Грешники (СИ)
И через минуту мне приходит ответное сообщение: «Запарка жуткая, весь в мыле!»
Медленно, рассчитывая скорость и силу как по учебнику физики, кладу телефон обратно на стол.
— Маша? — появление Грозной застает меня врасплох.
Она не в соболях на этот раз — в куртке от «Фенди» и молодежных тяжелых ботинках.
Несмотря на полный кавардак в моей голове, не могу не отметить, что мне определенно нравится, как эта женщина плюет на предрассудки о том, во что следует одеваться дама «за пятьдесят».
— Все в порядке? — Грозная присаживается за стол. — У вас испуганный вид.
Даже не знаю, что сказать.
Я правда чувствую себя испуганной, потому что очень боюсь быть замеченной.
Скандал меня пугает.
— За столом справа сидит Ленка, — говорю, незаметно кивая в сторону их столика.
Грозная даже не поворачивает голову.
— Я ее сразу заметила, — отвечает она. — Маша, я верю, что это совпадение, если вдруг вы беспокоитесь об этом.
— А парень с ней рядом — мужчина, с которым я встречаюсь, — продолжаю свою мысль.
И только когда произношу это вслух, мне становится по-настоящему больно.
Потому что все это время Призрак не был свободен — Ленка со своим «МЧ» уже год туда-сюда шатается! Это — один человек: тот, к которому она уже дважды переезжала, и тот, который предложил мне переехать к нему.
Грозная все же смотрит в их сторону.
Длинных секунд тридцать, и ей вообще плевать, что это может привлечь внимание.
— Я думала, — говорит она, снова обращая внимание на меня, — такие мужчины не в вашем вкусе. Слишком… банально?
— Реально? — предлагаю свой вариант.
— Простовато, — почти с озорством подмигивает она. — Что планируете делать с этим недоразумением?
Я не знаю.
Боль внезапно разрастается внутри, заполняет собой все пространство и сдавливает грудную клетку — ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Это предательство.
Это подлостью.
Два самых близких мне человека, просто… вытерли об меня ноги.
— Мы можем пойти в какой-нибудь другой «Мак»? — Смотрю на Грозную с мольбой. — Куда угодно, только прямо сейчас.
— Тогда в ирландский паб, — командует она, сама чуть не за руку вытаскивая меня из-за стола, пока пытаюсь держаться боком, чтобы себя не обнаружить.
— Я не люблю и не пью пиво, — бормочу в полуотдышке.
— А кто вам предлагает пиво, Маша? Только чистый виски и жареные колбаски.
Наверное, бог послал мне эту женщину.
Только страх упасть в ее глазах не дает мне безобразно разрыдаться.
Грозная даже на «дружеские посиделки» в «Мак» приехала на своем крутом внедорожнике, с водителем и охранником, и когда я сажусь на заднее сиденье, чувствую себя… странно. В особенности после того, как Грозная смотрит на меня и мою руку на ручке двери, когда в моей голове все-таки появляется мысль вернуться и устроить сладкой парочке разнос с болезненными воспоминаниями на всю жизнь. Под ее выжидающим взглядом медленно убираю руку и тут же чувствую приступ стыда.
Господи, я бы правда так унизилась?! Выставила бы себя на посмешище? Стала бы той_самой неудачницей, которую бы обязательно кто-то снял и выложил вирусным видео в проклятый ТикТок?!
Наверное, если бы у сказки про Золушку было современное переосмысление, оно было бы вот таким: когда у феи-крестной личный автомобиль, и когда она успевает забрать глупую девчонку с бала до того, как у той закончится время.
Грозная одобрительно улыбается, дает отмашку водителю, и машина выезжает со стоянки.
Я снова смотрю в телефон: сначала на сообщение Димы о его «страшной запарке», потом на те несколько фото, которые успела сделать.
В голове не укладывается.
— Ирландский или шотландский? — интересуется Горская.
— Что? — не очень понимаю, о чем она, потому что голова забита другим.
— Виски, Маша. Вы какой предпочитаете?
— Я люблю сладкое игристое вино, — не могу не ответить иронией на ее легкое снисхождение к моему ответу. — То самое, которое в приличном обществе считают помоями.
