Нарисуй меня (СИ)

— Ишь какая смелая! — Уходить Голованов точно не собирается. — Он тебя уже оприходовал, а?
Никогда не била парней — повода никто не давал, но сейчас рука сама опускается на щеку Глебу. И я не жалею, что не сдержалась. Гад!
— Ну значит, оприходовал и пообещал чего, тварь! — Потирает лицо и зло выплевывает: — А мне, значит, не дала. Ну посмотрим, как забегаешь, когда на помойке окажешься!
Я не успеваю ответить, в кабинет входит невысокий парень, видела его раньше, с Глебом вместе учится.
— Нашли время! — фыркает. — Там вся группа под дверью стоит, а они… ключи где?
— На столе, — не глядя на него, отвечаю. — Забирай их и приятеля своего тоже.
Дверь за парнями захлопнулась, я осталась одна. Можно снова мысленно вернуться в мансарду Генварского, где я и летаю все утро и откуда меня так бесцеремонно вырвала Антонова.
— Ты играешь в шахматы?
Макс с грустью рассматривает старую доску, а я терпеливо жду его ответа. И дожидаюсь.
— Иногда… А ты?
— Нет! Меня часто дразнили Пешкой в школе, в художке, так что у меня предубеждение. И вообще, это мужская игра, разве нет?
— Отнюдь. — Присел рядом и ласково коснулся моих волос. Захотелось сразу прикрыть глаза от удовольствия. — В шахматах есть так называемое превращение пешки — это когда самая слабая фигура игры доходит до последней горизонтали на доске. Игрок вправе заменить пешку на любую другую фигуру. Как правило, меняют на ферзя, то есть на королеву. Самую сильную фигуру. Так пешка становится королевой.
Я рассмеялась.
— Как здорово! Жаль, не знала этого раньше.
— Если хочешь… — Потянул к себе, усадив на колени. — Если хочешь, я научу тебя.
Руки обнимают, не отпускают, заставляют сердце биться в два раза чаще. Сама обнимаю его за шею и тихо спрашиваю:
— Шахматам?
— Всему, чему захочешь. А чего ты хочешь, Марин?
— Пешкова? Опять спите?
Да что же такое! Открываю глаза и встречаю раздраженный взгляд Антоновой. Профессор, все дела, далеко не последний человек в нашем училище. Говорят, ее сам директор побаивается, по крайней мере, старается с ней не ругаться. И что ей нужно от меня?
— Вы же поступать к нам собираетесь снова, так?
— Да!
Надо же! Никогда раньше не интересовалась, а она большая шишка в приемной комиссии, я боялась ей даже заикнуться, а тут сама спрашивает.
— У вас есть неплохие работы, а какой идиот вам составлял портфолио в прошлом году, я даже знать не хочу. Принесите мне вот это, это и вот это. Завтра!
Смотрю в ее телефон и глазам не верю — мои рисунки. Но откуда? Никому, кроме Максима, я их не показывала…
Прикусываю губу, чтобы не задать явно лишнего вопроса, и покорно киваю. А перед глазами снова Генварский. Как наваждение.
— Я все правильно делаю? Макс?
— Попробуй добавить сюда синий, будет насыщеннее. Смелее, Марина!
Смелее? Да у меня кисть вчера в руке дрожала, когда он вчера ко мне прикасался.
— Давай, не бойся. Я помогу.
«Я помогу!»
— Марина, вы что-то на ходу спите, езжайте домой сегодня пораньше, жду вас завтра с работами.
Дважды повторять не пришлось, я и правда путаю сон с явью. Домой ехала на автомате, но стоило было закрыть глаза, так сразу ныряла в зеленый омут. Мне даже казалось, что он рядом со мной едет. И почему время с ним пролетает так быстро?
Дома первым делом — прохладный душ, на удивление помогает. У меня есть целых два часа, чтобы поспать. Потом ехать к По в больницу, потом на работу, потом…
— Завтра вечером продолжим?
— Конечно.
— Я хочу видеть тебя здесь как можно чаще.
Ставлю будильник на телефон, чтобы не проспать, и вытаскиваю любимую футболку из шкафа.
По. Ее половина. Спать безумно хочется, но сейчас я еще больше хочу знать, что она задумала. Сейчас, когда Максим предложил отношения.
Никогда не лазила по ее вещам, она это знала. Не понимаю, что именно ищу. Еще один лист бумаги с непонятными записями или книги по урбанистике? Или… или связку ключей с тяжелым брелоком, на котором выбиты буквы «Алик».
 
Откуда они? И что мне с ними делать?
  
Глава 17
 
— Ты уверена, что именно этот вариант? — Лика придирчиво рассматривает черную двойку — узкие шелковые брюки и пиджак, под который я надену только белье. — Мило, но не слишком эффектно.
Я не выбирала Лику себе в подружки-советчицы, мнения ее не спрашивала. Но она пообещала подменить меня на сегодняшний вечер, так что приходится немного потерпеть. Лика — жесткая, категоричная и не самый приятный собеседник, если уж на то пошло. Но она хотя бы правду мне говорит, ну или то, что считает правдой. В последние дни я ценю это особенно.
— