Проект: Полиморф. Созданный монстр. Том 2 (СИ)

Они подошли к моменту, когда на кон встало право контроля за всей звездной системой. И если не предпринять важный шаг сейчас, то потом будет уже слишком поздно. 
Да, Тории нужны союзники. Каждая бывшая планета-колония станет важным звеном и голосом в Сенате против старого режима. Вовремя брошенные слова уже начинают оседать в умах рокконианцев и флайтонцев. Пройдут недели и месяцы, и эти мысли повторно всплывут в их умах, как собственное осознанное решение. А уже эти решения дойдут до сенаторов естественными выдержками, и напомнят, что власть Цинтерры держится за счет безумных средств и монополии на крупнейший флот.
В то время как Тория во главе с двумя монархами безобразно уязвима. 
Лаккомо вновь осознал свою взлетевшую ценность, когда начал медленно подтачивать шаткий порядок системы. Не стань его – и все вернется на старые пути, как оттянутые шарики бус на тугой резинке. А не стань следом за ним еще и брата – Тория рискует отправиться в анархичный хаос, который подхватят главы кланов и колонии. Никакая боковая ветвь не спасет Престол, если только у Эйнаора не зреет наследник. 
Если… 
А ведь он даже не спросил его об этом во время последнего визита во Дворец… Должен был. Обязан был, как брат. Почему он не спросил? Обрадовался мимолетом и расслабился, когда узнал, что супруга в те дни была не в столице. Но он обязан был поинтересоваться… 
Из вежливости. 
Прохладная мысль о наследнике обожгла разум Лаккомо и тут же растаяла, осев бездушным фактом в цепочке вероятностных событий. Наследник, как проходная личность в истории Тории. Наследник… правильнее сказать - ребенок, который по закону престолонаследования должен родиться обязательно мальчиком. Некая пока безымянная личность мужского пола, которая получит по наследству всё, что они успеют с братом построить за свою жизнь. 
Коварная нотка человечности прокралась в мысли, напоминая, что речь идет не просто о последующем за ним с братом безликом гражданине, которому предназначается Престол, но о племяннике. Который, между прочим, тоже его родная кровь. Который будет похож на брата. Возможно, как две капли воды. Который, как и близнецы когда-нибудь пройдет по Их стопам. Будет обучен Их Учителем. Его тоже будут любить Их дворцовые дъерки. И как они сами, этот наследник пройдет ритуал выбора духа. А при коронации получит из рук Учителя чашу и выпьет воду Их Истока, чтобы скрепить себя узами с Престолом. И только после того, как обжигающая вода изменит его суть и окрасит глаза в редчайший фиолетовый цвет, народ примет нового Лоатт-Лэ, и он займет место брата, одев на себя наследственный церемонный наряд и Его корону. 
Это будет племянник… Почти такой же родной, как мог бы быть сын. 
Но не сын.
Словно ледяная бритва рассекла все глобальные мысли, обжигая давно заглушенные чувства. Лаккомо прикрыл глаза, сосредоточенно опустил пальцы на мнемовизор и попытался вновь сконцентрироваться на работе. 
Что кроме личного отказа мешало ему обзавестись потомком? Что кроме личного выбора мешало ему пойти на поводу той же тетушки Мейалин и жениться хотя бы даже на второй кузине просто ради размножения. Наверное, только жесткая принципиальность, глупость и личный ограниченный взгляд на ситуацию. 
Но даже с его отношением к династическим бракам, что ему мешало, к примеру, забрать того же потомка на «Стремительный» и воспитывать под личным контролем?
Он мог бы так воспитать… сына.
Лаккомо нахмурился и сглотнул в пересохшем горле. 
Уже пару месяцев он заставлял себя вернуться к покою и забыть то странное видение, которое посетило его на Тории в последнюю ночь перед отлетом. Иногда на несколько дней он выбивал себя в работу, не давая перерыва жадным до простого тепла мозгам. Но бывали случаи, когда он элементарно не мог заснуть, прокручивая в воспоминаниях образы, которым не было объяснения. 
