Ревизор: возвращение в СССР 24 (СИ)

– Да, – кивнул Иван. – Герман Либкинд в столовую заходил?
– Что ж вы, товарищ милиционер, хотите сказать, что он у нас отравился? – возмущённо спросила одна из сотрудниц и Иван мысленно отметил, что ни у кого сомнений нет в самом факте отравления директорского водителя.
– Нет. На вас я не думаю. Я хочу, чтобы вы вспомнили, кто за Германом в очереди стоял. Сам он не знает этого человека.
– Ну, ты захотел…
Пожилая работница переглянулась с коллегами. На их лицах особого энтузиазма не было.
– А кто мелочь по полу рассыпал? – спросила неожиданно кассир. – Помните?
– Рыжий. Механик из гаража, – ответили ей. – Его кто-то толкнул…
– Вот, он и встал за Германом.
– И кто это был? – оживился Иван.
– Не Лёнька Акимов? – спросила пожилая раздатчица.
– Точно, Акимов! – вспомнила кассирша. – У него один кисель был, и яйцо. Я ещё удивилась.
Есть! Сошлось! – обрадовался Иван. – Кисель и яйцо!
– Значит, говорите, Акимов Леонид, – уточнил он. – А где он работает?
– Во втором цеху, – ответила пожилая раздатчица.
– Спасибо вам, очень выручили!
Иван попрощался с ними и поспешил во второй цех.
Акимова он быстро нашёл, мастер подсказал, где его рабочее место. Ещё издали увидев милиционера, направляющегося прямо к нему, тот побледнел, но убегать не пытался.
Отметив про себя это обстоятельство, Иван с облегчением выдохнул. Похоже, не всё потеряно с этим Лёнькой, – подумал он, уверенно подошёл к нему и представился.
– Ну, рассказывай, Леонид Акимов, как ты до такой жизни докатился?
Тот и не стал пытаться увиливать. Покаянно опустив голову, пробубнил:
– Я не хотел. Он сказал, что этот парень ему денег должен и не возвращает, мол, пусть в сортире посидит, над своим поведением подумает.
– Кто сказал? – спокойно уточнил Иван.
– Васька Вырин. Он работал у нас когда-то. Вылетел за аморалку.
– Так... Просто, попросил подсыпать пургена?
– Да, и таблетки дал.
– И где они?
– Не помню, куда дел… Может, в раздевалке где, в шкафчике?
– Ну, пошли посмотрим, – пустил он работягу впереди себя. – А что ж молчишь? Никому не говоришь? Человека из-за тебя от работы отстранили.
– Если б что серьёзное с ним сделать хотели, посадить там, я б обязательно сказал, – виновато ответил Акимов. – Испугался я, когда все это с Шанцевым началось. Не захотел быть в это замазанным. Обманули меня, как дурачка, а никогда же не знаешь, поверят тебе или нет.
– Сам бы сразу пришел, веры бы точно было больше, – строго сказал Иван, – а если бы Герман в петлю полез из-за этих обвинений, как бы с этим потом жил бы, не пришло в голову?
Иван использовал сильный аргумент, которым его самого Пашка сподвиг заняться этим делом, и он сработал:
– Дурак я, и это не лечится, – вздохнул Акимов, совсем опустив плечи.
***
Брянск. Кабинет первого секретаря обкома КПСС. 
– Доброе утро, Валерий Владимирович, – зашёл Шанцев в кабинет к Лютову. Спокойный, собранный, бледный. Готовый ко всему. 
– Проходите, проходите, Александр Викторович, – показал ему на стул первый секретарь обкома. Соловьёв ему уже доложил, что ни о каком обвинении Шанцева и речи быть не может. – С удовольствием сообщаю вам, – Лютов улыбнулся и сделал паузу, – что принято решение о вашем назначении на должность первого секретаря Святославского горкома партии.
Поворот оказался совсем неожиданным. Только теперь Шанцев понял, что вовсе не был готов ко всему, как еще опрометчиво недавно считал. Настраивался на упреки и даже на приказ уйти с должности директора. Но повышение, да еще и такое серьезное, стало полным сюрпризом.
– Как? – опешил он. – Зачем? А мой завод?
– А Механический завод возглавит Ваганович. Устроим рокировку.
– Нет, – откровенно расстроился Александр Викторович.
– Партия сказала надо, – развёл руками Лютов. – Делайте что хотите, Александр Викторович, крутитесь, как хотите. Но город в ваших руках с сегодняшнего дня. Документы о назначении уже готовятся. Через полтора часа быть на бюро при полном параде и нужно будет выступить и рассказать, как вы цените доверие партии.
