Чародейка Его светлости (СИ)

Лин... Удивительно, мы четыре года как женаты (включая обряд по обычаям Аэлина, состоявшийся потом в Скалистом Гнезде), а до сих пор, стоит только произнести его имя, пусть даже про себя, как накатывает тёплая волна. Мой Лин. Моё сердце.
И пусть он по-прежнему младше меня и всегда будет младше, и я периодически ловлю себя на мысли, что с высоты моих двадцати семи его двадцать три кажутся мне очень юными, так же, как в двадцать три мне казались юными его девятнадцать. Но большую часть времени я об этом не вспоминаю. Большую часть времени он правитель, владыка, строгий, но справедливый — и только когда мы оказываемся наедине, можно увидеть домашнего расслабленного, и правда ещё совсем молодого Лина.
В этот момент он, лёгок на помине, сам появился на террасе. При взгляде на него сердце привычно ёкнуло. Большой, широкоплечий, сильный — безумно красивый и безумно влекущий, мой драгоценный муж.
Милина вертелась на его плече, о чём-то спрашивала звонким голосочком. На здешнем языке — мы с Лином сразу договорились, что будем обучать детей и аэлинскому наречию, и русскому. Лишним не будет. Вот и вышло, что со мной она говорила по-русски (если это можно было назвать разговорами), а с ним — только по-аэлински.
Милина вышла совершенно аэлинской девочкой, ничего от меня, как будто и не я её родила. Только если поставить её рядом с другими детьми того же возраста, тогда заметна разница: чуть мельче, кожа белее, волосики и глазки чуть светлее.
Я погладила живот. Хорошо бы второй родился мальчик. А то вроде как наследник нужен. Никто вслух не говорит, Лин твердит, что успеется, но мне самой хочется пораньше. Бывают же семьи, в которых пятеро детей — и все девочки.
Я мысленно сплюнула и постучала по дереву.
Придерживая егозу, Лин опустился рядом:
— Не слишком много торчишь на солнце?
Я пожала плечами:
— Под зонтом же.
Погода стояла почти летняя, жаркая. Скоро придётся целыми днями поддерживать в покоях знак Холода. А пока — в самый раз посидеть под тентом на террасе. Под тентом потому, что белая кожа среди смуглых аэлинцев очень ценилась, да и ультрафиолет здесь, в горах, был очень силён.
Милина потянулась ко мне с требовательным:
— Мама!
Пришлось взять на руки, но долго эта егоза сидеть спокойно не могла. Несколько минут — и уже соскочила, побежала к перилам.
— Лин, — с тревогой попросила я.
— Не волнуйся, я слежу за ней.
Лин и правда сидел наклонившись вперёд, готовый вскочить, как только Милина попробует забраться на высокие перила. У неё, конечно, всё равно ничего бы не вышло, подходы защищает заклинание, но у меня сердце было не на месте, когда она подходила к краю.
Но Милина просто встала на четвереньки на свободном месте, напыжилась, напружинилась. Кожа потемнела, покрываясь чешуйками.
Пытается превратиться. Мы с Лином молча наблюдали за этим зрелищем.
Хайден утверждал, что лет до пяти-шести детки будут оставаться в том облике, в котором родились. Что я буду делать потом со своевольным маленьким дракончиком с полцентнера размером, я не знала, но придётся как-то справляться. Хорошо, что замок строился с учётом того, что по нему будут бегать драконьи детки. Хайден сказал, что ему ничего не станется, даже если взрослый дракон приземлится на одну из башен.
Но проверять мы это не будем.
Лин, не отрывая взгляда от егозы, положил руку на мою. Я перевернула ладонь, наши пальцы привычно переплелись, по телу пробежала дрожь. Даже сейчас, после нескольких лет вместе, я продолжала таять от каждого прикосновения.
Подул свежий ветерок с гор. Как же хорошо. Свободной рукой я погладила живот. Выбирайся скорее, малыш, мама с папой хотят тебя увидеть и зацеловать. И показать этот огромный и прекрасный мир.
