Девочки Тора (СИ)

– Да, – подхожу к столу, кладу перед Торецким свои документы и затем скидываю фото тех, которые еще нашла на телефоне, ему в чат. – Не так много. СНИЛС, полис, паспорт, ну и свидетельство о рождении Ксюши у вас есть.
– Отлично, – кивает Торецкий и что-то начинает печатать на компьютере. – Виски будешь? – спрашивает, отпив немного из своего бокала.
– Нет. Я… я не пью… крепкий алкоголь.
– Есть вино?
– Наверное, сегодня обойдусь без вина и любого другого алк…
– Кофе? Чай? Не стесняйся, Ань. Чувствуй себя так, словно ты дома.
– Я ничего не хочу, Максим Константинович, честно. Спасибо. Мне больше важно узнать, что вы собираетесь делать дальше?
Торецкий накручивает на вилку спагетти с кусочками панчетты.
– В первую очередь, нужно будет снять побои.
– Побои? Но… какие побои?
Тор откладывает вилку, после чего тянется через стол ко мне и обхватывает пальцами мое запястье.
– Ты сядь, Аня, не стой.
Тепло дрожью пробегает по моему телу от кистей рук до макушки головы. Я медленно опускаюсь на стул, не в состоянии оторвать взгляд от рук Торецкого, которые сейчас сомкнулись на моих предплечьях.
– Вы про… про синяки на запястьях?
– Верно, – он медленно проводит большим пальцем по желто-синим пятнам. – Завтра мы поедем в больницу. Врачи зафиксируют побои.
– Этого вряд ли будет достаточно.
– Будет. Можешь не сомневаться.
Резко отпустив мои руки, Тор снова отпивает виски и устремляет взгляд в экран ноутбука.
– Он раньше оставлял какие-то ссадины? Синяки? Порезы?
– Какое это теперь имеет значение?
– Такое, что ты должна кое-что понять, Аня. Это сейчас я тебе помогаю, но в другой раз, если вдруг ты столкнешься с подобным человеком, никого может не оказаться рядом. И спасть себя должна будешь ты сама. А ты по факту развязала ему руки, так как ничего не фиксировала.
– Это так легко, по-вашему?!
– Нет, не легко. Поверь, мне прекрасно известно, насколько трудно призвать к ответственности человека, у которого имеются связи. Но твой Игорь трус. Он боится общественного осуждения. Ты бы могла попробовать спастись, обратившись хоть раз в больницу. Ты бы могла хотя бы зафиксировать это, – он указывает пальцем на синяки на моих запястьях, и я машинально тяну рукава халата ниже, чтобы скрыть отметины.
– Мужчинам всегда просто говорить на эту тему…
– Нет. Ты сильно ошибаешься, Аня.
– У меня нет друзей, Максим Константинович. Нет родственников. Никого, кто мог бы меня защитить. Вы же изучали мое дело. Вы сами сказали, что Игорь меня запугал. А теперь пытаетесь обвинить?
– Я пытаюсь сделать так, чтобы в следующий раз ты в подобном положении не оказалась. Поэтому отбрось свои обиды и желание впасть в состояние жертвы и послушай меня внимательно. Нельзя давать себя запугивать. Тронул пальцем – собираешь вещи и сваливаешь. Кризисные центры, общежития, приюты при церквях – используешь любую возможность, только чтобы не находиться на территории этого человека. Фиксируешь любую травму. Даже самую крохотную. Впоследствии, именно это тебя и спасет.
– А если и этого будет недостаточно? Что, вы мало читали, как богатых и властных мужиков оправдывают даже за убийства?
– Я не просто читал, – Тор окидывает меня мрачным взглядом. – Я не один раз сталкивался с подобным. Но вот, что я могу заявить тебе на сто процентов – если ты совсем ничего не будешь делать, то тогда точно проиграешь свою жизнь.
Максим Константинович снова начинает что-то печатать на ноуте, а я невольно возвращаюсь мыслями к его словам о собственном искуплении.
Он что-то страшное пережил… Может, это как-то связанно с той женщиной на фотографии у камина?
