Это (не) Игра! х1 (СИ)

Я ожидал чего угодно, но вместо ожидаемого недовольства призрак лишь медленно покачал головой, глядя на меня подозрительно грустным взглядом.
— Если ты попал сюда, а не в иное место и не напрямую в залу испытаний, значит это было тебе нужно, юноша. И не пытайся вывести меня из себя: тебе это всё равно не удастся. Я не-живу дольше, чем существует цивилизация в твоём родном мире, а число игроков, которые прошли через эту залу, куда больше, чем ты можешь себе представить. Выдохни, юноша, и задай, наконец, главный вопрос…
Часы в его руке покачнулись. Кажется, сверху вниз пересыпалась как бы не пятая часть всего песка.
Я втянул носом воздух и шумно, не отрывая взгляда от добродушного лица приведения, выдохнул.
— Чем вы можете мне помочь?
— Очень, очень правильно подобранные слова, юноша. — Призрак удовлетворённо закивал. — Помочь я могу многим. Три вопроса, на которые я дам тебе честный ответ. Но не любых: есть небольшой перечень табу, насчёт которых я просто не смогу тебя просветить. Твоё слово?
— Я бы хотел услышать об этих табу, если возможно. — А что? Глупо было бы просто проигнорировать их существование, имея возможность получить хоть какие-то намёки на ту правду, что от меня скрывали. Призрак не просто так обмолвился в самом начале о том, что он не может мне навредить из-за неких наблюдателей.
И из-за них же не может о чём-то рассказать, что даже более важно.
— Я не могу ответить на вопрос о том, какой именно Наблюдатель способствовал твоему появлению в этой реальности. Я не могу поведать тебе о грядущих испытаниях, мнимых или настоящих. И я не могу рассказать, как вернуться назад или оградить небезразличных тебе людей от влияния Наблюдателей. Три табу, юноша. — Призрак хитро прищурился. — Вы удовлетворены?
— Не сказал бы, но большего я, кажется, не услышу. — Призрак хохотнул. Будем считать, что это согласие. — Расскажите мне о том, о чём можете рассказать, если это возможно.
Да-да, я с ногами залез на спину доброжелательности этого не-живого мужчины и ножки свесил. А вы бы поступили иначе? Ну и идиоты, если да.
— Увы. Просто вещать у меня нет права, как нет и времени на полноценный рассказ. Тем более, вас я уже убедил. Теперь я могу лишь отвечать на вопросы, и в конце обменять одно на другое, одарив вас чем-то наиболее подходящим. — Вот же ж! Знать бы заранее, что надо брыкаться до талого, выдавливая информацию… Но чего нет — того нет. Да и не факт, что я бы смог провести этого не в меру древнего, с его слов, призрака. — Спрашивайте, юноша, спрашивайте!
Вопросы… В голове их роилась хренова тьма, простите мой французский, но мне нужно было вычленить из них самые важные. Или попытаться ещё раз прощупать «границы дозволенного» для того, кто назвал себя моим просветителем?
— Я не совсем понимаю, кто вы и какие цели преследуете…
Главное — не задать случайно вопрос.
— Я — просветитель, юноша. Тот, кто способен помочь душе игрока, находящейся в смятении и даже в ужасе от происходящего с ней. Наблюдателями на меня возложена почётная обязанность пролить хотя бы толику света на тайны, тебя окружающие. А знаю я поистине много…
— Сложно задавать вопросы, ничего не зная о мире вокруг.
— Так уж и ничего? — Призрак хитро прищурился. — Впрочем, в этом и прелесть, не находите, юноша? Каждый вопрос может вознести вас, может оказаться бесполезным или даже навредить, ввергнув дух в смятение ещё большее. Но вы должны знать, что даже задав совершенно бесполезные вопросы вы всего лишь упустите один шанс из многих сотен на уготованном вам пути.
Успокоил, тоже мне. Шанс — это то, что выпадает не на каждом шагу. Но что сейчас важнее всего узнать? Очевидно, что выбраться отсюда мне в ближайшем будущем не светит от слова совсем, и пытаться чего-то добиться в этом направлении просто не стоит. Загадывать будущее — тоже пустая затея, ибо обо всём не спросишь, а если и извернёшься — песок в часах закончится раньше, чем мне успеют ответить. Там и так всего две трети осталось. Тогда что? Спросить про Ультора и то, как я с ним связан?..