После них у Лаккомо разбилась последняя надежда на собственную беспринципную расчётливость и обзаведение супругой ради наследника. Он уже не мог с холодным сердцем согласиться на свадьбу и просто, отложив эмоции, выполнить свой мужской биологический долг для продолжения рода. После того сна или видений подобный подход к особи женского пола казался просто кощунственным. А отдаться душой и сердцем в чьи-то женские руки кроме тех, что он видел, казалось… 
 
Изменой? Предательством? Выдачей себя в аренду? 
Лаккомо не мог определиться. Хотя здравый долг как наследника династии требовал от него хотя бы быстрой официальной свадьбы, а потом одного бесхитростного траха ради консуммации и наследника. 
С долгом перед древнейшим родом Лаккомо примиряло только то, что эту обязанность за них обоих выполнил брат. Которому он, к слову, даже не высказал за это благодарности. 
Правда, за такое обычно не благодарят… И рад он за брата вовсе не был. 
Подобный душевный раздрай напоминал о себе уже второй месяц, но отвлекаясь от него, Лаккомо становился только продуктивнее. Так и сейчас, желая выбить острые мысли, Аллиет-Лэ предельно аккуратно надел на виски свой мнемовизор и открыл глаза. Несуществующее эхо детского смеха в коридорах огромного корабля растаяло с первыми символами бортового интерфейса.
«Эо, - мысленно устало обратился к корабельному искину Лаккомо. – Разверни виртуальную среду. Сектор динамической Сети».
Откинувшись на спинку кресла, к которому Аллиет-Лэ уже мог прирасти за долгие годы, мужчина дождался полной прорисовки блоков и плавно погрузился в виртуальный сон. Никогда не отвечающий немой искин выполнял запросы беспрекословно, и сейчас действительно подхватил разум своего хозяина через мнемодатчики, утягивая в подобие неглубокого сна.
Лаккомо с блаженством почувствовал, как тело лишается тяжести, а резкие и болезненные эмоции отходят на второстепенный план. Здесь, в виртуальной среде, он лишь один на один с работой. И сотни даже тысячи мелких новостей могли лучше всего отвлечь его от коварных эгоистичных видений. 
Аллиет-Лэ шагнул в дорисованное темное чернильное пространство, и множество мелких значков привычно развернулись вокруг него, открывая доступ к сохраненным ячейкам, которые он мониторил вот уже долгое время. Вот на периферии зрения маякнул сигнал о новой записи на скандальном канале, где работали его засланные люди. Пачка непрочитанных заметок некого цинтеррианского эколога напоминала о своем наличии. Здесь же висели выдержки экономических новостей с бирж и специально выведенные графики роста стоимости грузоперевозок. В виртуальном пространстве, которое Лаккомо собирал на протяжении последних пары месяцев, было всё, что ему нужно, включая даже динамику цен на туристические перелеты. Почти каждое окно с данными – это итог работы множества верных людей Лазурного Престола, которые трудились на разведку и аналитику, внедрившись на определенные посты.
Тогда в самом начале работы Лаккомо оказалось мало простого экрана и статичного стенда, и он запросил искин корабля переделать мнемовизор на визуализатор виртуальной среды. Эо справился за минуту, и Лаккомо быстро познал удобство такой работы, а также еще одно случайное неучтенное свойство, которое могло бы стоить ему жизни. А именно – полная секретность. Потому что никто кроме самого Лаккомо не мог получить доступ к этой среде и этой единой отобранной базе виртуального пространства. А все потому что мнемовизор был лишь проводником в ту среду, которая существовала только в «Стремительном» и только для него одного. 
Лаккомо перебирал виртуальные окна, просматривая, что-то прочитывая и мигом отбрасывая за ненадобностью. Важные элементы мозаики складывались в архив, дополняя паутину событий, и Аллиет-Лэ мог визуально оценивать, где система нуждается в новом воздействии. Он даже начал привыкать к этой виртуальной среде, как к игровому полю. Приятные чернильно-фиолетовые сгустки поддерживали иероглифы обозначений, а сетка и нумерация окон дополняла образ до некогда любимой у него с братом игры. Осталось добавить лишь фигуры на боевом поле для полного сходства. Все как обычно. Древо, Вождь с флагом, горсть Лучников, Юмии и две Лодки. А сам как тот Охотник, который может ходить во все клетки, но вынужден прикрывать Древо и своего Вождя.