Прелюдия (СИ)

Да уж! Если знать содержание докладов службы тыла о запасах топлива в войсках, то оспорить слова полковника невозможно.
— Параллельно с этим нужно будет обнести полигон колючей проволокой и организовать патрулирование периметра часовыми, чтобы исключить доступ посторонних к нашей технике. Дело даже не столько в шпионах, сколько в обычных жителях, которым «что-нибудь может пригодиться в хозяйстве». «Колючки» нужно будет очень много, но значительную часть её мы постараемся закупить за свои средства.
По тому, как принялся кивать Воскобойников, стало ясно, что и в вопросе «хозяйственности» населения человек из будущего прав.
— Ну и, понемногу, чтобы не особо привлекать внимание наших властей, будем перебрасывать людей. И гнать технику, конечно.
— За какой срок вы планируете завершить переброску всего и всех?
— Если не подведёт аппаратура, то при её работе на полную мощность в режиме «семь часов работы, час на техобслуживание», мы рассчитываем максимум на три месяца, — объявил Туманян.
Потом было обсуждение статуса людей, которые перейдут к нам из будущего. Автоматическое получение ими советского паспорта я посчитал справедливым условием. Причём, дата рождения каждого будет пересчитываться в соответствии с реальным возрастом, а место рождения в ряже случаев приводиться в соответствии с прежними названиями населённых пунктов. Или, если таких на тот момент не существовало, ближайших к ним из существовавших. Например, какой такой Комсомольск-на-Амуре или Магнитогорск в 1915 году?
Обсуждение всего этого затянулось даже дольше запланированного времени, и Туманяну пришлось отлучиться, чтобы включить свою установку и предупредить по радио экипаж бронетранспортёра, оставшийся с моими охранниками. Те оказались недоверчивыми и потребовали, чтобы я лично подтвердил это, так что пришлось объявить краткий перерыв. А в своё время я снова попал на сорок минут позже, чем мы рассчитывали.
Только этим мой рабочий день не закончился, поскольку я засел за составление шифрованного донесения для Сталина, подготовку распоряжений соответствующим сотрудникам Наркомата. А потом ещё и формулировать круг задач командному составу Троицко-Магнитогорского полка. Ну, и инструктировать старшего лейтенанта Воскобойникова, который будет всё контролировать первое время. Справится — через три-четыре месяца станет капитаном госбезопасности.
16
Дмитрий Новиков, 27 апреля 1994 года
До утра возились с разгрузкой очередного эшелона и перегонкой танков на полигон. А перед этим пришлось ещё немного подождать, пока освободят разгрузочную площадку с платформами, на которых прибыли явно снятые с хранения «колуны», Зил-157. Так что примчался на квартиру уставший, как чёрт, и там застал соседа-«артиллериста» гоняющего утренний кофеёк «Пеле», баночки из-под которого так прекрасно подходят для пепельниц.
— Слушай, а наша контора, случаем, ещё и кино не снимает? — удивил он меня вопросом.
— Понятия не имею, — пожал я плечами, подсаживаясь к столу, чтобы тоже намешать в кружку этого растворимого дерьмеца: просто побоялся уснуть, когда буду ванну принимать. — А что такое?
— Да понимаешь, возились мы вчера с ребятами на площадке с орудиями, а тут охрана засуетилась, нас чуть в сторону отодвинула. И выходят из автобуса мужики: часть одета в форму тридцатых годов. А к одному из тех, что по-гражданке, обращаются «Лаврентий Павлович» да «товарищ Берия». Я присмотрелся — а ведь действительно хорошо мужика загримировали! Вот и подумал, что у них какая-то репетиция перед съёмками.
Чем чёрт не шутит? Может, и снимают. Контора-то московская, богатая. Если столько техники зачем-то накупила, то вполне может себе позволить съёмки какого-нибудь кино профинансировать. Видимо, выбирали, какой-то реквизит для батальных сцен, а заодно и артисты «вживались в роли». У меня другого объяснения просто не нашлось.
Нашлось оно на следующий день. И не у меня, а у «безопасника», который, несмотря на то, что у меня законный выходной после командировки, «выдернул» меня для какой-то беседы.
