Бумажный домик с нарисованным котом (СИ)

Утро наступило почти сразу, по крайней мере, он не чувствовал себя ни выспавшимся, ни отдохнувшим, проснулся раньше будильника, просто обезболивающее перестало действовать, и задница горела огнем и безбожно ныла. На животе уснуть не удалось, и он принялся выбираться из кровати, в этот раз Чеззе только недовольно заворчал. А они, оказывается, сплели ночью хвосты, как будто этот жест что-то значил. Щи-цу снова потащился в ванну, сгорбленный и хромающий, как старик. Теперь в зеркале отражались уже фиолетовые ягодицы с яркими малиновыми перекрестиями...
Дверь открылась неслышно. Рыжий кот встал перед Щи-цу и посмотрел на отражающуюся в зеркале баклажанную попку.
— Эх, нежный какой... — он невесомо провел рукой вдоль ягодиц, — и горячий.
— Прости, старший, — Щи-цу опустил глаза, полные слез, в пол.
— Повернись, — скомандовал Чеззе, недовольно нахмурившись, и присел на корточки, чтобы рассмотреть попку.
Кремовый хвостик сделал жалкую попытку прикрыться, но Чеззе отвел его в сторону твердой рукой.
— И регенерация у тебя никакая, — в его голосе звучало все больше раздражения, — у меня так через пару часов все заживало, только если не пряжкой с оттягом...
Представив себе, как больно может быть от пряжки, Щи-цу все-таки тихонько заплакал. За спиной раздался тяжелый вздох, теплый воздух коснулся его поясницы и шерстки на основании хвоста, заставив Щи-цу вздрогнуть и поежиться.
— Где у тебя аптечка? — спросил Чеззе, вставая, но тут же увидел неубранную ночью котомку. Он покопался в ней и достал регенерирующую мазь.
Повинуясь его жесту, Щи-цу послушно наклонился над раковиной. Руки старшего нежно втирали прохладную субстанцию в страдающие половинки.
— Я не знал, что ты так плохо восстанавливаешься, — сдавленно произнес Чеззе, — если бы знал, не стал бы бить так... Ты мне веришь?
— Да, старший, — заучено ответил Щи-цу. Попка разогрелась еще сильнее, но это был приятный жар, он забирал боль. Когда Чеззе закончил, он уже не плакал.
— Может, тебе не ходить сегодня на работу? — задумчиво спросил Чеззе следя взглядом как рубцы рассасываются на глазах, а под ними проступает нежная розовая плоть.
— Как считаешь нужным, старший, — ушки у Щи-цу с вечера уныло висели, а хвостик нервно подергивался и как будто невзначай гладил хозяина по бедру.
— Решай сам! — рявкнул Чеззе и ушел, оставив Щи-цу в растерянности. Что он опять сделал не так, и какое его за это ждет наказание...
Он принял душ, на автомате оделся и пошел на кухню. Там его ждала любимая яичница из трех яиц с помидорчиками, беконом, лучком и колбасой. Та самая, которую Чеззе назвал “главным врагом здорового неки”. Чеззе ел овсянку стоя у окна.
— Спасибо, старший, — Щи-цу поклонился, — извини за опоздание.
Оказывается, правила альфы соблюдать совсем не сложно, если боишься наказания.
— Ешь, — Чеззе жестко кивнул головой, и Щи-цу не подумал с ним спорить.
После завтрака они ехали вместе в каре, и он сидел ровно, а не сворачивался калачиком, как любил, спина прямая, взгляд строго перед собой, так, как любит Чеззе.
— Не хочешь поспать? — спросил тот, изредка поглядывая на застывшего Щи-цу.
— Нет, старший, — был ответ.
В институте Чеззе прижал его к себе, как обычно, но когда его руки потянулись потискать Щи-цу за попку, кремовый котик задрожал и всхлипнул.
— Ну, я зайду за тобой на обед, — Чеззе неловко пожал плечами.
— Спасибо, старший, — поклонился Щи-цу и пошел к себе в лабораторию.
Его пару раз задели по пути, кто-то окликнул, что-то сказал, но Щи-цу целенаправленно шел в свою лаборантскую, где сразу заперся и прижался спиной к двери.
Он не вынесет, он не справится, не сможет пережить еще одно такое наказание. А братья? Чеззе же обещал наказать одного из них. Представив себе маленького котенка, извивающегося под ударами ремня, Щи-цу зажмурился и заплакал. Потом он долго и бездумно сидел перед планшеткой и крутил вверх и вниз результаты своих исследований, стараясь придумать, как же жить дальше, находясь все еще в ступоре от перспективы вечернего наказания.
