Провинциальная история

– Наверное.
– Но только если настоящая…
– Конечно.
– Ты ведь узнаешь?
– Об… – нога соскользнула, и ветви затрещали, заставив мысленно проклясть все и вся, включая эту несуществующую ведьму, о которой, правда, Ежи в Ковен отписался.
На всякий случай.
– Обязательно, – сказал он, когда получилось выправить положение.
– Тогда до встречи? – Елена послала воздушный поцелуй.
И окошко закрылось.
Вот… ведьма.
Спуститься Ежи спустился, даже умудрился не угодить в колючки. Меж тем небо решило то ли сжалиться над ним, то ли наоборот, поиздеваться, спрятавши луну за облаками. Стало темно и неуютно.
– Твою ж…
– А нечего лезть было, – философски ответила темнота. – Что, лестницы нормальной нет?
– Прошу прощения…
Пальцы сами собой сложились отворотным знаком, а вторая рука к револьверу потянулась. Правда, после Ежи вспомнил, что упомянутый револьвер остался дома, в коробке, ибо как-то… невместно, что ли, на свидания да с револьвером ходить.
– Бросьте, господин маг, – что-то щелкнуло, и тьму осветило робкое пламя. – Я уже замаялся вас ждать.
– Господин… Подольский?
Он самый.
Стоит.
Усмехается. Ежи разглядывает. Держит в одной руке револьвер, а в другой – фонарь… и вот как—то сразу нехорошо стало в саду. Неуютно.
– Извините, – Ежи не знал, что еще принято говорить в подобных ситуациях.
Точно дом купит.
И любовницу по договору. То есть не купит, а наймет. Из простых. И незамужних. И…
– Спокойно, – Гашек Подольский револьвер убрал и указал куда-то в сад. – Вы не будете возражать, если мы немного прогуляемся? А то ноги затекли…
– Вы…
– Опасаться вам нечего.
Вот тут у Ежи имелись некоторые опасения, но их он благоразумно оставил при себе. Отряхнулся, смахнул с шеи то мелкое, что по ней ползало, раздражая и пробуждая в организме совсем уж нелепые детские страхи. И паутину стер.
И вовсе попытался сделать вид, что этакие вот ночные прогулки – дело самое обыкновенное.
– Отойдем, а то еще Элен выглянет…
Он именовал супругу именно так, на западный манер, что ей весьма даже льстило.
– …не стоит ее смущать.
– Так вы… в курсе?
– С самого начала, – револьвер господин Подольский убрал за пояс. – Элен столь же прелестна, сколь легкомысленна, но что поделаешь… я люблю ее. По-своему.
– Ага.
Луна вновь выглянула, освещая сад. Газоны казались темными, а вот цветочницы, напротив, белели, в чем Ежи виделось нечто донельзя зловещее.
– Так уж вышло, что я… говорить мне о том неприятно, но вы слывете человеком разумным, да и в сплетнях замечены не были. Так вот, у меня не может быть детей.
Он шел, заложив руки за спину, и отнюдь не по дорожке. Ежи тоже пришлось свернуть. Влажно чавкала земля под ногами, пахло травой и летом.
– Предупреждая ваш вопрос. Я обращался к целителям. И к ведьмам тоже. И те, и другие были честны. К сожалению… мое бурное прошлое, война и та сила, с которой я вынужден был столкнуться… последствия необратимы. Мне сложно о том говорить.
– Прошу прощения, что…
– Но мне необходимо, чтобы вы выслушали и поняли. Так вот, наследник мне нужен. Род не должен прерваться. И я решил, что если уж придется иметь дело с чужим ребенком, то пусть это будет ребенок хороших кровей.
– С родословной? – не удержался Ежи.
– Именно! – его замечание было принято весьма благосклонно. – Нельзя ждать, что от крестьянской кобылы родиться харезмский скакун, а потому я подошел к делу с толком. Я выбрал женщину из хорошего рода, красивую, пусть и не особо умную, но с характером и слабым даром.
– И разрешили ей завести любовника?
– У нас с Элен договоренность.
– То есть она…
Ежи почувствовал себя болваном. Выходит…
– Вы уж простите ее за это представление, – господин Подольский усмехнулся. – Женщина… да и бабка у нее ведьмой была, пусть и говорят, что ведьмин дар по наследству не передается, но согласитесь, есть в Элен что-то такое… вот…
Он щелкнул пальцами.