 
– Я понял, – ошалело кивнул Шанцев и вышел в приёмную. Помощница не успевала отвечать на звонки и не обратила на него никакого внимания.
Шанцев отправился в буфет, надо же где-то было переждать полтора часа. Что ж за напасти-то такие? – думал он. – Как же я завод Вагановичу оставлю? Я совсем не этого хотел! Хорошо, конечно, город от Вагановича избавить, но надо было вместо него, просто, кого-то другого назначить. Ответственного партийного руководителя. При чём здесь я? Как же теперь завод?
***
Из университета перезвонил в комитет комсомола ЗИЛа. Варданян сказал, что моё предложение нашло поддержку и уже начали деньги по цехам собирать.
– Ты же знаешь, что инициатива наказуема? – с хитринкой в голосе спросил он меня. – Закупку игрушек решено поручить тебе.
– Кто бы сомневался, – рассмеялся я. – А сколько у нас детей?
– Около восьмидесяти, возраст от трёх до четырнадцати. Машину мы тебе выделим. Хоть, сегодня, хоть, завтра. За два часа позвони, и придет, куда скажешь, под загрузку.
– Всё понял, – ответил я, попрощался с ним, и тут же перезвонил Сатчану.
– Слушай, комсомольцы ЗИЛа деньги собирают на игрушки к Новому году в подшефный детский дом, – начал объяснять я. – У нас восемьдесят детей. Сколько денег, пока не известно, ещё собирают, но точно уже есть двести рублей. Куда лучше за игрушками обратиться?
– Так… Слушай… Во-первых, точно уже есть триста рублей. Я тоже сотню подкину. Сейчас поговорю с Бортко, может, позвонит куда-нибудь, договорится. Ты где сейчас?
– В университете.
– Тогда сам мне перезвони, через полчаса.
Перезвонил через сорок пять минут, как очередной перерыв начался.
– Слушай, – воодушевлённо начал Сатчан. – Денег уже пятьсот рублей. Бортко договорился с торговой базой. Мы связались с детским домом, им игрушек на все деньги не надо, они бельё постельное попросили и чашек.
– Каких чашек? – не понял я.
– Обыкновенных, фаянсовых, представляешь? Маленькие дети чашки всё время бьют, – рассмеялся он. – В руках ничего не держится… Они ещё книг детских просили, но с этим сложнее… Короче, завтра тебя ждут на базе. Машину на ЗИЛе тебе дадут. Я вечером заеду к тебе с деньгами.
– Договорились! До вечера, – попрощались мы. Что значит, партийный ресурс!
Тут же перезвонил Варданяну, договорились с ним насчёт машины на десять утра. Попросил у него сразу адрес и контакты детского дома. Он похвастался, что его комсомольцы собрали целых сто сорок девять рублей.
– Молодцы! Я уверен был, что наши люди не останутся равнодушны к такому мероприятию, – ответил я.
***
Брянск. Обком КПСС. 
В зале для заседаний собралось человек тридцать. Пользуясь внеплановой возможностью встретиться и обсудить общие проблемы, градоначальники разбились на группы. Ваганович прохаживался между секретарями горкомов области, здоровался и пытался прощупать их в разговоре на предмет повестки дня, но собравшиеся сами терялись в догадках.
К своему огромному удивлению, Ваганович наткнулся в зале на Шанцева, сиротливо стоящего у окна.
– Добрый день, Александр Викторович, – подошёл он к нему. – Какими судьбами?
– Да вот, вызвали, – не стал ему ничего объяснять и Шанцев.
– Угу, – многозначительно посмотрел на него Ваганович, оценил его растерянный и поникший вид, и его настроение впервые улучшилось. Вот и пришёл тебе конец, – злорадно подумал он. – Допрыгался. Кому нужен такой директор завода, за которым тянутся скандал за скандалом?
Наконец, в зал вошёл первый секретарь обкома и заседание началось.
– Товарищи! Пятьдесят пять лет уже прошло с тех пор, как пролетариат одержал в нашей стране победу над всеми видами угнетателей, а у нас до сих пор находятся люди, которые, добравшись до власти, начинают вести себя, как князья при Романовых. Что хотят, то и воротят, издеваются над трудовым народом. Сколько ни говорим, что это подрывает веру народа в советскую власть, но приходится признавать, что не можем мы это полностью искоренить. Но стараться нужно. Очень надеюсь, что нынешние кадровые перестановки изменят ситуацию к лучшему. Представляю вам нового первого секретаря Святославского горкома партии Шанцева Александра Викторовича. Фронтовик, скромный и очень ответственный человек. Прошу вас, Александр Викторович, вам слово.