безжалостно точили влага и время. Напротив скального выступа, на котором находились Летиция и Касс, была высокая арка с занавесом из десятков неровных бусин, нанизанных на капроновые нити. Кварцевый полог чуть заметно колыхался, за ним виднелась стена непроглядной тьмы. Слева от арки, ведущей в комнату или коридор, располагался алтарь — цельный кусок мрамора с полированной поверхностью и необработанными краями. На нем стояло вогнутое зеркало, настолько искажавшее действительность, что отраженные в нем люди и предметы сливались в одну тревожную, глубоко будоражащую картину. Перед зеркалом была курильница из половинки раковины, наполненной красным песком, и от наполовину истлевшей веточки поднималась тонкая струйка дыма.
Еще одна женщина, вероятно, жрица, обходила площадку по периметру, держа на вытянутой руке черный шелковый мешочек, из которого сыпался сиреневый пепел. Нет, не пепел, спустя время поняла Летиция. Пыльца. Вещество ровно мерцало и являлось источником лучистого света, чьи отблески девушка видела на вершине скалы. Несмотря на увеличивающееся количество пыльцы, в пещере не становилось ярче, словно все крупицы вместе не могли давать сияния больше, чем одна.
Роскошное облачение жрицы состояло из широкой угольно-черной мантии из бархата, шелка и органзы, окаймленной кружевами и щедро расшитой аметистами и серебром. Ее головной убор, тяжелое на вид переплетение ткани и металла, дополняли два рога, загибающихся книзу, на лице была маска с вуалью. Спустя мгновение к Летиции пришло узнавание: она уже видела эту маску с глазами из фиолетового стекла, только не могла вспомнить, где именно. В памяти остались лишь обрывки смутного сна: место, которого не существовало, ритуал, который не был совершен, ведьма, которая не была ведьмой.
 
Жрица плавно повела рукой, рассыпая пыльцу. Она обозначила границы круга, а затем начала рисовать звезду, пока на полу, окруженный сиреневым мерцанием, не возник пентакль. Тогда каждая из послушниц заняла свое место у лучей звезды, а жрица шагнула в ее центр. Послушницы не держались за руки и смотрели прямо перед собой, ничего не видя, но между ними ощущалась тесная, почти интимная близость.
— Что они делают? — шепотом спросила Летиция.
Касс покачал головой и притиснул к губам палец, призывая ее к молчанию.
Изящная белая рука потянулась к крючкам и застежкам, слой за слоем со жрицы соскользнули одежды: воздушная накидка, тяжелый, черный как сажа кафтан, свободное платье с расклешенными рукавами, простая нижняя рубаха. Теперь ничто не укрывало от посторонних глаз ее тело, отмеченное зрелостью и в то же время казавшееся юным и прекрасным. Летиции нечасто приходилось видеть настолько красивых женщин. Она искоса поглядела на Касса, будучи убеждена, что сейчас он похож на мальчишку, подглядывающего в замочную скважину. Госпожа ди Рейз отчаянно хотела, чтобы он оступился, показался ей отвратительным, тем самым укрепив ее неприязнь.
В его лице ничего не изменилось. В янтарных глазах было равнодушие, как будто он любовался не живой женщиной, которую можно обнять и приласкать, а бездушной скульптурой из слоновой кости с глазами-сапфирами.
Тем временем жрица заговорила: она почти пела, настолько мелодично и проникновенно лился ее голос. Из вдохновенной речи можно было выловить знакомые слова, но они не желали вплетаться в общую смысловую канву, и это заклинание, если оно было таковым, звучало для Летиции полнейшей тарабарщиной. Время от времени одна из послушниц открывала рот и полушепотом вторила жрице, а ее глаза продолжали смотреть в пустоту.
Сияние, которое источала пыльца, отделилось от своего источника и парило над головами женщин, скручиваясь в лавандовые завитки. Невидимый художник рисовал светом схематические рисунки птиц и животных, рунические символы, буквы древнего алфавита, эмблемы силы и охранные знаки. За спинами послушниц клубился пар, принимая очертания людей или чего-то иного — ангелов-хранителей, оберегающих от всяких бед, либо злых демонов, толкающих на преступление. Одна только жрица в центре пентакля казалась непогрешимой. Ее не коснулась ни рука бога, ни щупальце чудовища.
Летиция любовалась колдовской игрой красок и света, как вдруг мир начал исходить черными пятнами, блекнуть и исчезать. Она мысленно хваталась за клочки реальности, плавающие у нее перед глазами, как кусочки мозаики, но явь продолжала расползаться по швам, толкая ее в сон, в темный, неизведанный омут подсознания.
Она оказалась в зале с пугающе высоким, словно в храме, потолком. Кто-то стоял у нее за спиной, она чувствовала его ледяное дыхание на своей шее, видела размытую тень, колеблющуюся на стене. Круглый тупой предмет уперся ей между лопаток, сквозь ткань платья она ощутила холод и твердость металла. А потом он прошептал одно-единственное слово, и она отчетливо представила, как шевелятся его мертвые, посиневшие губы.
Он сказал: 'Беги'. Летиция не стала дожидаться, пока из орудия, по ощущениям так похожего на ружье экзалтора, не вылетит смерть — быстрая, сражающая наповал. Ее ноги сами понесли ее по абсолютно пустому залу, в котором было негде спрятаться. По обеим сторонам помещения были стены без окон, но с множеством дверей: тысячей дверей из дерева, камня и металла, с решетками и без, на серебряных петлях, обтянутые дорогой тканью, изъеденные трещинами, покрытые плесенью и мхом, с ручками разной формы и размера. Тысяча дверей — и все закрытые. Время от времени Летиция останавливалась, чтобы дернуть за ручку и вновь обшарить карманы в поисках ключа, но ни одна дверь не поддалась под ее напором. Среди них не было нужной — или, может быть, она просто не сумела ее найти.