Торговец вольного города (СИ)

Сам не заметил, как уснул. Пологие холмы, туман — похоже, бог рода снова решил почтить меня своим ликом. Стоило увидеть жука, по обыкновению поклонился и поприветствовал его.
— Теперь ты доволен, потомок? — поинтересовался он. Разумеется, мысли читал, потому и знал, как меня вся эта ситуация не устраивает.
— Да, — кивнул я. — Наконец-то у меня будут развязаны руки.
— Что думаешь делать с женщинами? Оставишь ли их в роду?
— Пока да, ведь отец просил. Но это не значит, что буду содержать их. Придётся искать способ, как расплатиться с Екатериной Андреевной, сумма то немаленькая.
— Мне вернуть дары?
— Пока не стоит. Ваша немилость благотворно влияет на девушек.
— Как пожелаешь.
Внезапно жук замер и воздух вокруг будто стал тяжелее. Словно я погрузился в толщу воды и двигаться теперь сложнее.
— Что случилось? — забеспокоился я. Впервые испытал подобные ощущения, обычно рядом с богом мне было комфортно.
— Константин. Он умер.
— Что?
Вместо ответа меня вынесло в обычный сон.
  
Глава 19
 
Проснувшись, первым делом посмотрел на настенные часы: было пол шестого утра. Ещё темно, по окну барабанил дождь. Тут же поднялся и как был, в пижаме, направился в комнату отца. Вошёл без стука.
Чёрт, кромешная тьма, камин совсем прогорел. Нащупал выключатель и зажёгся тусклый свет. Отец спал на спине со слегка приоткрытым ртом. Я позвал его, но ответа не последовало. Потрогал — уже окоченевший и ледяной. Ноги сами подкосились и я встал на колени перед кроватью.
Разумеется, я ждал весь этот месяц, что он скоро умрёт, но не настолько же быстро! Человеческая жизнь всё ещё оставалась для меня ценностью, даже если это чужой человек. Смысл храбриться? Все там будем, но желательно попозже. Каждое столкновение с покойником напоминание о хрупкости земного бытия, и это факт не может не задевать за живое.
Да, я уже умирал. Так в этом мире и очутился, по сути. Но одно дело знать это, а другое — осознавать в полной мере. Лишь глупцы не боятся смерти.
Мои руки лежали на одеяле, но не сразу сообразил, что перстень изменил свою форму — теперь печатка была как у отца.
В коридоре раздались шаги. Поначалу думал подняться, так как дверь оставил нараспашку и кто-то из домашних мог зайти. Но потом подумал — смысл?
— Что случилось? — услышал я сонный голос Екатерины Андреевны.
— Отец, он умер.
Она тут же подошла и сама попыталась разбудить его, потом пощупала пульс на шее.
— Ужас то какой, — голос её прозвучал неискренне. Или это моё субъективное восприятие?
Мы ещё какое-то время провели в молчании, наблюдая за покойником. Я совершенно не знал, что делать дальше. Если в своём мире хоть примерно ориентировался, то здесь и сейчас ощутил себя беспомощным ребёнком.
— Серёженька, — женщина положила свою ладонь мне на надплечье, — ты не против, если я займусь похоронами?
В идеале, стоило бы подобное дело взять в свои руки, но я не хотел. Боялся? Не знал к кому идти и что делать? Наверное всё и сразу. В конце концов, я никогда ничем подобным не занимался.
— Иди к себе, Серёженька. Я обзвоню всех, кого он знал. Конечно, Костя последние годы ни с кем не общался, но проводить в последний путь, думаю, никто не откажет.
Не стал спорить с женщиной, ей наверняка виднее. Но в дверном проёме всё же остановился и обернулся к ней:
— Что по поводу нотариуса?
Она недовольно поджала губы.
— Он должен прийти сегодня в три, в любом случае.
— Когда похороны?
— Поминки завтра утром, на кладбище часам к двенадцати, если не случится ничего непредвиденного. Не переживай, у него были отложены на это деньги, так что от тебя не потребуется ни рубля.
Кивнув, я ушёл. Ложиться дальше спать смысла не было, как и идти на работу. Я оделся и вышел на свежий воздух — не хотелось ощущать беспомощность и ничего не делать, пока другие заняты делом.
Холодный ветер задувал за шиворот, моросил неприятный дождик. Ноги сами привели меня к рынку.
— Ого, — удивился Харитон, открывая ставни своего прилавка, — ты сегодня совсем рано. Утрице доброе.
 