  
— Данные по тебе, Новиков, мы проверили, настроения твои тоже. По всем параметрам, включая психологические, ты нам подходишь. Так что бери вот эту бумажку и подписывай перед нашим дальнейшим разговором.
Блин, опять подписка о неразглашении! Пусть и конкретно на эту беседу.
— Да я же при поступлении на работу подписывал почти такую же!
— Вот именно, что «почти». Подписывай, подписывай, Новиков!
Ну, поставил я в нужном месте автограф.
А чекист выдаёт такое, что мне ржать захотелось.
— Как ты относишься к предложению заключить контракт на переселение в другое время? Конкретно — в Советский Союз 1939 года.
— Как к бреду сумасшедшего, начитавшегося малонаучной фантастики, — ляпнул я, не раздумывая.
Собеседник мой, похоже, подобные ответы уже слышал, поскольку даже глазом не моргнул.
— Ну, а если допустить, что это не фантастика, а вполне себе реальная технология, разработанная в секретной лаборатории? И не просто разработанная, а проверенная многочисленными экспериментами, в ходе которых установлено, что через возникающий «прокол во времени» могут перемещаться как люди, так техника. Например, те самые танки Т-55, которые ты вчера перегонял на полигон.
И тут у меня сложилась мозаика. Куча техники, «хоть завтра посылай в бой», закрытый сектор со зданием, на крыше которого установлена целая куча явно не связистских антенн, «идиотские» вопросы об отношении к тем или иным политическим деятелям и историческим событиям в той многостраничной анкете, «ряженые» в старой советской форме и «товарищ Берия» на площадке артсистем… Блин, неужели не врёт чекист о том, что такое возможно?
А что, собственно, я теряю, если подпишу такой контракт? Семьи нет, жилья нет, накоплений почти нет, а те, что имеются, постоянно обесцениваются ростом цен, перспектив разбогатеть нет, с родственниками контакты едва-едва поддерживаю. Если скажу, что уезжаю в длительную загранкомандировку, то им это будет совершенно пофигу.
Минусы там, в прошлом? Ну, война начнётся через два года. Да только если вся эта гора техники для той войны и заготовлена, то… грустно будет немцам даже на её начальном этапе. Особенно — если Сталину будут известны планы фашистов. Я, конечно, воевать пойду, это даже не обсуждается! Но ведь Т-55 — это не вшивенькие Т-26 и БТ и даже не «ломкие» первые модификации Т-34 и КВ. Массовые репрессии к тому времени, насколько я помню, уже закончились. А поскольку я буду одним из уникальных по тем временам специалистов (и танкист, и ремонтник автомобилей), то и отношение ко мне будет не наплевательское. Бытовые неудобства? А в командировках, например, в том же посёлке Звёздный, с которого у меня всё и началось, этих неудобств меньше?
— Я понимаю, Новиков, что решение очень ответственное, но постарайся думать побыстрее: мне сегодня нужно ещё с множеством людей на ту же тему побеседовать.
Махнул (про себя) рукой и согласился.
— Вот и отлично. А теперь пройди в соседний кабинет для оформления контракта. И помни: до того, как ты окончательно не окажешься там, в 1939 году, о том, что ты слышал здесь и читал в соседнем кабинете, ты обсуждать с посторонними не имеешь права.
Слава богу, оставили всё в той же «бригаде Смирнова». Только теперь, после двухдневного отдыха, мы занялись расконсервацией нами же доставленных на полигон танков: проверяли уровни рабочих жидкостей, состояние прокладок и уплотнений, работу механизмов, заправляли «под пробку» топливные баки и ёмкости под дополнительный запас масла.
Всё это время за лесочек на окраине полигона сплошным потоком шли грузовики со стороны складов с боеприпасами и прочей «рассыпухой». Назад их, пустых, возвращалось чуть меньше. Везли много чего, включая какие-то металлоконструкции, железнодорожные цистерны без колёсных пар, установленные на тралы для перевозки негабаритных грузов, видел я пару автокранов и бульдозеры с экскаваторами на базе трактора «Белорус». Иногда в эту нескончаемую транспортную «змею», прерывающуюся лишь пару раз в сутки, «вписывались» автобусы, приходящие из Чебаркуля. Точнее, из ДОСа, где тоже имелось отделение нашей фирмы.