Ведьмы Алистера (СИ)

Она лежала с закрытыми глазами и даже всхлипывала время от времени, словно ей снился страшный сон, но её похитители продолжали молчать. Либо понимали, что она притворяется, либо не испытывали ни малейшего желания разговаривать друг с другом. Мегги надеялась на второй вариант.
Когда она уже отчаялась, устав ломать комедию, в которую, похоже, никто не поверил, похитители заговорили.
— Мне нужен кофе, — поставила в известность Джона ведьма, но прозвучало это так, словно она требовала кофе у своего секретаря.
Но Джон не был её секретарём, о чём немедленно и оповестил женщину.
— Не разговаривай со мной… ведьма…
Последнее слово он выплюнул словно ругательство, и Мегги испытала сильное желание открыть глаза и убедиться, что в этот момент на его лице не цвела лживая улыбка, от которой по спине побежал бы холодок, но она сдержалась.
— Что-то с мелкой… — последовало слово, которое Мегги не осмелилась бы произнести, и девочке стало противно от того, что ей дали такую характеристику, — ты был куда дружелюбней. О, милая Мегги, пойдём со мной, я дам тебе конфетку. Большой вытянутый леденец. Скажи, охотников давно на детей тянет?
Жуткий смех гиены наполнил салон машины.
— Заткнись, — процедил Джон.
— Произнеси моё имя, охотничек, и я, быть может, послушаюсь. Давай же! Оно не сожжёт тебе язык, ну правда. Просто скажи: «Вивьена». Не имя, а сказка, ну! Мне даже в детстве всегда говорили, что оно у меня красивое и что о женщинах с такими именами слагают песни, так что тут стесняться нечего. Давай же, охотник! Ви-вье-на!
В ответ Джон лишь включил музыку в машине на полную громкость. От резкого звука Мегги вздрогнула и принялась потирать глаза, словно только что проснулась и не понимала, что вокруг происходит. Женщина-гиена смеялась, довольно поглядывая на пленницу через плечо.
Мегги до боли закусила щёку изнутри и попыталась выдержать её взгляд. Но проиграла.
Ведьма с охотником и дальше молчали, правда Вивьена время от времени подтрунивала над мужчиной, если всю ту грязь и желчь, которая изливалась из её рта, можно было назвать таким простым словом, как «подтрунивать». Мегги даже не хотела вспоминать, о чём говорила ведьма — все её слова не несли никакой смысловой нагрузки. Мегги не узнала ни куда её везут, ни зачем. Зато солидно расширила свой запас бранных слов и поняла, что ненавидит Вивьену сильнее, чем могла даже предположить. Сильнее, чем кого бы то ни было.
Каждый раз, когда ведьма смеялась, Мегги пробивал озноб хотелось заткнуть уши и не слушать. Вытравить из воспоминаний. Забыть, как страшный сон. Но этот смех каждый раз будто проникал прямо в голову, игнорируя всё на своём пути.
Мегги постоянно следила за временем на приборной панели. Они проехали часа четыре, прежде чем Джон решил остановиться на заправке. К немалому изумлению девочки, Вивьена пошла вместе с ними, а не стала сторожить пленницу, как это сделал бы любой похититель в фильме.
Тогда-то Мегги впервые всерьёз подумала о побеге и распрощалась с этой мыслью в тот же момент. Стоило ей потянуться к дверной ручке, как знаки на её запястьях начали постепенно нагреваться. Ощущение было такое, словно заносишь руку над свечой: сначала чувствуешь лишь приятное тепло, но чем ближе рука к пламени — тем сильнее жар. Мегги не осмелилась открыть дверь и даже не позвала на помощь заправщика, хотя тот, наверное, и не видел её — настолько тёмными были стекла.
Мегги закусила губу, чтобы вновь не разрыдаться. Не такой она представляла магию, совершенно не такой. Ведьма не обманула, и, кажется, девочку начало затапливать отчаянием. Оно нахлынуло волной, готовой утащить в свои глубины, не оставляя ни шанса всплыть на поверхность.
И ведьма явно догадывалась о неудачной попытке побега: настолько довольной показалась её улыбка, которой она наградила девочку, возвращаясь к машине со стаканчиком кофе. Вивьена сильно хромала, буквально волоча за собой увечную ногу, но даже не морщилась, словно не испытывала даже банального дискомфорта. Разве что иногда в её глазах мелькало нечто похожее на боль — резкую и мучительную, которую сдерживают и не показывают другим.
 
И Мегги было противно от самой себя, но такие моменты доставляли ей удовольствие. Девочке хотелось, чтобы Вивьене было больно, мучительно больно. Как и Джону. Перед глазами то и дело появлялся образ распростёртой на полу бабушки и красного цветка, распускающегося на махровом халате.
Мысли бились в голове Мегги, как птицы о прутья клетки. Они слишком доверяли магии, считая барьер над домом непогрешимым. И вот чем всё обернулось. Если бы бабушка не приехала к ним, с ней бы ничего не случилось!
Джон тоже вскоре вернулся и принёс еду, если так можно назвать пачку чипсов и банку колы. Наверное, он считал, что именно так и питаются дети и подростки.
— Ой, а одеялко ты ей поправить не хочешь? — насмешливо спросила Вивьена, повернувшись в пол оборота, чтобы видеть и Джона, и Мегги. — Или, может, купишь игрушку?
— Прекрати.
— О, а, может, почитаешь сказку, чтобы она крепче спала? — просияла женщина, а Мегги мысленно содрогнулась от отвращения. Почему она такая мерзкая?
— В чём твоя проблема? — развернувшись к Вивьене, спросил Джон. — Хочешь, чтобы мы привезли её в церковь полумёртвой от голода? Думаешь, за такое нас по головке погладят? Она всего лишь ребёнок. Ребёнок, который нам нужен.
— Она всего лишь ведьма, — ответила Вивьена, растянув губы в противной улыбке, больше похожей на оскал.
— Ты сама сказала, что в ней нет магии! — воскликнул Джон, чересчур резко вдавив педаль газа, отчего Мегги вжало в заднее сиденье.
— Не вижу. Ни капельки, — подтвердила Вивьена.
От её слов на душе Мегги стало муторно. Она и сама знала, что не способна колдовать. Но одно дело — знать самой, и совершенно другое — когда твои похитители говорят, что ты не можешь им ничего противопоставить.
Мегги постаралась отделаться от ненужных чувств и зацепиться за слова Джона. Она им нужна. Вот только для чего?
— Тогда почему ты называешь её ведьмой? — в голосе Джона звучало искреннее недоумение.
— Меня удивляют твои двойные стандарты. Меня ты считаешь ведьминым отродьем, опасной тварью, которой не место в этом мире, а её — нет. Хотя она такая же дочь ведьмы, как и я. Ну, охотник, объясни мне, что с тобой не так?
Джон промолчал, лишь наградив ведьму доброжелательной улыбкой. Точно так же он когда-то улыбался в коридорах больницы — не зря Мегги не верила его добродушию. Вот только ведьму это бесило, и девочке даже показалось, что она услышала, как Вивьена проскрежетала зубами в ответ на эту улыбочку.
Мегги могла бы отказаться от еды, но не стала. Она съела несчастную пачку чипсов, даже не ощутив вкуса, механически пережёвывая содержимое, думая о похитителях, их целях и о магии.
Мысли вертелись в голове, перескакивая с одной на другую. Она нужна им, но зачем, если Вивьена не увидела в ней магии? «Ни капельки», — сказала она, и почему-то Мегги была уверена, что та не соврала.
Вот только девочка помнила и слова Кеторин. А ещё знала, что ей не почудился магический след — то марево не могло быть ничем другим; знаки на её руках светились, когда Вивьена их рисовала. Но сейчас, сколько бы девочка ни напрягала зрение, на своих запястьях она видела лишь чужую запёкшуюся кровь. Кровь, которая держала её на месте не хуже цепей.
***
В «церковь», как это место назвал Джон, её привезли в серых предрассветных сумерках, и у Мегги язык не повернулся бы окрестить грязное белое здание «церковью». Оно больше походило на исследовательский центр, военную базу или даже лечебницу для душевнобольных, но никак не на церковь. В представлении Мегги у церкви обязательно должен был быть купол, башенки и колокольни. У квадратного здания не было ничего, кроме плоской крыши и окон, вырезанных так симметрично, словно их выводили по линеечке: одно над одним, идеально ровно. А решётки, мелькающие то тут, то там, лишь ещё больше подчёркивали всю симметричность здания.