Грешники (СИ)

— Ты в курсе, что, наверное, единственный мужчина в мире, который не умеет делать шашлык? — Эти нотки в моем голосе — просто веселье или… флирт? Я быстро прихожу в себя и уже спокойно добавляю: — Хорошо, я займусь ужином.
Хотя на самом деле хочется пошутить об обязанностях гостьи, о том, что готовка мяса на плечах точно впечатлил не одну женщину, и еще много о чем, но я буквально силой накрываю эти мысли тяжелым непроницаемым саркофагом.
Это как защититься от личного Чернобыля — необходимость, а не блажь.
— Тогда, я пошел добывать елку, — подмигивает Стас и закрывает дверь до того, как я успеваю спросить, где он собирается ее добыть.
Его нет где-то час.
За это время Даша успевает чудом отвинтить крышку с непроливаемой кружки и буквально искупать себя в морковном соке, а я успеваю беспомощно повздыхать по этому поводу, сделать два салата, положить в духовку картофель, обёрнутый в бекон, и нанизать мясо на шампуры.
Я так давно не готовил по-настоящему много, что сейчас чувствую себя алхимиком, которого допустили в святая святых, дали все компоненты и сказали: «Твори, вытворяй и радуйся».
Великан возвращается не с пустыми руками, а с целой живой елочкой — она маленькая и довольно жалкая. Минуты мы с ним смотрим друг на друга, а потом одновременно открываем рты и снова замолкаем, уступая собеседнику право голоса.
— Эммм… — Я все-таки начинаю первой. — Надеюсь, ты ее не…
— Ты что, Отвертка, у меня бы рука не поднялась прикончить такую доходягу, — кривится Стас. — Тут ниже по улице компания отдыхает, и у них там уже такой градус, что по фигу — будет елка или нет.
— Ты ее…
«… украл? — последнее слово говорю одними губами.
— Ага, вломился в дом, перекрошил народ в капусту, закусил пиццей и решил прихватить елку. — Он сокрушенно качает головой, и прикрывает колючки руками, чтобы они не поранили уже вовсю заинтересованную Дашку. — Отвертка, ты бы заканчивала смотреть Тарантино. В реальной жизни если у одной стороны есть елка, а у другой — бутылка «Хеннесси», они договорятся без мордобоя и кишок на люстре.
— Прости, — мне искренне жаль, и я понятия не имею, почему в первую очередь подумала самое плохое. Уж на кого-кого, но на неадеквата Стас точно не похож. — Я зато тут приготовила столько всего, и смотри!
Быстро переключаюсь, открываю духовку и немного вытаскиваю противень, на котором аппетитно шипит запекающийся картофель. Великан жадно втягивает аромат через ноздри и, прежде чем успеваю гадать его движение, заносит ладонь над моей головой.
Мягко опускает мне на макушку, ерошит волосы, словно ребенку.
— Ты моя умница, — говорит с подчеркнутой лаской.
И… меня укрывает с головой.
Это движение.
Мой личный триггер, по которому, как загипнотизированная, возвращаюсь в прошлое, где Гарик еще был со мной.
Он так же гладил меня по голове.
И так же хвалил, как будто хотел доказать моей внутренне неуверенной девочке, что она все делает правильно.
Я резко захлопываю дверцу духовки и шарахаюсь в сторону.
— Шашлык нужно на мангал, — пячусь к двери. — Покажешь, где это?
Стас несколько минут смотрит на меня в упор, а потом забирает поднос с подготовленными шашлыками. Проходит мимо, и я снова пячусь в сторону, чтобы избежать любого физического контакта, даже если это будет просто тень его дыхания у меня на щеке.
— Ок, Отвертка, больше никаких рук. Извини, я не подумал, сделал на автомате.
— Ты правда не обижаешься? — Я обхватываю себя руками, потому что воспоминания о прошлом накатывают на меня десятибалльным землетрясением.
— Обижаются маленькие девочки и недоделанные мальчики, а я взрослый лоб и местами не совсем тупой. Все в порядке. И это… я пошутил насчет шашлыка — с ним я справлюсь.
— Обещаю есть даже мясные угли.
