Эльфийская погибель (СИ)

Старшая принцесса в ответ лишь пожала худыми плечами и тут же покинула темный зал библиотеки с таким рвением, будто нахождение в нём ей стоило небывалых усилий. Я наконец вздохнул полной грудью; Ариадна поймала себя на том же.
Я распределил книги на четыре стопки. Лисица потянулась к одной из них, но тут же поймала мой напряжённый взгляд.
— Что?
— Не стоит носить тяжести, Ваше Высочество, — попросил я. — Я разберусь с этим.
— Нет, я разберусь с этим, — ответила она раздражённо. — Не нужно обращаться со мной, как с принцессой.
— Но это то, кем вы являетесь.
— Замолчишь сам или мне тебя заставить?
Ее раздражение тут же сменилось смущением: я почувствовал, как мои щёки тоже покрылись румянцем. Неуправляемое, глупое, но такое захватывающее чувство. Я кивнул. Ариадна ловко подхватила стопку книг и уже через секунду стояла у стеллажа, раскладывая их в алфавитном порядке; оставив её занятой раскладкой, я всё же успел перетаскать все книги сам.
— Между третьей и четвертой книгой слева, кажется, что-то застряло, — обернулась она, уже направляясь к выходу. — Разберёшься с этим?
— Разберусь, — ответил я шёпотом, наблюдая, как подол её платья скрывается за тяжелыми дверьми.
Между книг действительно торчал кусок листа; одного из тех, на которых записывали имена гостей. Я подумал, что она нарочно оставила их там, чтобы найти повод вернуться, но всё равно решился прочесть. Дрожащей рукой, будто бы детским почерком, там были выведены эльфийские письмена.
«Смотря на полотно ночного неба, я вижу твоё лицо, вышитое лунными нитями. Я же говорила: ты им нравишься».
  
Глава 17
 
Всю ночь я не спал, но энергия выплескивалась за края. Несколько часов я разглядывал звёздное небо: плотные облака упорно скрывали от меня его свет, но мачеха звёзд Луна старательно прогоняла их своим свечением. Не в силах совладать с бьющимся сердцем, я решил усмирить его физической нагрузкой, и выбор пал на пробежку. Через минуту после того, как я покинул замок, на Грею обрушился сильнейший дождь. Я остановился, полностью отдавшись моменту: холодная вода успокаивала жар внутри, а магия в груди счастливо трепетала от звуков грозы. Я промок насквозь, волосы неприятно липли к лицу, а ботинки издавали хлюпающие звуки при каждом шаге, но чувство свободы и близости к природе вдохновляло меня, наполняя ещё большей энергией и желанием жить.
Войдя в свои покои, я застал там встревоженных служанок. Лэсси кинулась ко мне с раскрасневшимся от злости лицом и принялась снимать мокрую одежду, хотя сначала мне показалось, будто она спешит отвесить мне пощёчину.
— Господин, вы сошли с ума! — причитала девушка, выжимая рубашку над ванной. — Вы обязательно сляжете с лихорадкой, если ещё раз позволите себе такую дурость!
— Лэсси, не стоит так беспокоиться, — тепло ответил я, приятно удивлённый её совершенно искренней, бескорыстной заботой, хоть и поданной под видом раздражения. — Я не такой хрупкий, как тебе могло показаться.
— До поры до времени!
Фэй торопливо обтирала меня сухим полотенцем, но, дойдя до поясницы, заметно замедлилась, а потом и вовсе замерла. Я напрягся; из них двоих Фэй была более тактичной и тихой, а значит, она увидела что-то, о чём хотела задать вопрос, но никак не могла решиться.
— Фэй?
— Господин, вы… точно в порядке?
Я постарался изогнуться так, чтобы рассмотреть то, что так удивило служанку, но моей гибкости оказалось недостаточно. Фэй тут же схватила с комода переносное зеркало и поднесла так, чтобы я мог рассмотреть свою спину: она оказалась покрыта шрамами, как и прежде, но в области поясницы расцвели соцветия синяков, свежих и настолько темных, что почти превращали кожу в сгусток тьмы. Удивительно, что я не ощущал и тени боли.
— Я много тренируюсь с капитаном Фалхолтом, — пояснил я скорее сам себе, нежели служанкам. — И много ему проигрываю. Рабочий момент.
— Вам нужно показаться лекарю, — упорствовала Фэй. — Они выглядят… нездорово.
Закончив со сборами, я тут же отправился на тренировку. Во мне было куда больше сил, чем обычно, а это значило, что я приложу все усилия, даже если мне придется упасть еще тысячу раз и превратить свою спину в кровавое месиво.
 
