Если вы дадите миллиардеру невесту (ЛП)

Непреклонный огонь в ее глазах — свидетельство внутренней силы и решимости никогда больше не позволять ему запугивать ее.
Взгляд Ричарда метается между Лиамом и Августом, ища поддержки, которой нет.
— Ты собираешься сидеть здесь и позволять этому происходить после всего, что я для вас обоих сделал? — требует он, его голос повышается с каждым словом.
Лиам беззлобно усмехается.
— А что ты вообще для нас сделал? Перегрузил нас работой, при этом присвоив себе все заслуги, и пользовался нашей мамой с того самого дня, как вы поженились. Смирись, Ричард. Все кончено.
Как оказалось, мама Лиама и Августа подала на развод на прошлой неделе после того, как поймала его на попытке снять значительную сумму с ее банковского счета.
Доусон протягивает Ричарду через стол стопку документов.
— Это твой единственный шанс, — предупреждает он. — Если ты не подпишешь, сделка исчезнет, и я позабочусь о том, чтобы правоохранительные органы были здесь прежде, чем ты сможешь выйти через парадную дверь.
Мы все с напряженным ожиданием следим за тем, как Ричард читает и подписывает каждый документ. С каждой минутой его лицо становится все пунцовее, выдавая растущее волнение. Когда он заканчивает подписывать последнюю страницу, в ярости бросает ручку.
— Надеюсь, вы довольны тем, что лишили человека средств к существованию, — гневно выкрикивает он.
Харрисон сжимает челюсть.
— Нет, Ричард, ты сделал это сам. Тебе повезло, что я вообще дал тебе хоть что-то. А теперь убирайся отсюда. Тебе больше не рады ни в одном здании «Стаффорд Холдингс» или «Таунстед Интернэшнл».
Выражение лица Ричарда застывает, превращаясь в маску негодования.
— Надеюсь, ты счастлива, — прорычал он, устремив взгляд на Эверли.
— Да. А теперь убирайся, — с окончательностью заявляет она, указывая на дверь.
Ричард отодвигает стул, вырывается и захлопывает за собой дверь конференц-зала.
— Черт возьми, Эверли, это было впечатляюще. — Август аплодирует ей. — Слава богу, наконец-то все закончилось.
Эверли опускается на свое место, вздыхая с облегчением.
Кладу руку ей на колено.
— Ты в порядке?
Она кивает.
— Никогда не было лучше, — заверяет меня с мягкой улыбкой.
— Это было чертовски сексуально, — шепчу я ей на ухо.
— Я ждала подходящего момента, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, — говорит Эверли. — Было приятно, что наконец-то представился шанс.
Харрисон подходит к Доусону и коротко кивает ему.
— Спасибо за помощь.
Наблюдать за их общением почти больно. Никто из моих друзей не ведет себя так официально, даже когда они занимаются бизнесом. Но опять же, когда они оба сварливые миллиардеры-трудоголики, которые не умеют веселиться, а может, умеют?
Харрисон достает из кармана костюма белый конверт и протягивает его Доусону.
— Твоя невестка, кажется, в конце все взяла под контроль. — Положив конверт в портфель, Доусон жестом показывает на Эверли. — Мой помощник передаст эти документы адвокатам «Таунстед Интернэшнл» и оформит их до конца дня. — Выходя, он оглядывается на Харрисона. — Не забудь, что ты и твои братья должны мне две услуги — одну за это и одну за Лэндона.
Брови Эверли сошлись в замешательстве.
— Я все объясню, как только мы останемся наедине, — обещаю я ей.
ГЛАВА 35
ЭВЕРЛИ
Я вхожу в тестовую кухню Тео в Лондоне и смотрю, как он взбивает яйца с сыром пармезан.
Поднимает взгляд и улыбается мне.
— Привет, ты как раз вовремя. Я тестирую соус карбонара для нашего итальянского меню, и мне нужен пробник.
— О, слава богу, я умираю с голоду.
Придвигаю барный стул, наблюдая за его работой.
Кэш встретится со мной здесь, как только закончит работу в офисе. Сегодня днем у него был разговор с Харрисоном и Диланом, который он не мог пропустить.