— Ну, кстати, — он смеется и деликатно высвобождает штанину из Дашкиных цепких пальцев, — на твоем месте я бы не давал таких обещаний, потому что это очень опрометчиво. Я сказал, что с шашлыком правлюсь, но не сказал, что на «отлично».
— Сгодится даже трояк с минусом.
 
Когда снова остаюсь в кухне одна, дрожь вынуждает навалиться плечом на стену, чтобы не упасть на слабых ногах.
Не знаю, почему так происходит, но Стас и эти выходные, и все, что происходит…
Я сбежала сюда от мира, в котором у меня только бесконечные обязанности, долги и работы, надеясь, что найду каплю покоя и освобожу голову от тяжелых мыслей после того, как в мою жизнь снова постучалось прошлое.
Но «лучше» не случилось.
Стало только хуже, потом что теперь, куда бы я не посмотрела и чем бы не занималась — везде Гарик. Даже сейчас, хоть в кухне на всю работает вытяжка, я отчетливо слышу аромат его любимого парфюма — можжевеловые ягоды, душистых перец и капля аромата мужской кожи.
Капля его личного запаха, который я до их пор храню на воротнике его рубашки. Той белой полотняной, совсем не от модного бренда, а купленной в обыкновенном магазинчике где-то на окраине Парижа, когда мы бродили по тем улицам, о которых не пишут в модных путеводителях. Гарику она так понравилась, что он носил ее почти не снимая. Когда вернулись, я потихоньку сложила рубашку в чемодан и спрятала подальше в гардеробной, а Гарик почему-то больше о ней не вспоминал.
— Ы! — Даша подходит ко мне и настойчиво тянется вверх, выпрашивая взять ее на руки.
Беру, крепко прижимаю к себе и потихоньку нюхаю край ее комбинезона.
Это просто фантомы прошлого, но мне нравится думать, что она пахнет точно так же, как и он.
Я искала покой и каплю забвения, но каждый час здесь как будто только умножает мою боль. Сегодня уже поздно куда-то ехать, но надо позвонить водителю и попросить приехать за мной часов в десять.
Мысль о каникулах, которые хотела продолжить, теперь кажется чистым безумием
Я же сдурею, если в моей голове появится слишком много свободного пространства.
Стас поймет. А заодно закрепит у себя в сознании, то с этой ненормальной лучше не связываться, потому что она, кажется, сама не понимает, чего хочет.
С Дашкой на руках, иду в гостиную и достаю телефон.
Там, конечно, куча пропущенных звонков и сообщений.
Отвечаю только на самые важные. Отписываюсь папе, что со мной все в порядке и мы с Дашей уехали за город «к подруге», потому что в столице от красивого снега останется только грязная жижа. Даже отцу — самому близкому человеку, не могу сказать правду. Потому что стыдно и противно от себя самой. Год назад я похоронила муж. Всего год прошел, а я уже укатила на дачу к холостяку модельной внешности. Да еще и поехала с ребенком.
Потом пишу матери, которая, как обычно, недовольна тем, что я не названиваю ей каждый час и не интересуюсь ее здоровьем. Всего сутки ей не звонила и — вуаля! — я снова безответственная дочь, которая «скоро сама узнает, каково это — быть пустым местом для своего ребенка!» Прямо так и написала, еще и вставила следом рыдающий стикер. В этом вся моя мать — она не может запомнить, когда и какие таблетки пить, но зато запросто освоила как покупать стикеры в Вайбере.
Остается придумать чем бы нарядить елку.
Она, кстати, на маленькой треноге — обращаю внимание только сейчас, потому что Стас поставил ее на полу между диваном и креслом. Сразу видно, что он ничего не знает о детях и вряд ли у него есть домашние животные.
Я переставляю деревце на тумбу, нарочно подальше от края, потому что с Лисицы станется добраться и туда. Осматриваюсь, прикидывая, чем можно украсить елку и замечаю под подоконником еще одну коробку. Кажется, в ней были какие-то журналы? Точно — целая подборка русского «Форбс». Что-то мне подсказывает, что Стас такую периодику не читает — скорее уж «Men's Health», но и на стереотипного качка он тоже не похож.
В любом случае, вряд ли он убудет расстраиваться, если мы с Лисицей используем журналы не по назначению. Жаль, ножниц нет, но можно и без них.
В конце концов, настоящие оригами по классике делается без ножниц и клея.