Девочка из трущоб. Вернуть любовь (СИ)

- Это я и без тебя знаю и помню, - перебивает мелкий.
- Короче я ещё больше запугал твою одногруппницу, - говорю, но не углубляюсь в подробности, как именно её запугивал, и сколько нервных клеток угробил, для положительного результата.
- Хочешь сказать, она от страха к Игорю переехала из общаге к тебе? – вновь не верит.
- Не «хочу», говорю.
Вик выругивается себе под нос, недовольно кривит рожу.
- Ладно, пусть живёт, тебе всё равно не выиграть этот спор, - бросает брат.
Усмехаюсь, это он сейчас сам себя успокаивает?
- Скоро узнаем, - бросаю в ответ младшему, - поехали, твоё время истекло, - смотрю на часы.
Сегодня отец смилостивился и разрешил своему отпрыску выбраться из дома на пару часов, но с условием моего присмотра. Меня выворачивает вся ситуация, выворачивает от того, что мной командуют! Кажется, пришло время строить свой мост в будущее, уходить из-под влияния отчима, сбрасывать оковы. К тому же меня упорно пытаются отправит в Южно-Сахалинск. Отчим прёт танком, уже и мать подключил, наплёл ей с три короба, что только так я добьюсь чего-то стоящего в жизни, вот только я другого мнения! А она верит, конечно, как и все мамы желает своему ребёнку самой лучшей жизни.
Завожу Вика в особняк, и не заходя в гости, срываюсь домой, устал, хочется принять душ, смыть всё дерьмо этого дня, и завалится спать. Да только мои желания летят в пропасть, стоит только переступить порог собственной квартиры.
Картина маслом! Мышкина на коленях, ползает по прихожей задрав свою пятую точку, обтянутую в тонкие лосины, моет полы. Она не замечает меня, не слышит довольно шумное бряканье выпавших из моей руки кличей, плавно виляет своей задницей приближаясь к моим ногам.
В пах мгновенно приливает кровь, слегка прихреневший от такой реакции своего организма, на задницу Катеньки, оттягиваю вниз ширинку брюк, так как в трусах стало весьма тесно.
- Новогодние игрушки, свечи и хлопушки в нём…, а весёлые зверюшки, мой перевернули до-о-ом…
Неожиданно разносится мурлыканье Мышкиной, очень мелодичным голоском. По позвоночнику проносятся колючие мурашки. Мики всё ближе, так и не замечает моего присутствия, ещё метр, и она упрётся своими ягодицами в мои ноги.
В голову бьёт шальная мысль, и вместо того, чтобы обозначить себя, или ещё лучше покинуть на время квартиру, освежить свои мозги, я делаю полшага вперёд, и опускаясь вниз, присаживаясь на корточки. Мышкина такая мелкая, что я буквально беру её в капкан своим телом, краем глаза замечаю в ушах наушники, выдергиваю один, и следом…
- Ты решила подработать, Катенька? – шепчу её на ушко и одновременно обхватываю её поперёк талии, вжимаю в себя, от чего её задница вплотную прижимается к моему паху, показываю, чего она добилась, встречая меня в такой позе.
- Ах! – срывается испуганное из уст Мики.
Резкий поворот головы и наши взгляды встречаются. Дикий ужас топит красивые глаза, пухлые губы приоткрыты, а под моей рукой грохочет её сердце.
- От-отпус-пусти, - заикаясь шепчет одними губами.
А со мной сука какая-то магия происходит, хрен могу разжать руки, выполнить её просьбу, вместо этого тянусь к её губам, они сука вкусные у неё.
«Тормози придурок!», - орёт внутренний голос, когда я практически касаюсь губ замершей Мышкиной, - «спугнёшь!».
Чуть зубами не клацаю, собираю всю волю в кулак.
- Сколько я должен за уборку? – произношу ровным голосом в её губы, но не касаюсь их, а так сука хочется….
- Что делать будешь с пацаном? – врывается в воспоминания голос Камиля.
Поднимаю руки к лицу, растираю кожу.
- А сам, как думаешь? – смотрю на друга.
Уже два часа прошло, а Мышкина всё ещё не пришла в себя. Врач, что зашивал рассечение полученное Микой по моей вине, утверждает, что спит она от введённого ей наркоза. Ничего страшного с Катей нет, но вот сотрясение моя девочка получила. В палату нас пустили, Макс удостоверился, что мама спит, успокоился, вот только уходит из палаты напрочь отказался, сейчас лежит на соседнюю койку и спит.
