Давным–давно...Ходящая в тени (СИ)

— Я кухарка, — ответила ей эта девушка, наконец утихомирив ребёнка, прижимая его к груди.
— Нет, другая,— голос Джим понизился до шёпота.
— А, — девушка засуетилась, — вы, наверное, о моей маменьке? Так вот же она, — девушка кивком головы указала на дальний угол в погребе, полностью занятая испуганным дитём.
Джим перевела взгляд в ту сторону. Женщина сидела отдельно от всех и с внимательным видом перебирала тряпицы в корзинке у себя на коленях. Иногда она их вытягивала по одной и начинала трясти в воздухе, будто полоскала в воде, отжимала и бережно возвращала назад, при этом что–то постоянно тихо шептала.
— Что с ней? — слова давались с трудом. Джим прошла вглубь, чтобы разглядеть лицо женщины. Да, это была она, только сильно поседевшая.
— Она стала сама не своя, после того как её напугал мужчина со звериным взглядом, а как пропал братик, так совсем ослабла умом, всё ждёт, что какой–то Деф'Олдман теперь придёт и за ней.
— Я Деф'Олдман, — Джим не отводила взгляда от женщины, которая при упоминании имени оторвалась от своего занятия и подслеповато посмотрела в сторону говоривших.
В этот момент наверху раздался жуткий скрежет.
 — Нам нужно уходить, — твёрдо произнесла Джим. Вдруг девушка почувствовала, как кто–то коснулся её руки. Удивлённо взглянула на мальчишку лет четырнадцати, который доверчиво держал её за руку. Весь его вид говорил о том, что он готов следовать за ней куда угодно.
Старая женщина с трудом приподнялась из кресла, уронив корзинку на пол и как заведённая повторяла одно единственное слово: "Деф'Олдман". Встревожившись, к ней подошла дочь (нынешняя кухарка), взяла за руку и потянула на выход. Но тут послышался ужасающий грохот, и людям показалось, что содрогнулся весь мир. Стало ясно: часть здания, возможно даже всё, только что обвалилось. Все, словно очнувшись, в панике разом устремились из погреба к лестнице, а старая женщина истошно заорала, перепугав малыша на руках дочери. Девушка в страхе отскочила от матери, прижимая ребёнка к груди и пытаясь утихомирить его. Больше Джим ничего не видела. Она дождалась, пока мимо неё пройдёт пожилой мужчина с двумя девочками, и двинулась следом.
— Джим! — кричали наверху.
— Я здесь! — ответила девушка, выворачивая из–за угла и разглядывая обвалившееся левое крыло. Там находились печи, из–за которых, по–видимому, и случился пожар. — С нами всё в порядке. Мы выходим.
За то время, пока Джим находилась внизу, мужчинам удалось сбить пламя возле входа. Дверь была открыта, и в проёме стоял Эльхан.
— У меня чуть сердце не остановилось, когда здание стало заваливаться, — он протянул руку и вытащил Джим наружу. — Что ты так долго? Стой здесь! — приказал он строгим голосом, скрываясь в дымном проходе.
Джим замерев стояла напротив открытого дверного проёма, терпеливо ожидая появления охранника с семьёй. И вот наконец на пороге показалась дочь старой кухарки с малышом на руках и девочкой, которая цеплялась за подол матери и горько плакала. Но самого охранника видно не было. Здание стонало и скрежетало, грозясь в самый неожиданный момент похоронить под собой оставшихся внутри пленников. Джим сдвинула брови. Только беспокоилась она понапрасну: в проёме появился Эльхан, за которым медленно, но уверенно шел охранник. Ему было тяжело, ведь он насильно тащил старую кухарку наружу. Здание накренилось.
— Все вышли? — закричал Эвальд, обращаясь к погорельцам, отступив в сторону и пропустив мужчину вперед.
— Все! — раздался нестройный хор голосов.
Люди с беспокойством наблюдали, как охранник пытался совладать со старой женщиной, силы которой от страха едва ли не удесятерились. Мужчина чуть ли не волоком протащил её по ступенькам вниз, и тут она, извернувшись, укусила его за руку. От неожиданности он ослабил захват, чем моментально воспользовалась обезумевшая женщина, бросаясь обратно в здание. Она влетела внутрь… и в тот же миг здание обрушилось.
Молодая кухарка упала на колени и безутешно зарыдала, её плач тут же подхватили ничего не понимающий малыш и испуганная девочка. Охранник какое–то время ещё стоял и смотрел на пепелище, потом отвернулся и решительным шагом направился к сломленной горем жене, обнял за плечи и притянул к себе.
