Конец детства (сборник)
Вертолет авиаконтроля лежал на боку с поломанными винтами, наполовину погрузившись в черную жижу, выступившую из-под прорванного верхнего слоя торфа, перегноя и корневой системы трав. Возле него никого не было видно.
Ивашура первым подбежал к вертолету, рванул дверцу на его пузатом, оранжевом, забрызганном грязью боку, заглянул в кабину.
— Что там? — подбежал Рузаев.
— Похоже, они ушли, никого нет.
Ивашура влез в кабину, пошарил там и высунул голову.
— Аппаратура вдребезги, а на пульте, по-моему, кровь…
И в это время совсем близко, у подножия Башни, до которой было рукой подать, закричал паук.
Одинцов уже слышал крик паука, но издали, с большого расстояния, поэтому он вздрогнул и схватился за диктофон, который он всегда носил с собой. Женщина-врач переступила с ноги на ногу, зажав уши.
— Пять секунд, — сказал Рузаев, когда леденящий душу крик стих.
— Шесть, я засек сразу, — быстро проговорил Ивашура — О черт, только этого нам не хватало! “Глаз” или “выброс”, одно из двух. Надо же напороться!
— Это я сглазил своими разговорами, — сказал Одинцов — Что же мы стоим? Бегом в вертолет и…
— Больше шансов отправиться в рай без билета. Нет, придется остаться. Никакая защита не спасет, если нас зацепит гамма-луч или язык “мертвого выброса”. Будем уповать только на авось.
Одинцов хотел еще раз напомнить свои недавние высказывания о режиме безопасности, но посмотрел на врача и передумал. К тому же он понимал, что они были вынуждены рисковать, идя на помощь пострадавшим.
— Странно, что мы их не заметили, — сказал Ивашура, вспомнил о рации и вдавил пуговку включения. — Связь-два, что нового? Мы, кажется, влипли: только что паук пропел серенаду предупреждения.
— Мы слышали, Игорь Васильевич. Поднимаю в воздух тревожную группу.
— Ни в коем случае! Осталось минуты две, они не успеют. Вертолет мы нашли, но в нем никого нет. Очевидно, экипаж почти не пострадал и скоро выйдет к оцеплению сам. Пошли навстречу на всякий случай второго врача.
— Понял. Но, Игорь, позволь хотя бы…
— Все! — Ивашура выключил рацию и посмотрел на врача. Девушка казалась внешне спокойной, хотя и мяла в руке снятую перчатку. — Попали мы в переплет, Ирина. Будет о чем рассказать детям, а?
Врач благодарно улыбнулась, краска вернулась на ее щеки.
— Это когда еще будут дети…
Рузаев сбегал к своему вертолету, пилот которого остался абсолютно равнодушным ко всему происходящему, и принес кинокамеру на ремне.
— Началось, — сказал он. — Нам повезло, редко кто наблюдал мини-извержение Башни в такой близи.
Одинцов присмотрелся и увидел, что на голубой с черным стене проступили светлые полосы, засеребрились, засияли и на землю хлынул водопад искр. Сильно зашипело, к людям принесло волну свежести, мех на шапках встал дыбом, при каждом движении одежда стала потрескивать.
— И вовсе это не “глаз”, — пробормотал Рузаев, вскидывая кинокамеру.
— Электрический “дождь”, — кивнул головой Ивашура, напряженно вглядываясь в Башню. — Чувствуете, какая электризация воздуха?
Со стены Башни с высоты метров сто пятьдесят сорвалась синяя молния и вонзилась в вал у подножия. Резкий щелчок, словно удар колоссального кнута. Еще и еще раз. Снопы электрических искр стали гуще, шипение усилилось, словно из серпентария выползло полчище рассерженных гадюк, сияние постепенно охватывало весь исполинский ствол Башни, поднимаясь снизу вверх.
Кожу на лице стало пощипывать, начали подергиваться лицевые мускулы и мышцы на руках, ногах и спине.
— Первый раз наблюдаю “дождь” такой силы! — сказал Ивашура и скомандовал: — Быстро в вертолет! — Зубы его замерцали призрачным зеленоватым светом. — Металлический корпус послужит экраном.