Гвардейцы встретили меня приветственными криками; за всю прошлую неделю, помимо капитана, я перекинулся парой слов лишь с молчаливым и серьезным Аштоном, потому поход в таверну оказался хорошей возможностью разом завести множество приятных знакомств. Кидо задерживался на срочном собрании у короля, потому моим первым спарринг-партнером вызвался быть юный Марли. Несмотря на то, что при одинаковом росте он был заметно худее меня, его силе и проворности с тяжелым — хоть и тренировочным — двуручным мечом оставалось лишь позавидовать. Он не уложил меня на песок, как это обычно происходило с капитаном, но заметно измотал, заставив так мечтать о глотке холодной воды, будто это было единственным способом выжить.
Аштон снисходительно смотрел на двух, по его мнению, никудышных воинов, сложив руки на груди. Каждый раз, когда я неверно ставил руку, отражая атаку, или оставлял открытыми места, удар в которые в реальной битве стоил бы мне жизни, он шумно выдыхал, плотно сжав губы. Опыт воина был ценен, а потому его поведение не обижало и не расстраивало, напротив — оно подталкивало к прогрессу. Внимательно наблюдая за ним во время боя, я выяснил свои самые слабые места — те действия, завидя которые он оскорбленно фыркал, как конь Ариадны, — и в следующие разы старался поступать иначе.
Как только Марли поднял руку, сигнализируя о необходимости перерыва или смене партнера, послышались громкие аплодисменты. Все, как по команде, настороженно обернулись на звук.
Ариадна улыбалась, довольная своим представлением, но несколько смущённая, что привлекла так много внимания: резко обернувшиеся в пылу битвы мужчины едва ли располагали дружелюбным выражением лица. Разглядев в источнике звука принцессу, одетую теперь не в платье, а в обтягивающие штаны и свободную рубашку с коротким рукавом, кто-то из гвардейцев тут же преклонил колено, а кто-то встал ровно и почтительно склонил голову. Из-за спины лисицы вышел её припозднившийся брат.
— Чего уставились, громилы? — взревел капитан, и по опустевшему от звуков залу его голос прокатился, как утренний гром. — Работаем!
В ответ ему прозвучал оглушительный хохот. Даже Аштон, прежде позволявший себе лишь самую скромную из улыбок, не сдержал эмоций; он смеялся так, что не успевал дышать, отчего вена на его лбу вздулась, а лицо покрылось багровыми пятнами. Причиной всеобщего веселья оказался обновленный образ капитана Фалхолта: пренебрегавший в последние дни бритьем, он обзавелся небольшой бородкой, которую затем сбрил, оставив тонкие, чуть заворачивающиеся на краях усы. Поначалу Кидо присоединился к всеобщему веселью, но, поняв, что объектом безмолвной шутки являлся он сам, растерялся. Не удостоив подчиненных боле ни единым словом, он махнул рукой, напоминая о произнесенном минуту назад приказе. Следующим утром он избавился от усов.
Мечи вновь скрестились, заполняя тренировочный зал оглушающим звоном. Кидо пропустил сестру вперёд, галантно подав ей руку; Ариадна в ответ лишь язвительно ухмыльнулась, направившись к стойке с оружием. Капитан закатил глаза и выдохнул, но не стал противиться; принцесса говорила мне, что тоже иногда тренируется с гвардейцами, и мнение её заботливого братца по этому поводу, судя по всему, не слишком её волновало.
— Кого из моих ребят заставишь попотеть сегодня? — спросил Кидо. — Удивляюсь, как их сердца не останавливаются, когда им приходится заносить меч над принцессой.
— Раз они так боятся, возьму кого-то не из твоих ребят, — пожала плечами Ариадна. — Териат, как смотрите на небольшой поединок?
Я с трудом сдержал улыбку и слегка поклонился в знак принятия вызова. Я знал, какова лисица в бою — быстрая, хитрая и азартная, тонко чувствующая опасность и замыслы противника, — потому и прозвал её лисицей. Предвкушение блестело в её глазах, сейчас казавшихся металлическими, и заставляло подпрыгивать на месте от возбуждения.