— Каково это — быть старшим вице-президентом «Таунстед Интернэшнл»? — спрашивает Тео с гордой улыбкой, посыпая смесь перцем.
 
— Это фантастика, — отвечаю я, ухмыляясь от уха до уха.
Неделя, прошедшая с момента завершения сделки по приобретению, была вихрем. Моему отцу пришлось разорвать связи с компанией, и я не могу назвать ни одного человека, которому было бы грустно видеть его уход. Он позволил жадности взять верх над собой, и это стоило ему всего.
Из-за нависшей угрозы тюрьмы он не будет появляться в моей жизни, и я с этим смирилась.
Последняя надежда на то, что он сможет изменить свое мышление, умерла, когда он попытался обвинить меня в своих ошибках.
В тот момент я поняла, что отец никогда не изменится. Было что-то катарсическое в том, что я, наконец, встала на его защиту после многих лет, в течение которых он позволял мне избивать себя. Я почувствовала освобождение, когда поставила его на место, зная, что он в одиночку столкнется с последствиями своего безрассудного выбора.
В то время как жизнь моего отца разрушается, моя жизнь никогда не была лучше.
Когда мы с Кэшем вернулись из поездки в Аспен Гроув, в полностью обставленную квартиру, благодаря Маркусу.
Больше всего мне понравилась красивая картина с нарциссами в гостиной из последней коллекции Марлоу. Она знаменитая художница, известная своими цветочными работами, и для меня большая честь иметь ее работы в нашем доме.
— Мне жаль, что все эти годы тебе приходилось справляться с Ричардом и мамой в одиночку, — говорит Тео, опустив глаза. — Я не должен был игнорировать ситуацию так, как я это делал.
Я наклоняюсь и кладу руку ему на плечо.
— Это я решила не рассказывать тебе о том, что происходит, и должна была довериться тебе.
Недавно я поняла, что мне не нужно справляться со всем в одиночку. Благодаря Кэшу, Тео и моим обретенным семьям у меня больше любви и поддержки, чем я когда-либо могла попросить.
— Ты разговаривала с мамой в последнее время? — спрашивает Тео, добавляя панчетту на горячую сковороду, смазанную маслом, и мясо шипит, когда попадает на поверхность.
— Насколько я знаю, она все еще в Майами. Надеюсь, у нее все получится с Марком, хирургом.
Я не заинтересована в возобновлении отношений с ней, но это не значит, что хочу, чтобы она была несчастна.
— Да, может быть, — скептически говорит Тео.
На следующий день после завершения сделки я призналась ему, что поддерживала нашу маму все эти годы. На следующее утро проснулась от уведомления о том, что ее дом и машина погашены. Затем я получила электронное письмо из магазина в Аспен-Гроув, в котором говорилось, что у нее там большой кредит, позволяющий ей покупать продукты, когда она бывает в городе.
Тео не хотел, чтобы она и дальше была для меня постоянной обузой. Кэш сделал бы то же самое, если бы я попросила, но он понимал, что это единственный аспект моей жизни, с которым нам с Тео нужно справляться вместе.
— Ты был моей опорой с тех пор, как мы были детьми, Тео. Ты самый лучший брат, о котором только можно мечтать.
— Ты имеешь в виду лучшего старшего брата, верно?
Он ухмыляется.
Опять начинается.
— Ты родился на две минуты раньше меня, — напоминаю я ему, показывая два пальца. — Это не считается.
— Абсолютно не считается.
Он ухмыляется, смешивая соус с панчеттой, и насыщенный аромат наполняет воздух.
— Что так вкусно пахнет? — спрашивает Кэш с порога.
Он одет в брюки и белую рубашку на пуговицах, две верхние которой расстегнуты. Со своими всклокоченными волосами он совершенно неотразим.
На нем новый браслет, который я подарила ему, когда мы вернулись в Лондон. Я нашла в Интернете похожий на тот, который он носил последние четырнадцать лет и который мы храним в коробке в шкафу вместе с нашим брачным договором.
Он подходит и встает позади меня, обхватывая руками мои плечи. Я наклоняю голову и целую его.
— Я скучал по тебе, — бормочет он мне в губы.
— Я тоже по тебе скучала, — говорю я.