Турбулентность (ЛП)

Итак, его не могли усыновить... 
Я смотрела на них двоих в течение по крайней мере минут пяти, гадая, каким чертом нечто подобное могло так долго не всплывать на поверхность, почему какие-то предприимчивые репортеры еще не состряпали историю хотя бы в таблоидах. Уверена, что заголовок «Известный семьянин и генеральный директор все это время скрывал сына» принес бы немало денег.
Я налила чашку дешевого отельного кофе и начала читать короткую биографию его отца на странице «Генеральный директор компании». Все было описано в точности так, как я помнила, опираясь на фундамент старой доброй сказки:
В шестилетнем возрасте Натаниэль Пирсон был маленьким мальчиком, который лишь мечтал стать пилотом. Он рос в бедности, его родители не могли себе позволить уроки в местной летной школе, так что вместо этого он пытался разобраться, как построить самолет. После того, как он бросил школу в четырнадцать лет, Пирсон стал работать на двух работах, дабы поддержать семью, и в конечном итоге вступил в летную школу, став одним из самых знаменитых пилотов нашей страны. 
После десятилетней службы он создал Элита Эирвейс, чей первый полет состоялся на самолете, который Натаниэль помогал конструировать. Однако тот самый первый полет закончился крайне фатально, убив его собственную жену, Сару Ирен и серьезно травмировав его единственного сына, Эвана. 
Хотя Эван полностью выздоровел, Сара скончалась от полученных травм, погрузив Натаниэля в годы депрессии. Из-за невыносимой душевной боли, Натаниэль пообещал сделать свою авиакомпанию самой безопасной в мире, и с тех пор у Элиты не было ни одного случая смертельных авиакатастроф. 
Он надеется, что так оно будет и дальше. 
Я открыла страничку с профилем Эвана, но его биография была еще короче и менее информативнее. Здесь были просто пересказаны его студенческие годы и упомянута любовь к полетам. Его фото было сделано в зрелом возрасте в темно-синей форме пилота.
Я разочарованно откинулась на спинку сидения и включила на YouTube снятое несколько лет назад видео-интервью с ним.
Поскольку вопросы и ответы были заранее подготовлены, я начала размышлять о том, что связь между ним и Джейком, должно быть, давно прервана, или, возможно, Джейк был плодом измены, которую семья хотела бы сохранить в тайне. Я прочла еще несколько статей и собиралась уже выключить интервью, но услышала, как Эван произнес кое-что, что застало меня врасплох.
– Да, – сказал он. – Я провел лишь несколько лет в летной академии. И закончил ее с отличием. У меня все еще есть форма. – Затем на видео появилась выцветшее старое фото молодого Эвана в его серой форме академии.
Я остановила видео и перемотала его – проигрывая этот маленький кусочек снова и снова, наблюдая, с какой легкостью интервьюер перешел к следующему вопросу.
Открыв свою почту, я поискала в старых письмах заметки, что делала несколько лет назад, пытаясь откопать прямые цитаты, которые так и не вошли в статью, но я точно знала, что отмечала следующее: «Я пошел в летную академию, но учеба давалась мне непросто. Я закончил ее, но без отметок отличия, хотя полученный опыт стоил усилий. У меня все еще есть форма».
По старой привычке докапываться до истины, я перемотала ролик на YouTube на момент демонстрации полетов Эвана в академии, увеличив серую цифровую фотографию в не лучшем качестве с изображением его студенческого удостоверения. Затем я отыскала номер летной академии и набрала номер, как только он высветился на моем экране.
– Приемная, – ответил мужской голос спустя два гудка. – Чем могу вам помочь?
– Я... – я откашлялась. – Я провожу небольшое исследование для журнала Таймс. Мы составляем профиль выпускника вашей академии.
– О, здорово. – Он, кажется, был рад. – Мы всегда за подобное. Что вам нужно от меня?
– Я просто проверяю факты, хочу удостовериться, что вся основная информация верна.