 
Эльхан тем временем бросился в сторону ворот. За ним близнецы с Эвальдом. За то время, что они спасали погорельцев, Кассиан с Давиром полностью зачистили двор от нежити и отправились на помощь отряду Кетхара. Джим не последовала за своими боевыми товарищами — осталась стоять на месте, наблюдая за мужчиной и его семьёй. Почему–то смерть старой кухарки не вызвала никакого отклика в душе Джим, а вот то, как мужчина нежно обнимал жену и своих детей, заставило взглянуть на него совсем иначе. Неожиданно они встретились взглядами, и Джим поняла: он знает, кто она такая. Девушка перевела взгляд на девочку, которая протянула ладошку и нежно погладила мужчину по щеке, тихо спрашивая: "Пап, всё закончилось?" Охранник вздрогнул, что–то едва слышно сказал жене и легонько подтолкнул к ней дочку. Поднялся и направился к Джим.
— Я безмерно виноват перед тобой. Не имею права просить о прощении, но молю о снисхождении, — его голос понизился до шёпота. — Делай со мной, что пожелаешь, можешь даже убить, только не трогай их. Не причиняй вреда моим детям.
Джим как будто получила пощёчину. Подняла голову и посмотрела на него с презрением.
— Почему ты решил, что мне нужна твоя смерть? — её взгляд был твёрдым, на лице не дрогнул ни один мускул, хотя внутри всё возмущалось от того, что он мог вообще допустить такую мысль, будто она могла навредить детям.
— Тогда возьми мою жизнь, всю без остатка. Я буду служить тебе, — он готов был уже опуститься на колени перед ней.
— Прекрати! — остановила Джим мужчину. — Мне это не нужно, — она отвернулась и пошла к воротам, бросив на ходу: — Лучше позаботься о своей семье!
— Прости! — прозвучало вслед. Джим услышала, поняла, что это было сказано искренне, но не стала оглядываться. Она уходила с лёгким сердцем, оставляя за спиной своё "потерянное" прошлое.
Пошла быстрее. Побежала. Не останавливаясь промчалась через ворота и дальше по "коридору", с горечью отмечая, что имперский отряд всё же понёс потери: были раненые. Она бежала туда, где рядом с оборотнями из отряда Кетхара сейчас стояли её товарищи. Она видела, как Давир с Эвальдом кружились в смертоносном для врага танце, а рядом лёгкие и стремительные братья–близнецы с Эльханом, чуть дальше Кассиан. Командир врезался в самую гущу и успешно теснил от себя сразу несколько десятков существ, используя меч и стихию.
И вдруг раздался гулкий звук, будто застонала сама земля. Нежить тут же перестала нападать. Существа замерли на своих местах и стали тихо повизгивать. Все с трепетом обернулись в ту сторону, откуда пришёл звук. В пылу битвы никто не заметил, как к ним подошёл отряд некромантов. Их было всего семеро, все одеты в серые робы, на головы накинуты капюшоны, в руках у каждого посох, и стояли они друг от друга на некотором расстоянии. Мужчина посередине семёрки выступал немного вперед, поднял посох и с силой вогнал его в землю.
— Используем заклинание Вечности, — он вытащил кинжал, надрезал себе ладонь, окропил землю возле посоха и развёл руки в стороны, поднимая голову к небу: — "Что было мертво, прахом вернётся в землю".
Остальные шесть магов смерти в точности повторили за ним все действия с одной разницей: они продолжили щедро поливать землю своей кровью, отводя другую руку назад и через верх резко возвращая её на посох. Как только их руки коснулись древков, зелёная дымка тут же соединила все семь посохов вместе и пошла дальше разрастаться по длине в обе стороны. Мужчина, что стоял впереди всех, опустил голову, сделал шаг вперёд и толкнул обеими руками зелёную дымку от себя.
Разом из жизни ушли все звуки. Всё живое затаилось, замерло в ужасе от творящегося колдовства. Зелёное марево волной прокатилось по рядам нежити. Как только заклинание касалось мёртвых существ, они тут же превращались в прах, оседая пылью на землю. Настолько это было страшно и противоестественно, что живые люди и нелюди невольно теснились друг к другу. Имперские воины, те, кто всё это время находился в седле, спешились и недоверчиво оглядывались: только что они без остановки махали налево и направо своими кавалерийскими клинками, как вдруг враг просто исчез, будто никогда не существовал.