Поздоровался кивком. Он протянул руку, которую я пожал. А потом рассказал о случившемся.
— Так зачем пришёл-то? Иди домой! Какая тут работа, когда горе в семье?
— Я спросить хотел, как вообще похороны организовывать?
Он удивлённо уставился на меня, не спеша с ответом.
— Разве, больше некому? Как же мачеха твоя? Неужто отказалась?
— Наоборот, сама вызвалась всё организовать. Но ты знаешь, я не особо то ей доверяю.
Он укоризненно покачал головой, но поведал всё, что знал. Как и в моём мире, давно болеющим старикам здесь вскрытие не делали. Да и вообще никому не делали, если не было постановления от полиции о насильственной смерти. Потому тело до похорон находилось в доме усопшего. В принципе всё, что он говорил, совпадало с тем, что сообщила мачеха. Остальное я вполне мог проверить в процессе.
С имуществом и прочим нотариус разбирался с уведомлением каждого члена рода, иначе такое разделение законной силы не имело. Чуяло моё сердце, что предстоит очередной концерт от Екатерины Андреевны. Но ничего, Серёжа уже не тот, несмотря на довольно милое подростковое личико.
Я сходил к Лопухову и предупредил, что пару дней работать не буду. Он выразил мне свои соболезнования и сказал, что может прийти для поддержки. Отказывать ему не стал, но всё же отметил, что это вовсе не обязательно.
Вернулся домой и следил за приготовлениями, ничего выбивающегося из общей картины не заметил. Приходил врач, который зафиксировал факт смерти и выдал справку.
В доме кипела уборка. Галина взяла на себя инициативу позвать подругу для помощи, но ей требовалось заплатить. Разумеется, эти траты я был готов взять на себя. Не хватало ещё, чтобы пришедшие на похороны потом на весь город трезвонили, какой у нас здесь свинарник.
Отопление включать не стал по понятным причинам. С этим успеется завтра после похорон.
За обедом все молчали, ну а в три явился нотариус. В столовой остались только члены семьи, входную дверь прикрыли. Все расселись за столом, готовые выслушать его речь.
Арсений Тихонович производил приятное впечатление. Уверенная манера держать себя, сдержанность, хорошая одежда — он полностью соответствовал моему образу нотариуса. Но расслабляться я не собирался.
— Что ж, как вы все прекрасно знаете, — начал он, — я заверял документы Константина Антоновича последние пятнадцать лет и сегодня здесь для того, чтобы выполнить его последнюю волю. Екатерина Андреевна, у вас с супругом была определённая договорённость. Но вчера он передал мне записку, в которой изъявил желание изменить условия. Вы знаете об этом?
Ну, вот сейчас начнётся…
Воцарилась тишина, будто перед бурей. Я внутренне напрягся, готовый отразить все претензии женщины. Но… она кивнула!
— Мой муж вчера устраивал собрание и всё рассказал.
— То есть, вы возражать не будет? — решил удостовериться мужчина, внимательно смотря на неё. Похоже, он знал женщину и сам растерялся от её покорности.
— Нет, всё в порядке.
— Что ж, в таком случае… — он прокашлялся, — хоть усопший и не оставил полноценного завещания, наследство будет распределено согласно его записке, заверенной родовой печатью. Итак. Титул главы рода достаётся совершеннолетнему единственному сыну Скарабейникову Сергею Константиновичу. Как я вижу, согласно традициям и преемственности ритуал с Первопредком уже был проведён.
— Как проведён? Когда? — воскликнула удивлённая женщина.
— Перстень, Екатерина Андреевна. У вашего пасынка перстень главы рода.
Мачеха схватила меня за правую руку и поднесла к глазам, благо сидела рядом со мной. Даже потёрла печатку и попыталась её стащить. Разумеется, ничего не вышло. Мне же было забавно наблюдать за её потугами.
— Удостоверились, дорогая «матушка»? — съязвил я.
Она ничего не ответила, лишь откинула мою руку с раздражением.