Они побежали к вертолету, при каждом прыжке ощущая болезненные покалывания в нервных узлах. В кабине буйство электричества прекратилось, перестали светиться зубы, нос, пальцы. Пилот только головой покачал, глядя на вакханалию света за стеклом кабины. Видимо, напряженность электрического поля продолжала нарастать, потому что начали светиться трава, почва, камни, упавший вертолет. Красивые изменчивые голубые и зеленые волны сияния накрыли болото метровым пушистым ковром.
— А где Михаил? — спросил вдруг Ивашура, бросив возиться в углу с какими-то приборами.
— Снимает, — сказал пилот.
Рузаев стоял на упавшем вертолете, окруженный электрическими сполохами, не отрываясь от видоискателя кинокамеры.
Ивашура ударил ногой в дверцу, высунулся по пояс и закричал:
— Михаил, в кабину! Живо!
Рузаев оглянулся, опустил кинокамеру, и в ту же секунду словно судорога передернула Башню: она искривилась, заколебалась, как мираж, готовый растаять, исказился горизонт. “Судорога” пробежала от Башни по земле, перечеркнув оранжевый бок вертолета с человеком на нем, какие-то странные светящиеся фигуры встали над болотом, полетели световые стрелы и копья…
Вертолет с людьми качнулся. Ивашура едва не вывалился наружу, но пилот успел удержать его за полушубок. Один из светящихся лоскутов воткнулся в лобовое стекло кабины. Жгучий свет залил все вокруг, ослепленные люди попадали на пол, закричала Ирина, и вслед за световым ударом в кабину ворвалась тьма…
Ивашура пришел в сознание первым. Ломило в висках, все тело казалось водянистым и рыхлым, отказывалось повиноваться. Пилот полулежал на своем командирском сидении с равнодушным видом, продолжая сжимать в окаменевших руках штурвал. Зашевелился Одинцов, молча сел, ощупывая лицо ладонью. Ивашура нагнулся к врачу, легонько похлопал ее по щеке. Девушка вздохнула и открыла глаза.
— Будто из мясорубки вынули, — пробормотал Одинцов, с трудом встал, его повело в сторону, и он вцепился в спинку пилотского сидения.
Ивашура открыл дверцу и выглянул из кабины.
Почва, вывороченные пласты торфа, кочки, трава были покрыты странным серебристым налетом, словно инеем. В воздухе витали запахи металла и жженого волоса, отчего у всех запершило в горле.
Башня стояла на том же месте, такая же мрачная, темная и ощутимо массивная, вершиной уходящая в пелену облаков.
Ивашура тяжело спрыгнул на землю и дико оглянулся вокруг.
— Ничего не понимаю! Куда он делся? Михаил!
Потерпевший аварию оранжевый вертолет исчез, и вместе с ним исчез Рузаев.
— Не может быть! Где они подевались? Миха-ил!..
Издалека послышался нарастающий рокот, и над лесом показались вертолеты. Лейтенант-таки вызвал подмогу.
— Что это было с нами? — тихо спросил Одинцов.
— Мы попали в зону “призраков”, — отозвался пришедший в себя пилот, словно одним словом мог объяснить все происходящее.
3
В поисках таинственным образом исчезнувшего Рузаева участвовало пять военных вертолетов и отделение солдат под командованием лейтенанта Кущи, но найти эксперта не удалось. Не удалось отыскать и разбитый вертолет авиаконтроля, и это обстоятельство заставляло искать нетривиальные объяснения их исчезновения.
В домике штаба попискивал пульт селектора, доносились переговоры исследовательских групп — рации всех групп работали на одной частоте. У пульта селектора сидел хмурый Ивашура и слушал Богаева. У перегородки возле рации спецсвязи устроился радист с наушниками на голове, второй что-то тихо ему втолковывал, иногда оглядываясь на Ивашуру.
Одинцов стоял у окна, сложив руки на груди. Старостин ходил от перегородки до ряда стульев, иногда шумно вздыхая.
— Надо прекратить походы к Башне, — сказал он наконец, останавливаясь у окна. — Иначе будут новые жертвы.
— До сегодняшнего дня жертв не было, — проворчал Богаев. — А исчезновение Рузаева, возможно, вполне объяснимо…
— Конечно, объяснимо: распался на атомы! Подходит такое объяснение?
— Нет, здесь все не так просто, — возразил Ивашура. — Эксперты сделали анализ образцов грунта в том месте, и оказалось, что состав верхнего слоя почвы в зоне появления “призраков” не соответствует составу окружающих зону почв.