  
Зазвонил комм. Щи-цу не очень хотел отвечать, но все же заставил себя.
— Привет, зефирка, — из визора ему улыбался О-шу. Зефиркой Щи-цу звал папа, они с О-шу были друзьями, не очень близкими, правда, но все же именно О-шу сообщил Щи-цу и его прайду, что их главы больше нет в живых, и утешал рыдавших вдову и котят.
— Здравствуйте, О-шу, — Щи-цу улыбнулся, глядя на подпрыгивающего за спиной у черного кота Ши-ана, — привет Ши-ан, давно не виделись.
Эликтовый котик, тут же рванул к комму и заголосил:
— Это правда, что у тебя теперь в клане альфа? А он большой? Красивый? Сильный? А кто из вас главнее? А вы, ну... этим занимаетесь?
— Изыди, мелочь болтливая, — О-шу за шкирку оттащил Ши-ана в сторону и отвесил ему несильный шлепок по вертлявой попке.
— Но интересно же, старший, — сделал умоляющие глаза Ши-ан.
— Старший, — прошептал Щи-цу.
— Я хочу навестить вас, тройняшек давно не видел, вымахали небось? Как насчет сегодня часиков в семь? — О-шу нахмурился, глядя на Щи-цу.
— Нет! — воскликнул тот, — нет, — повторил он уже спокойнее, — тройняшки на экскурсии, их два дня не будет.
— У тебя все в порядке? — О-шу все больше хмурился и недовольно кривил губы. Уши стояли вертикально и подергивались.
— Да, только работаю много, мне кажется, я близок к чему-то важному, — увел тему в другое русло Щи-цу.
— Хорошо, — О-шу немного расслабился, — смотри, не перетрудись. Я свяжусь с Чезом, когда вернутся тройняшки.
— Да, О-шу, — Щи-цу улыбнулся и отключился.
Он перевел взгляд на планшетку, где все еще бездумно гонял результаты исследований вверх и вниз. Ряд формул повторялся, создавая какой-то причудливый рисунок.
Вот Ши-ан точно не боится своего старшего, а О-шу позволяет ему вести себя, как малышу больше нравится, и явно не наказывает его ремнем... Бездумно Щи-цу выстроил трехмерную модель, добавив в качестве параметров давление, скорость сердцебиения, общий объем крови и полученных лекарств, как делал это сотни раз до этого. Может быть, стоит посоветоваться с О-шу? Может, стоило пригласить его сегодня в гости, ведь Чеззе не стал бы наказывать его при посторонних... или стал? Он посмотрел на свою модель, кажется, он все-таки ошибся, задав вместо убивающего яда самцов змеи парализующий яд самочек.
“А ведь это мысль, — понял Щи-цу, — мы все были уверены, что в кровь Ра-ши попал только убивающий яд, потому, что после ранения он мог сидеть и стрелять, а потом и полз. Но, если он был заражен двумя видами яда, то получается, один из них под воздействием факторов окружающей среды нейтрализовал другой. Как просто!”
Следующие три часа он потратил, моделируя трехмерную формулу, в которой бы сочетались все факторы, и высчитывая, какое количества яда обоих видов попало в кровь Ра-ши.
====== Глава 8: Прощение ======
***Чеззе
“Не кот, а наказание божье, калека”, — зло думал Чеззе, глядя с утра, как Щи-цу с трудом ковыляет по дому... Дергается от каждого слова... Тихо плачет, когда думает, что его не видят... Злиться надо было на самого себя — за то, что не рассчитал и, кажется, сломал своего глупого котишку-врунишку.
Зато теперь его поведение безупречно... как может быть безупречным поведение раба. Во всех Ренсарах горел неукротимый огонь, и строгий этикет лишь огранял его, превращая в драгоценный самоцвет. То же, что демонстрировал ему Щи-цу было похоже на... безобразие какое-то похоже, так жалко и стыдно. Он яростно мотнул хвостом и вышел из холла на улицу, до начала работы было еще полчаса, они выехали, как обычно, но без тройняшек приехали рано.
Неподалеку была станция аэробусов, а около нее — небольшой торговый терминал, Чеззе зашел туда и купил сигарет со змеиным ядом. Такие он раньше курил после операций, а теперь вот захотелось просто так. Он забрался на ограду около скверика, затянулся, глядя вверх. Кажется, совсем недавно он радовался чистому небу и своей свободе. Кажется, совсем недавно у него был прайд, в котором можно было чувствовать себя свободно, как в кругу друзей. Кажется, это ему нравилось... Но все оказалось ложью. Его котик обманывал и предавал его, а он... Он тоже обманул доверие своего младшего. Они все испортили.