Как выглядит будущее?

Кроме того, будущее может быть определенным образом встроено в современные общества, как, например, в случае с идеей развития «умных городов», наличие которой способно помочь с воплощением подобных городов на практике (см.: http://smartcities.media.mit.edu). Такие идеи перформативны. Влиятельные участники, стремящиеся осуществить будущее, к которому они стремятся, зачастую прибегают к сложным риторическим образам и концепциям будущего «рая». Данные движущие силы исполняют или производят искомое будущее, объявляя тех, кто противодействует установлению этого райского будущего, «луддитами» (Law and Urry 2004).
Одним из примеров «создания будущего» может служить принцип «Спрогнозируй и обеспечь» (‘predict and provide’), широко используемый в планировании и финансировании крупных транспортных инфраструктур. Подобный принцип реализуется следующим образом. Специалисты анализируют уровень загруженности дорожной системы и прогнозируют дальнейший рост спроса на автодороги. При этом утверждается, что такое расширение дорожного пространства должно обеспечиваться посредством строительства новой инфраструктуры, которое обосновывается необходимостью экономии ценного времени. Однако в итоге оказывается, что расширение дорог ведет к увеличению на них числа автомобилей и требует очередного прогнозирования увеличения спроса на дополнительные дорожные площади; на расширение дорог снова выделяются деньги и так – до бесконечности. Прогнозирование подтверждает свою «точность» на практике, и, как следствие, к нему прибегают и в дальнейшем (см.: Lyons 2015).
В настоящее время рассматриваются и варианты весьма отдаленного будущего. Курцвейл обращает особое внимание на закон ускоряющейся отдачи от увеличивающихся вычислительных и технологических мощностей. Экспоненциальное ускорение указанных изменений приведет к сингулярности – моменту, когда биологическая природа человека сольется с генной инженерией, нанотехнологиями и робототехникой (Kurzweil 2006; см. также фильм «Сингулярность уже близка» 2010 г.). Курцвейл утверждает, что после достижения сингулярности различия между людьми и машинами исчезнут. В момент наступления сингулярности (2045 г.) компьютерный интеллект будет значительно превосходить совокупную мощь людского интеллекта, что приведет к созданию нового вида существ. Не следует считать, что человек представляет собой конечную точку эволюционного развития. Маршалл Маклюэн, футуролог, писавший о будущем медиа, как-то заметил: «Сначала мы производим орудия, затем они производят нас». Экспоненциальная скорость изменений значительно приближает будущее. Однако если мы будем рассматривать изменения исключительно в качестве линейного процесса, то, по утверждению Курцвейла, мы пропустим то, что уже происходит, а будущее – благодаря экспоненциальному темпу изменений – наступит гораздо раньше прогнозируемого момента (см.: Gore 2013: 240; http://www.technologyreview.com/view/425733/paul-allen-the-singularity-isnt-near).
По мнению Курцвейла, сингулярность принесет человечеству главным образом благо (сейчас он работает на Google!). Но другие варианты будущего отличаются пессимизмом. Очень часто преследование краткосрочных интересов в настоящем оборачивается непреднамеренными и крайне неблагоприятными последствиями в будущем. Исследования, предпринимаемые в рамках социальных наук, показывают, что будущее часто оказывается противоположностью того, что планируется и прогнозируется. Как только джинн выпущен из бутылки, его уже нельзя затолкать обратно, и дальнейшее развитие возможно теперь лишь по строго предопределенному пути, ведущему к будущему, которое зачастую оказывается полной противоположностью того, что предполагалось.
Некоторые исследователи рассматривают вопрос о том, следует ли ожидать отката назад с тех позиций, которых удалось добиться странам «богатого Севера» за последние десятилетия. Сегодня одной из главных тенденций в трудах представителей социальных наук, предпринимаемых правительствами мерах, кино и литературе стала тема «нового катастрофизма». Некоторые даже говорят об исчезновении в будущем западных обществ, проводя аналогии между падением цивилизаций Древнего Рима и майя и возможным крахом обществ современного мира, прежде всего вследствие наложения энергетического и экологического кризисов (Diamond 2005; Даймонд 2011; см. также главу 3 настоящего издания). Одним из ответов на подобные опасения в отношении будущего стало создание компаниями из Кремниевой долины фонда Long Now Foundation, задачей которого является рассмотрение и планирование весьма отдаленного будущего (на перспективу, превышающую ближайшие 10 тысяч лет; http://longnow.org).