 
«По крайней мере, лишним точно не будет» — подумалось перед тем, как я открыл рот.
— Я испытываю ненависть и гнев к врагам потому, что меня избрали слугой Ультора, или меня избрали слугой Ультора потому, что во мне жили эти ненависть и гнев? — Я постарался сформулировать как можно точнее, и, судя по довольной ухмылке призрака, преуспел. Это, конечно, если он на моей стороне, и действительно хочет помочь, на что пока указывало абсолютно всё.
— Второй вариант, юноша. Твоя душа изначально была посвящена этим не самым светлым чувствам, но, как известно, именно бытие определяет сознание. В редких случаях истинная суть души может прорваться наружу вопреки всему, но для такого всё равно нужен соответствующий толчок: потеря или страшная обида. Ни того, ни другого в твоей жизни не было. — Призрак деловито скользил взглядом по самостоятельно перелистывающимся страницам. — Здесь же сложились все условия для того, чтобы истина начала просачиваться наружу.
Что ж… Печально и неприятно, но кто я такой, чтобы сейчас спорить? Если я и правда редкой говнистости и гневливости человек, то с этим придётся смириться. Ну а если нет, и эмоции лишь следствие стресса и страха смерти, то со временем всё выправится само собой. Надеюсь.
Я облизал резко пересохшие губы. Надеюсь, этот вопрос не закончется тем, что меня сотрут из реальности или иным образом прикончат.
— Может ли игрок найти и убить Наблюдателя, или Наблюдатель обладает всей полнотой власти над миром, в который помещается игрок?
С опозданием пришло понимание, что это неоправданный риск. Вопрос на грани фола. Вопрос, за который, будь я наблюдателем, превентивно пришил бы свою игрушку, вздумавшую чудить уже на второй день. Пришил, если бы следил за ней, а не оставлял «первичную работу» сущностям, скованным некими ограничениями, конечно же.
А в то, что призрак этого мужчины действительно лоялен ко мне, и не совсем лоялен к упомянутым им Наблюдателям мне очень хотелось верить. Потому что выживание само по себе — это, конечно, достойная борьбы цель, да только зародившееся сегодня понимание того, что я лишь развлекаю кого-то может уподобиться забытой незарастающей ранке, со временем грозящей стать гнойным нарывом, способным погубить весь организм.
Это сейчас я, будучи занят делом, ещё давлю порывы гнева, направленного вникуда из-за отсутствия в обозримом радиусе суки-Наблюдателя, отправившего меня «поиграть». А что может произойти потом?
Нет. Я хочу знать ответ на этот вопрос здесь и сейчас. Мне нужен фундамент, пусть и сомнительной надёжности. Что-то, от чего можно оттолкнуться, дабы не просто бороться за свою жизнь, а делать это с некоей долгоиграющей целью.
Призрак тем временем молчал, поджав губы, но в его непрозрачных тёмно-синих, почти космических глазах плясало торжество. Разрушение и низвержение. Ненависть. Если эти качества действительно есть во мне, и составляют основу души, задачка на устранение главных обидчиков будет как раз к месту. И хоть мне не верится в то, что я настолько «злыдень», иногда со стороны бывает видно лучше.
— Наблюдатели не контролируют процессы Большой Игры, юноша. Совершенно не контролируют. Но могут отправлять сюда таких как вы, а после наблюдать за их похождениями с целью развлечь себя. Но вот незадача… — Добродушный, безобидный на вид старик оскалился так зло и так резко, что у меня встал ком в горле и сбилось дыхание. В мановение ока я словно бы прозрел, — или он слегка приспустил контроль, — и осознал, НАСКОЛЬКО этот «человек» могущественен. — Они не всегда верно распознают потенциал и природу своих безмолвных кукол. Так что вы, теоретически, можете найти и убить их. Но для этого нужно пройти через Ад… в, можно сказать, буквальном смысле.
Смысл высказанных слов отпечатался в разуме как нельзя ярко, а перед глазами всплыли строки из того мистического послания, позволившего разглядеть цепи, намертво привязывающие меня к Ультору, кто бы это ни был.