Несмотря на то, что мне жутко хочется кричать о своем бессилии, о том, что Торецкий не прав, что не всем помогают даже снятые побои, в глубине души я понимаю, что в какой-то мере он прав. Если ничего не делать, то точно не спасешься…
– Ксения завтра останется с частной няней, – Тор отпивает еще виски. – Пока вопрос с твоим мужем не будет решен, и вас официально не разведут, то лучше ей не посещать частные детские сады. Она будет заниматься дома.
 
– Вы думаете, что сможете добиться развода?
– Я не просто так плачу огромные деньги своему юристу. Он может добиться чего угодно. Даже лишения родительских прав.
Только от одной этой фразы мое сердце пропускает удар.
Лишение Свиридова родительских прав. О таком я и мечтать не могла.
В этом случае мы с Ксю будем окончательно свободны.
– А что если у Игоря на этом фоне окончательно снесет крышу?
– И такое возможно, – кивает Тор. – Поэтому заранее нужно будет продумать план вашей безопасности. Вплоть до того, что вам придется сменить место жительства.
– Я думала о переезде в другой город. И даже в страну, по возможности.
– Сначала нужно добиться развода. С ребенком, конечно, будет сложнее. Потребуется время, Аня. Возможно, не один месяц. И много жертв.
– Я готова, – киваю, тяжело сглотнув. – Всё, что угодно, лишь бы мы с дочкой были свободны.
Всё, что угодно…
 Глава 26 
Глава 26
Аня
– И что, мне не нужно идти в садик? А папа будет ругаться? А что скажут бабушка с дедушкой? Мама, ты нормально себя чувствуешь? А что ты готовишь?
– Ксю, прошу тебя, – лопатка, которой я мешала яичницу, падает у меня из рук.
Я поворачиваюсь к дочке, которая мигом замолкает.
Обычно я стараюсь отвечать на все ее вопросы, но сегодня с утра она вообще не замолкает, а мысли мешали мне спать чуть ли не всю ночь.
– Давай обо всём поговорим потом, хорошо? У меня пока у самой не всё в голове на место встало.
– Хорошо, – кивает дочка, после чего тянется к тарелке с булочками и фруктами. – А яичница готова?
– Почти, – я поднимаю с пола упавшую лопатку и споласкиваю под водой.
Сегодня меня ждет долгий день, да и в принципе все последующие дни, уверена, будут долгими.
Пока не разрешится вопрос с разводом – точно.
– Анна Михайловна, доброе утро, зачем же вы принялись готовить завтрак?! Это моя обязанность. Максим Константинович меня за это оштрафует, – на кухню залетает домработница и практически выхватывает у меня фартук и силой усаживает за стол.
Не знаю, зачем я принялась готовить завтрак. Наверное, это привычка. Дома я всегда готовила сама. У Игоря есть кухарка и другой персонал, но он постоянно шпынял меня тем, что хорошая жена должна всё уметь и успевать делать сама.
Кроме того ночь сегодня была бессонная, так что в какой-то момент под утро я не выдержала и решила себя чем-то занять. Готовить мне, в принципе, нравится. Так что, почему бы и нет.
– Вы преувеличиваете, Маргарита Леоновна. Уверена, что Максим Константинович не станет вас штрафовать. Если что, я попрошу его этого не делать.
– Буду вам благодарна. На самом деле, он очень серьезно относится к обязанностям в доме.
– В этом я не сомневаюсь.
Продолжение приготовления завтрака ложится на плечи Маргариты Леоновны. Что бы я ни говорила, она отказывается подпускать меня к плите и позволять готовить, так что мне остается только болтать с Ксюшей и пить кофе.
– А где же моя няня? Ну, так, которая будет со мной сидеть? – спрашивает дочь, от любопытства выпучив глаза.
– Она скоро будет здесь, – голос Торецкого звучит настолько неожиданно, что и я, и Ксюша подпрыгиваем на месте.
Босс появляется на кухне уже одетый в костюм. На запястьях у него сверкают дорогие часы, а серьга в ухе на удивление отсутствует. Пока еще ни разу не видела, чтобы Тор ее снимал.
– Доброе утро, Максим Костинович, – с серьезным видом здоровается дочка.
– Доброе. Ты уже позавтракала?
– Завтракаю, – она показывает пальчиком на свою тарелку, затем с любопытством смотрит на Торецкого. – Значит, няня скоро придет?
– Всё верно, – кивает босс и садится за стол.