 
Среди особо значимых вопросов, рассматриваемых в настоящей книге, является способность генерировать будущее. Ключевой момент для социальных наук заключается в следующем: кому или чему принадлежит будущее? Способность владеть будущим является центральным вопросом функционирования власти. Я уже отмечал выше, что когда-то считалось, что ключи к будущему были в руках Бога, и это убеждение сильно тормозило развитие капитализма и рыночной экономики (Le Goff 1980; Ле Гофф 2002). Зарабатывание денег на инвестировании в будущее посредством взимания процентов во многих обществах было под запретом. Однако в Средние века в христианском мире этот запрет на торговлю в будущем ослаб. В исламских обществах этого не произошло. На Западе торговля будущим быстро превратилась в прибыльное занятие, приносившее колоссальные доходы.
Еще один важный момент, которому здесь уделяется внимание, заключается в том, что ожидания от будущего являются личным делом каждого, и каждый человек сам вынашивает их и стремится к их реализации. Таким образом, хотя ожидания людей в чем-то схожи, каждый отдельный человек сам питает надежды, строит планы, предпринимает действия относительно собственного будущего и прогнозирует его. Авторы многих книг и статей предполагают, что будущее – личное, частное дело каждого отдельного человека и никого другого. В современном мире людей часто призывают «мечтать о невозможном», прежде всего – «пере-изобретать» самих себя (Elliott 2013). При этом подразумевается, что если невозможное не случилось, то это вина конкретного человека: значит, его мечты, устремления и достижения оказались недостаточно хороши.
В последнее время нередко слышны высказывания, что будущее – нечто совместное. Часто говорят, что будущее принадлежит всем людям, а то, чего мы желаем, будет каким-то образом осуществлено. Будущее – вещь социальная, принадлежащая всем. Все члены общества принимают участие в общем будущем. Однако подобная позиция яростно оспаривается Джароном Лэниером, который приводит в качестве примера власть крупных международных компьютерных компаний, этих «серверных сирен», владеющих «сверхвлиятельными» компьютерами, посредством которых информация преобразуется в невероятное богатство. Как пишет Лэниер: «Вы не можете видеть сервер, но он может видеть вас» (Lanier 2013: 63; Keen 2015).
Соответственно, будущее оказывается подчинено корпорациям, особенно в свете того, что практически все становится продаваемым товаром (Lewis 2015; Srnicek and Williams 2015). Еще одна версия будущего – модель, предлагаемая аналитическими центрами и футурологами, работающими в различных компаниях, прежде всего – в компаниях Кремниевой долины. Этот корпоративный мир порождает своеобразный цифровой утопизм (Turner 2006). Лэниер видит в этом пример того, каким образом корпорации захватывают мир, особенно после распространения неолиберального дискурса и практик, начавшегося в 1980-х гг. в США и Великобритании, а затем и во многих других частях света (Klein 2007; Кляйн 2011). Любопытно, что движение, начавшееся под лозунгом «Захвати Уолл-стрит!», пытается оспорить принадлежность будущего корпорациям, выдвигая свой собственный лозунг – «Захвати будущее!». Власть недобросовестных корпораций – это также часто встречающаяся тема научной фантастики.
 Размышления о будущем  
Таким образом, размышления о будущем и его планирование представляют собой широко распространенный феномен, проблематичный и влияющий на судьбы людей. Как мы уже видели, одна из проблем заключается в игнорировании проводимых в рамках социальных наук исследований и выдвигаемых ими концепций будущего, хотя почти все эти концепции так или иначе затрагивают те сферы, в которых социальная жизнь и социальные институты могут оказаться или окажутся отличными от сегодняшних. Социальные вопросы видятся менее значимыми, чем технологии и их способность подчинять себе человека. В настоящей книге я показываю, что необходимо избегать не только Сциллу технологической предопределенности будущего, но и Харибду абсолютно открытых сценариев будущего. Будущее не является ни полностью предопределенным, ни бессодержательным и открытым.