Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ)
Греттель так и осталась стоять, не шелохнувшись, с протянутой бутылкой в руках. Она хотела было что-то ответить, что-то колкое, или же и вовсе посмеяться над Зубом, но все слова будто застряли у нее в горле.
— Да, точно, — его глаза лукаво заблестели. — А знаешь, ты выросла настоящей красавицей. Хоть уже и в те времена, ты была весьма недурна собой, правда вот опыта было маловато. Не то, что у твоей коровы мамаши.
— О чем это он? — Варон, обернувшись, вопросительно смотрел на них обоих.
Девушка побледнела, как снег. Неужели она и правда так испугалась слов этого связанного дерьма?
— Кто бы мог подумать, что судьба вновь сведет нас, — Зуб засмеялся, хрипя своим сломанным носом, ему явно доставляло удовольствие видеть беспомощный взгляд Греттель. — Помню, мать быстро мне надоела, но она с радостью предложила взамен свою дочурку. Я ведь даже отказывался сначала, и не раз, а она все молила, упрашивала. Да… У твоей матери настойчивости не занимать. Кстати, как она? Жива, здорова?
— Замолчи, — проговорила девушка своими сухими губами, она тяжело дышала, и, казалось бы, не видела ничего перед собой.
— Вряд ли ты осталась с ней после всего случившегося, что ж, я понимаю, прекрасно понимаю. Ты ведь поэтому и связалась с моим цепным псом? Чтобы выйти на меня? Тяжело же тебе, наверное, пришлось, дитя.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — Варон мало понимал сути происходящего, но этот хамоватый тон Эрдгара ему совершенно не нравился.
— А она тебе не говорила? — Зуб попытался повернуть свою жирную голову в сторону шхуна, — Впрочем, говорить по делу она никогда не умела. А вот раздвигать свои тоненькие ножки…
— Замолчи! — голос девушки сорвался на крик, она вдруг бросилась на пленника, вцепившись руками в его окровавленное лицо. — Ты, ублюдок! Скотина!!
Выкрикивая все это, она продолжала пальцами выдавливать его глаза. Зуб дергался на стуле, орал, плевался, но ничего не мог сделать. Ремни, удерживающие его, были слишком хорошо закреплены.
— Мразь! Вонючее животное! Вшивый кабан! — кровь хлынула ей на лицо, с глазами было покончено, но она продолжала давить их куда-то внутрь. — Умри! Сдохни!!
— Греттель, — шхун заметил у ворот какое-то движение, сначала он подумал, что ему это просто показалось, но вот у главного входа зажглись фонари. Стали отчетливо видны силуэты нескольких человек, — Нам нужно уходить. Сейчас же.
Но девушка, казалось бы, не слышала его. Она продолжала сидеть на мертвом, обмякшем теле Зуба, пытаясь его задушить.
Варон быстро закинул в наплечную сумку самое ценное из того, что он смог найти в этой грязной комнате: несколько украшений, пачку писем и прочих бумаг, серебряную шкатулку со своей кровью, какие-то непонятные камни, которые скорее всего, можно будет удачно продать, а также немного золотых. На все другое у них совсем не оставалось времени.
— Греттель, хватит! Он мертв, посмотри на него, — Варон с силой оттащил ее за волосы. — Этим ты уже ничего не добьешься.
Месиво, что осталось вместо лица Зуба действительно представляло собой отвратительное зрелище. Правда вот шхун смотрел на все это без каких-либо чувств, он лишь надеялся, что тот действительно рассказал ему все, что знал. Ну или хотя бы не соврал на счет того контрабандиста. Пока это была его единственная зацепка.
Девушка сильно дрожала. От того, что шхун с силой дернул ее за волосы, у нее на глазах проступили слезы. А может быть она плакала уже и до этого. Почему она плачет? Ведь, наконец-то, все кончено.
— Хочешь остаться здесь? Валяй, — Варон направился к выходу, переступив через окровавленный труп Крыса.
Греттель, кое как размазав слезы по грязному лицу, поспешила за ним. В последний момент, она все же обернулась. Вдруг ей это причудилось, и на стуле теперь никого нет? Или же, все это время, там и вовсе был привязан другой человек?
