Готова на все (СИ)

- Что она может ему показать? – поинтересовался сзади заплетающийся голос. Эля оглянулась.
По Грушину хмель ударил гораздо сильнее, чем по ней. Зажав на треть налитый водкой граненый стаканчик в кулаке, будто гранату, пошатывающийся Грушин доковылял до американца, споткнулся и повалился, цепляясь за плечо Бена. Лицо Цви закаменело, он повел плечом, надеясь стряхнуть Грушина. Ноги у того подкосились, и он почти повис на американце:
- Элина то, Элина се… - жгучее от водки дыхание Грушина пыхало брезгливо отстраняющемуся Цви в ухо, - Савчук бухтел, теперь эти туда же… - он махнул зажатым в кулаке стаканом, оросив декана и зава мелкой водочной капелью, - Кто она вообще такая, эта Элина? Мы. Ны. Сы. Младший научный сотрудник. Эксперименты она ведет… А график срывает, да! Сама мне сегодня призналась! – с пьяной убедительностью объявил Грушин, - Младшие научные срывают эксперименты, когда есть докторанты, - в приступе безнадежного отчаяния Грушин пару раз стукнулся головой о плечо американца. Тот старательно отодвигался, пытаясь или стряхнуть повисшего на нем докторанта, или выбраться из-под него. Но Грушин держался цепко, локтем отпихивая кинувшегося на помощь американцу зава.
Эля задохнулась от бешенства. Грушин, скотина! Нет, сама виновата! Знала же, что при нем ни одного лишнего слова произносить нельзя! Достаточно вспомнить, какие сплетни он о шефе распускал!
- График полностью соблюдается, кроме сегодняшнего дня, но это ничего страшного, я вполне укладываюсь в сроки эксперимента… - сердясь на себя за этот лепет и в то же время во что бы то ни стало стремясь оправдаться, начала Эля.
- Какого эксперимента? – быстро и зло спросил декан.
- Чего там Савчук экспериментил? – рявкнул зав, прекратив отдирать Грушина от американца. Докторант снова завладел плечом гостя, приникнув к нему, как потерпевший кораблекрушение к обломку доски.
Эля подалась назад под сдвоенным жадным взглядом начальства. Дернулась, потому что третий, такой же жадный взор, как раскаленную спицу, воткнул в нее Бен Цви. Даже о болтающемся на нем Грушине позабыл.
Эля сердито выпрямилась. Давала же себе слово не трусить!
- Действительно, почему все вопросы ко мне? – старательно собрав в кулак все свое мужество, поинтересовалась она, - Вон, с Грушина спрашивайте, раз он «фактически заместитель» Савчука. А я всего-то младший научный. Вот разберетесь… То есть, появится у темы новый руководитель, я его познакомлю со всеми имеющимися у меня материалами, и уже от его имени буду разговаривать с фондами, – между собой деритесь, между собой, нечего ее втягивать. Эля совершенно не собиралась сейчас и тем более таким открытым текстом заявлять свою позицию, но хмель бродил в крови, а заинтересованный взгляд американца пугал и одновременно заставлял ее чувствовать себя непривычно важной, нужной, значительной.
Взгляд американца так и остался заинтересованным. На лице завкафедрой промелькнула ошарашенность, потом задумчивость, а потом проступило одобрение. Похоже, он даже хотел потрепать Элю по плечу, но сдержался. Отвернулся и прицельно, с многообещающей миной вперился в декана. Зато декан – даже сквозь вызванную водкой расслабленность Элю снова пробрал озноб – декан смотрел на нее с настоящей, неподдельной ненавистью.
Чего это он? Неужели уверен, что зав непременно побьет его в драке за савчуковское наследство? Нет, завкафедрой у них, конечно, потяжелее будет, но ведь не на кулачках же они драться собираются?
Эля судорожно схватилась за зашедшийся трелью мобильник, лишь бы как-то уклонится от этого тяжелого, давящего взгляда.
- Выйди ко мне, - глухим, потусторонним шепотом прошелестела мобилка ей в ухо, - Выйти… - вздохнул угасающий голос.
  
Глава 15
 
Здрасти-пожалуйста, материализовалось! Эля растерянно поглядела на зажатую в кулаке трубку, на стиснувших ее с двух сторон декана и американца. Потом резко оттолкнулась пятками и надрывно скрежетнув ножками стула по полу, выехала из щели между деканом и американцем.
 