За эти четыре года Аэлин отстроился, отпраздновали много свадеб, во многих семьях появились малыши. С Маири-кассом заключили пакт о ненападении, в склады вернулось всё огнестрельное оружие, которое уплыло стараниями Раты. Постепенно люди начали верить, что война и впрямь закончилась. Что в ближайшем будущем угрозы нет.
 
Но мы в Скалистом Гнезде старались не терять бдительность.
Кстати, говоря о браках — Варрен тоже женился недавно. На симпатичной вдовушке-цветочнице из местных. На свадьбе гулял весь город — да и неудивительно, когда речь идёт о правой руке самого его светлости.
Элле тоже выскочила замуж, ещё пару лет назад. И тоже за одного из «ястребов». Пришлось заставить её временно уехать в его замок, а то больно было смотреть, как она пытается таскать тяжести на шестом месяце беременности. Элле писала оттуда слёзные письма, сокрушаясь, что другая горничная заняла её место при мне, и грозясь вернуться, как только малыш немного подрастёт. Если честно, я сама ждала этого с нетерпением, Элле мне по-настоящему не хватало.
В остальном всё у нас шло неплохо.
Вот только обучение чародейству ни у меня, ни у Лина особенно не продвигалось. Слишком много было забот и хлопот. Мне, совершенно непривычной к роли герцогини, на первых порах приходилось туго.
Зато Иннели училась магии вовсю. Хайден смеялся, мол, метит на место главного чародея вместо него. А Иннели уже семнадцать, от политического брака она отказывается всеми силами, хочет сама выбирать. Правда, один из «ястребов» на неё очень жарко поглядывает, так что посмотрим-посмотрим.
Милине надоело играть в одиночестве, и она снова прибежала к нам. Я протянула было руки ей навстречу, но егоза, хитро ухмыльнувшись, забралась на коленки к папе.
Ну вот, только недавно родилась, казалось бы, а уже кризис трёх лет?
Лин подкинул её, вырывая из маленького тельца россыпь звонкого смеха. Усадил на колено и начал покачивать, придерживая одной рукой. Второй обнял меня, придвинувшись ближе. Шепнул, касаясь губами виска:
— Я тебя люблю. Очень сильно. Безумно.
От этого жаркого шёпота по всему телу прошла волна. Господи, это нечестно. Я на последнем месяце, мне уже надо поститься и молиться... в смысле готовиться и заниматься расслабляющей гимнастикой, а он тут... совращает!
Лин смотрел на меня совершенно невинно. Пришлось самой потянуться к нему за поцелуем.
Улыбка прыгнула на губы, когда Лин, не дожидаясь, пока я дотянусь, с жадностью подался навстречу. Мы самозабвенно целовались, и вдруг Милина стала негодующе стучать по рукам Лина:
— Не трогай маму, мама моя!
— Нет, моя, — усмехнулся Лин, с неохотой отстраняясь.
— Моя!
Я уже хотела было сказать им, чтобы не спорили, мама общая, как изнутри меня сильно пнули, я аж охнула. Погладила через живот наглую маленькую пяточку, вернее, то место, где она должна была ориентировочно быть.
— У вас ещё один конкурент на подходе, — сообщила, улыбаясь.
Милина ничего не поняла, а Лин посмотрел весьма многообещающе. Мол, вечером поговорим, кто чей. Наедине.
И тут меня скрутило.
Его наследная герцогская светлость юный князь всея Аэлин появился на свет в десять часов вечера, доставив массу хлопот целительнице и заставив взвиться белые праздничные флаги на всех башнях замка.
И испортив романтический вечер родителей. Совершенно бессовестно с его стороны!
Зато весь город гулял, за окнами приглушённо шумело празднество, маленький синеглазый князь сосал мою грудь, а по обе стороны от меня сопели в четыре дырки возлюбленная дочь и возлюбленный супруг.
По-моему, это счастье.
Конец