 
– Понятно. – На фоне послышался звук нажатия клавиш клавиатуры. – В наши дни невозможно быть в чем-либо слишком уверенным, верно? Одну секунду... – Еще больше звуков клацанья клавиш. – В соответствии с нашей политикой, я могу лишь подтвердить или опровергнуть вашу информацию, основываясь на данном мне вами номере удостоверения. Он ведь есть у вас?
– Да. Пять, четыре, восемь, девять, семь. – Я смотрела на снимок. – Один, ноль, ноль, девять.
– Хорошо. Что вы хотите знать?
– Выпустился ли этот студент с отличием?
– Наивысшие отметки. Выиграл каждую чертову награду в проклятой книге. – Он засмеялся. – Похоже, мы даже создали одну ради него на последнем году обучения.
– Не могли бы вы подтвердить имя?
– Только после того, как вы мне его назовете.
– Верно... Гм, Пирсон. Эван Пирсон.
– Нет, мисс. Не это имя значится в наших записях. Возможно, вы перепутали...
– Да, простите, – перебила я его. – Я посмотрела не на ту страничку. Уэстон. Джейк Уэстон.
– Это он. Джейк С. Уэстон. – Он выдержал паузу. – Он согласился на создание прессой профиля?
– Мы долго его убеждали. – Я собиралась уже положить трубку, но подумала о еще одной вещи. – А у вас случайно нет ежегодника? Цифровой копии?
– Я могу выслать вам пароль для этого, но он истечет через час. Хотя вы в любом случае не имеете права использовать любое из этих фото для печати.
– Не буду. – Я продиктовала адрес электронной почты, поблагодарила его и закончила разговор. А затем смотрела на свой почтовый ящик, ожидая, пока придет сообщение. Когда через десять минут оно пришло, я тут же нажала на ссылку и пролистала отсканированные страницы ежегодника, остановившись в полнейшем шоке, когда достигла буквы У.
Там, на самом верху странички было запечатлено молодое лицо Джейка, гордо улыбающегося в камеру. Я открыла вкладку со снимком Эвана рядом с фото Джейка и осознала, что он просто приклеил в фотошопе свое лицо поверх лица Джейка.
Я нашла еще несколько снимков Эвана из прессы – фото, где он играет на лужайке академии или стоит перед небольшими самолетами. И снова прокрутила ежегодник академии, отмечая, что каждая из этих фото также была отфотошоплена.
Какого черта... 
Я набрала в гугле «Сара Ирен Пирсон», и изображение ее красивого улыбающегося лица рядом с Натаниэлем появилось под заголовком о ее гибели. Но это была не биографическая статья о ней, а просто ссылки, ведущие к истории крушения рейса 1872 и снимкам плачущего Натаниэля со стоящим рядом Эваном на ее похоронах.
Джейка нигде не было, ни на одном фото. Он даже не был упомянут в ее публичном некрологе. Словно они стерли само его существование.
Я немедленно закрыла ноутбук, решив, что хорошего нужно понемножку. Мне не стоило копать глубже, не следовало знать большего.
Я легла на кровать, пытаясь изо всех сил прекратить гадать о том, почему кто-то поступил так с Джейком, и почему он все еще позволял все этой шараде иметь место в течение стольких лет. Я повернулась набок, чтобы установить будильник, но тут в мою дверь постучали.
Смущенная, я встала и открыла дверь, встречаясь лицом к лицу с Джейком.
– Какого... – Я сделала шаг назад. – Разве ты не должен быть на Гавайях прямо сейчас?
– Что, на хрен, означает твое сообщение? – спросил он, поднимая телефон у меня перед носом.
Я моргнула, все еще не в силах переварить то, что он стоял прямо передо мной в данный момент. Выглядя очень раздраженным, он был одет в обычную серую футболку, обтягивающую его мышцы во всех нужных местах, и темно-синие джинсы, которые лишь сильнее подчеркивали сияние лазурных камушков в его еще одних часах.
– Джиллиан? – Он прищурил глаза. – Какого хрена означает твое сообщение? – Звук открывающихся дверей лифта раздался из конца коридора, так что я затащила его в свой номер.
Захлопнув двери и избегая взгляда на Джейка, я откашлялась.
– Это моя попытка сказать «прощай».