- Извините, - в ответ на мгновенно воцарившуюся за столом тишину пробормотала она, - Мне нужно… выйти.
- Куда это? – с пьяной бесцеремонностью вопросил Грушин, отрывая голову от плеча американца.
- Туповатый докторант пошел. – снова берясь за Грушина, прогудел завкафедрой, - Чтоб ты знал, парень, - со слоновьей игривостью сообщил зав, - Интересной женщине всегда есть куда выйти! Как и есть что показать, - и он вдруг подмигнул Эле, чуть не ввергнув ее в полный ступор.
- Кому надо выйти, пусть поднимет руку и спросит разрешения, - отрываясь от тарелки, наставительно проблеял Старый Пони.
Эля почувствовала себя полной идиоткой, считай что публично описавшейся на глазах у изумленной публики. От буравящих взглядов горели щеки. Тем более что и американец, воодушевленный помощью зава, с удвоенной энергией забился под напирающим на него Грушиным, похоже, намеренный сопровождать Элю в ее неожиданно триумфальном «выходе».
Но и Грушин не собирался сдаваться! Он вцепился в американца, надрывно вскрикивая:
- А ты куда собрался? Так вы все разбежитесь.
Декан кинулся на помощь заву – отдирать разгулявшегося докторанта. Эля, воспользовавшись суматохой, почти бегом рванула к выходу, впервые чувствуя к заразе-Грушину нечто вроде благодарности.
Широкий университетский холл встретил тяжелыми сумрачными тенями. Стук Элиных каблуков гулко отдавался в тишине, которую не мог разбить даже смутный гул оставшихся за дверями столовой поминок. Сквозь сгущающийся за толстым, во всю стену фасадным стеклом мрак белыми призраками неслись густые снежные хлопья. Настороженно пригнувшаяся серая тень промелькнула за снеговой завесой, крадучись приблизилась к стеклу. На мгновение распласталась по нему, глядя внутрь темного холла мрачными очами. Послышался тихий, зловещий скрежет, входная дверь медленно подалась в сторону и существо скользнуло в холл.
- В следующий раз еще маскхалат надень и по-пластунски приползи, - предложила Эля, насмешливо наблюдающая за проникновением существа в университет. Ну чисто барабашка!
- Ти-ихо! – сдавленно процедило существо, затравленно озираясь по сторонам, - Здесь никого нет?
- Никого, никого, - успокоила Эля, - Все очень заняты – заливают горечь расставания. Кстати, пойдем, помянешь.
- Да ты что! – существо отпрянуло, будто Эля брызнула на него святой водой, - Чтобы все узнали, что мы… Что я для Савчука… Что я и Савчук…
Ну да, на людях мы не показываемся, мы – савчуковский личный барабашка, тайное оружие в борьбе с университетским начальством.
- Чего тогда меня вытащила? – грубо спросила Эля, вспомнив вселенское позорище, сопровождавшее ее выход из-за стола.
- Жарко, - не отвечая на вопрос, пробормотало существо и еще разок конспиративно оглядевшись по сторонам, сдвинуло с головы серый шерстяной платок. В плотных сумерках белым пятном проступило женское лицо с мелкими остренькими чертами и щипанной сиротской челочкой надо лбом. Со своей стрижечкой почти под ноль и в намотанном поверх пальто пушистом платке женщина напоминала помесь политкаторжанки с мелкой нечистью. Домовенок Кузька после 10 лет строгого режима.
Эля покачала головой – ей совсем не было жарко, наоборот, где-то в глубинах организма затаился принесенный с кладбища противный озноб. Даже выпитая водка не смогла вытравить его окончательно.
На мгновение в холле вновь повисло молчание. Домовенок женского полу – Домовенка или Домовушка? – нерешительно посмыкала концы платка, пару раз вздохнула и наконец выдавила:
- Ты… Это… Еще на той неделе должна была со мной встретиться, забрать…
- Так Савчука же в тот день того… - столь же косноязычно, но понятно для обеих откликнулась Эля, - Не до того было.
- Позвонила б хоть, - пробормотала Домовушка и вновь тоскливо вздохнув, поинтересовалась, - А с этим чего? – и вытащив из-под мышки ярко-синюю папку с завязочками, сунула ее Эле под нос.