Но это определенно был Эрдгар. Беспомощно повисший на ремнях, в своем бордовом дорогом костюме, ставшим еще более ярким из-за всей этой крови. Он восседал посреди осколков и разбросанных монет.
— Отправляйся в пекло, — бросила она ему напоследок, перед тем как навсегда покинуть эту пропахшую смертью комнату.
Глава 10. Магистериум. Киган и Свейн
— Господин жрец, вызывали? — Свейн осторожно прошел в личные покои своего учителя, просторное, обшитое бархатом помещение сильно отличалась от того кабинета, в котором им приходилось работать.
Здесь во всем чувствовался отточенный годами строгий вкус, и при этом, комнаты не были завалены вещами, как предположим, это было в комнате у самого Свейна. Он много раз представлял сердитый взгляд учителя, если бы тот все-таки решил посетить его маленькую каморку.
На самом деле Свейн находил это немного несправедливым: комнаты для каждого ученика магистериума выдавались совершенно одинаковыми, вне зависимости от статуса молодого человека или его положении в обществе. Хоуэлы являлись очень влиятельным и почетным семейством, и тем не менее, ему, Свейну, приходилось жить наравне с такими, как Прыщавый Поппи, Дерек Жевель, Лоуи Мирандари, и этот список можно было продолжать бесконечно! Как только ему позволят сдать экзамены для того, чтобы стать полноправным жрецом, то он непременно сменит свою маленькую темную комнатку на нечто подобное, что он наблюдал у своего учителя. Если, конечно, решит здесь остаться.
Киган умел произвести впечатление, в такое место было совершенно не стыдно приглашать гостей или проводить званный ужин. Да, как только Свейн получит свое золотое перо, то он запросит для себя подобные комнаты и никак не меньше. Если же он вообще решит остаться жить в стенах этого холодного замка.
— Ты чего там замешкался? — Киган вышел к нему на встречу, как всегда в своей изумрудной мантии, которая так шла его лицу. — Закрой дверь и проходи.
Свейн послушно выполнил его приказ. В нос тут же ударил запах лаванды с примесями йода, учитель что, варит зелья прямо здесь? Почему не в кабинете? Там есть и все необходимое оборудование, свой запас ингредиентов, да и в конце концов, не он ли уверял, что совмещать дом и работу хорошему жрецу, никак не полагается?
— Ты выполнил то, о чем я тебя просил ранее? — продолжил тот, заворачивая в соседнюю комнату. — Иди за мной.
— Да, все письма разосланы. Также я передал господину Вилусу вашу просьбу о встрече.
— Просьбу? — Киган слегка ухмыльнулся. — Ну и что же наш предорогой жрец ответил?
— Что он свободен через два дня. Приглашает вас отужинать с ним, — немного замявшись проговорил Свейн, он прямо с порога понял, что его учитель немного не в том настроении, чтобы быть слишком сговорчивым.
— Я не спрашивал, когда он свободен. Я приказывал организовать нашу с ним встречу.
— Но, господин Вилус…
— Молчать. Я сам с этим разберусь, — Киган подошел к огромному столу, на котором были разложены разные учебники и свитки, а чуть поодаль в камине, кипело в небольшом котелке зелье, как раз то, которое и почувствовал Свейн войдя в просторные залы. — Проверь, не готово ли оно, — жрец жестом указал ему на котелок.
Что ж, делать было нечего, Свейн присел на колени возле потрескивающего огня. Это что, какая-то проверка? Не мог же он позвать ученика лишь для того, чтобы перемешать зелье?
— Это раствор Лилового Камня, с различными примесями, — сказал Киган, не отрываясь от своих дел.
Свейн осторожно помешал содержимое котелка. Консистенция была верная, да и вряд ли опытный жрец мог бы напортачить с зельем такого низкого класса, цвет и запах тоже подходящие, при таком неравномерном огне нельзя было добиться ничего лучшего. Он высказал все это вслух.
— Любопытно, — только и ответил тот, смерив юношу многозначительным взглядом. — Перелей часть в бутыль и принеси сюда, к столу. И смотри, не заляпай мне ковер.
Свейн хотел было возразить, что для таких дел как раз-таки и предназначен их рабочий кабинет, но все же решил смолчать. Если Киган предпочитает работать именно здесь, то для того у жреца должны иметься свои причины.