— Вы — бунтарка, — она не спрашивает, она подводит черту под очевидным для нее фактом.
— Нет, Тамара Викторовна, я просто люблю то, что люблю, и мне все равно, что кто-то когда-то решил, будто любовь к сладким винам — это признак дурновкусия. Я не готова тратить сумасшедшие деньги на «Вдову Клико», потому что для меня это просто невкусное вино — вот и все.
— И часто вы пьете «Вдову Клико»? — снова слегка снисходительно интересуется она.
— Пару раз пробовала. Поняла, что лучше я буду пить то, что хотя бы доставляет мне радость.
Грозная снова пристально осматривает меня с ног до головы.
Становится задумчивой, и возраст все-таки берет свое, проявляясь морщинами вокруг глаз и сникшими кончиками губ.
Я напоминаю ей о дочери. Наверное, мы были бы ровесницами.
— Ну и что вы собираетесь делать со всем этим? — нарушает тишину Грозная. Не трудно догадаться, что именно она имеет ввиду.
— Не знаю, — передергиваю плечами.
Правда не знаю.
Сказать Диме, что я все знаю? Что видела их? Ткнуть в нос доказательствами и посмотреть на его реакцию?
Или просто заблокировать и перестать выходить на связь, чтобы ситуация в конце концов просто сошла на нет?
Или какой-то другой вариант?
— Вы знали, что они там будут?
Тамара Викторовна искренне удивляется, и я быстро машу рукой, понимая, какую глупость сморозила. Просто совпадения были такими тотальными, что грех не подумать о том, что без Руки Судьбы тут не обошлось. Той самой, у которой красивый маникюр и кольцо с приличным бриллиантом, размером с горошину.
— Это так унизительно, как представлю… — не могу держать мысли в себе.
— Так не унижайтесь, Маша.
— Хотите дать мне совет?
— Нет, я для этого слишком стара. — Она немного хрипло смеется, и я не могу не улыбнуться в ответ. — Просто подумала, что женщина, которая ушла с достоинством с работы своей мечты, точно не станет размениваться на скандал с мужчиной. Весьма посредственным мужчиной — я все же буду на этом настаивать!
— Ну не всем же быть загадочными и брутальными самцами, — тоже посмеиваюсь я.
— Зачем такие крайности? — Грозная закатывает глаза. — Достаточно просто быть мужчиной с большой буквы «М».
— В наше время уже никто не подает женщине пальто, — грустно вздыхаю я.
Хотя, пожалуй, мой теперешний босс вполне из этой категории.
И я не понимаю, почему подумала об этом именно сейчас.
Глава 27
Может, я и страус, но на все входящие сообщения Димы просто не отвечаю.
Читаю их, но ничего не пишу в ответ.
Сначала он просто пишет, что устал, что работа его изматывает и вообще всячески создает для меня видимость бурной деятельности. Потом, уже поздно вечером, когда во мне примерно полбутылки шотландского скотча и одно единственное желание — уснуть и проспать до вечера воскресенья — присылает сообщение, все ли у меня в порядке, и почему я ничего не пишу.
Я забрасываю телефон под подушку и проваливаюсь в сон.
По крайней мере, в ту минуту мне не больно.
Мне просто совсем никак, но это точно не повод для радости.
В воскресенье просыпаюсь около часа дня и на удивление не чувствую ни головной боли, ни сухости во рту. Никаких симптомов похмелья, хоть последний раз я столько пила, кажется, на третьем курсе института, когда наш староста стал отцом в двадцать один год — и по этому поводу мы сначала пили за здравие новорожденного, а потом — за упокой холостяка.
Приподнимаю подушку, смотрю на темный экран телефона, пытаясь угадать, сколько там сообщений и пропущенных звонков.
Но… снова накрываю его подушкой и спокойно иду в ванну.
Долго валяюсь в теплой воде с пышным слоем пахнущей лавандой пены, делаю себе кучу девочковых процедур — пилинги, скрабы, маски, масла. Долго и тщательно мою волосы, чтобы потом завернуть их в шелковое полотенце.