А Ежи согласился.
Есть.
– А меня вы выбрали… на роль отца?
Быть отцом Ежи категорически не собирался. Однако чувствовал, что возражать уже поздно.
 
– Вы лучшее, что есть в этом городишке. Маг с проявленным даром, довольно ярко выраженным… право слово, даже не знаю, кому вы там, в столице, не угодили, если вас по сей день здесь держат. Но не важно. Главное, происхождение у вас отменное…
…и родословная имеется, пусть не как у харезмского жеребца, но мало меньше.
– …здоровье хорошее. Собою вы миловидны.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Вы, как и многие люди, которых Боги одарили щедро, просто и близко не представляете, насколько вам приходится легче. И насколько сложнее жить тем, кто, как я, нехорош. Нет, я не хочу, чтобы мой сын испытал на себе те же… неприятности, с которыми довелось в свое время столкнуться мне.
– Сын, стало быть… а если дочь?
А ведь они и похожи. То есть не внешне, конечно, ибо сам Подольский невысок, сутуловат, и носат чрезмерно. Этот его длинный клювообразный нос выделяется так, что поневоле смотришь лишь на него. Но… цвет глаз.
Цвет волос.
– Сын. Я о том позаботился… у ведьм есть особые амулеты.
– И… что вам еще от меня нужно?
– Официальное отречение, – спокойно произнес господин Подольский. – Не сомневаюсь, что сейчас вы смущены и, вероятно, возмущены. И ребенка вовсе не желаете. Вы с готовностью отдадите его мне, но это сейчас. Никто не знает, как все изменится через год или два, или пять, или десять, а потому я хотел бы иметь гарантию, что вы не станете докучать моему сыну. Что не объявитесь однажды, желая заявить о своем родстве.
В его словах был здравый смысл, но…
– Вы могли просто уехать. Вы ведь собираетесь уехать, верно?
– На этой неделе. И да, возвращаться в ближайшее время мы не станем, но… мало ли. Я предпочитаю действовать прямо. Опыт подсказывает, что тайны, оставленные в прошлом, имеют свойство открываться в самый неподходящий момент. А потому я надеюсь, что здесь и сейчас мы с вами договоримся…
– А если нет?
– Договоримся, – улыбка господина Подольского была слегка кривоватой и преисполненной столь искреннего дружелюбия, что мурашки по спине побежали. – Вы ведь разумный человек…
Это да, разумным Ежи себя считал, но, получается, не настолько?
– В свою очередь, если вы переживаете о том, что будет с Элен и ребенком, то могу поклясться, что буду относиться к нему, как к своему сыну, которым, собственно говоря, его и считаю. Что ни словом, ни делом, ни каким-либо иным способом не причиню ему вреда. Что выращу и воспитаю достойным человеком…
Он был искренен.
И от этой искренности стало дурно. И самому себе Ежи вдруг показался… ничтожным? Глупым пустым человеком, который только и способен, что складывать самолетики из доносов да по чужим женам гулять? Смог бы он вот так…
Никогда.
А ведь и вправду он подавал надежды. И пусть не сказать, чтобы был сильнейшим и умнейшим, но многого мог бы достичь. И может… и почему, когда случилось так, что перестал быть интересен «Вестник мага» с его научными статьями?
Ведь прежде мечталось, что однажды и собственная, за авторством Ежи, выйдет.
Идеи были.
Наработки.
Когда он их забросил, сперва отложивши на денек, а после… после день превратился в два, а там… он, кажется, если и заглянет в те свои записки, то сумеет ли вообще понять их?
– Вы хотите клятву или бумаги? – голос дрогнул.
– И то, и другое, если возможно, – Гашек чуть склонил голову и усмехнулся. – Не казните себя. Просто вы еще молоды и думаете не о том.
– Клятву я принесу, а бумаги…
– Я взял на себя смелость подготовить их.
Отчего-то это не удивило.
– Постойте, – Ежи потер переносицу. – Я хотел бы… вы сами говорите, что случиться может всякое. В том числе и с вами. Жениться и воспитывать ребенка я и вправду не готов.
Почему-то после этих слов стало мерзко, будто он, Ежи, в чем-то и перед кем-то виноват.