- Заберу к себе, здесь ночевать он точно не будет, - качаю головой, смотрю на дверь палаты.
 
- А если не поедет? Насильно потащишь? Он весьма упёртый, - уголки губ друга дёргаются.
- Да есть в кого, - подхватывает Ярослав, - это же надо, у него сын есть, девушка бывшая, про которую с какого-то хрена, знаешь только ты, Кам! И это дружба называется, а Дан? – сверлит нас с Камилем весьма негодующим взглядом.
Я рассказал парням только то, что Макс мой сын, хотя они и так это поняли, увидев мою копию, только маленького размера, а Мышкина бывшая девушка, как и что у нас было они ещё не знают, не то место для рассказа.
- Он нам позже всё расскажет, он обещал, - подал голос Вадим.
- Может стоит найти дядю Мышкиной, и передать ему Макса, всё же с ним ему будет лучше, - не унимается Кам.
- Нет, - взглядом показываю, что бы не нёс чушь.
- Ну как знаешь, это твой сын, тебе и решать, только помни, что ты для него чужой дядя, он тебя первый раз в глаза видит, накосячишь сейчас, потом локти кусать будешь!
Сука! Да знаю я всё! Знаю! Но от возможности провести с сыном время наедине, наладить контакт, расположить к себе, стать на первое время хотя бы другом! Такой шанс нельзя упускать, уверен, как только Мики станет лучше, уйдёт из больнице и заберёт Макса. Разлучать мать с ребёнком я не собираюсь и не собирался! Теперь жалею о брошенный словах в том закутке.
Боковым зрением замечаю, как в палату к Мики и Максу, зашла медсестра, подскочил на ноги, но до палаты дойти не успел, дверь открылась.
- Тут ребёнок проснулся, заберите его, всё же Мышкина по капельницей, заденет ещё нечаянно штатив, - выглядывает медсестра и шире открывает дверь.
В два шага оказываюсь рядом, женщина отступает назад, освобождая проход.
Захожу в палату и первым делом взгляд устремляется на спящую Мики. Худенькая, маленькая, бледная, с иглой в вене и перебинтованной головой. В солнечном сплетении горит, хочется подхватить Мышкину на руки и унести отсюда, увезти в Москву, в хорошую клинику в самые лучшие условия, палату огромную, чтобы все трое там поместились…
- Мама спит, - очень чисто произносит Макс, забирая моё внимание к себе.
- Привет, - подхожу к сидящему на постели сыну, опускаюсь на корточки, кровать низкая, и наши лица получаются на одном уровни, - мама очень устала, и возможно будет спать до утра, помнишь я обещал мороженое? – стараюсь говорить как можно тише, чтобы не разбудить Мышкину.
- Соколадное, - кивает Макс.
- Так вот, может мы поедем и купим его, не будем мешать мама отдыхать? – спрашиваю Макса и спиной ощущаю пристальный взгляд.
Нет, это не Мики проснулась, это медсестра наблюдает за нами.
- А маме куплим? – и смотрит с такой надеждой в глазах, что ком в горле встаёт.
- Обязательно, - всё что могу сказать.
В их с Катей семье, Макс настоящий мужчина, заботится, переживает, такой маленький, но такой сильный, и сила эта не физическая.
- Ну что, пойдём? – протягиваю руку к сыну, готовый взять на руки.
Но Макс не спешит, смотрит на спящую Мышкину, словно думает, может ли он оставить её одну здесь.
- С мамой всё будет хорошо, она просто спит, - обращаю на себя внимание сына.
- Мама юбит анильное моложеное, - произносит макс и поддаётся мне в руки.
- Знаю, парень, я знаю какое наша мама любит мороженое, - подхватываю легкое тельце сына на руки, выпрямляюсь, - ещё она любит клубничное, но на клубнику у неё аллергия, - разворачиваюсь на выход из палаты, задерживаюсь на пару секунд на бледном личике Кати, мысленно прошу простить меня.
Как только она проснётся, и я буду рядом, то обязательно попрошу прощение вслух, но не сейчас, не при медсестре, что не сводит с меня и Макса взгляд.
- Аллелгия? – не выговаривая букву «р», спрашивает сын.
- Да, аллергия, от клубники у мамы появляется на коже сыпь, мелкие такие пупырышки и они очень сильно чешутся, - поясняю ребёнку.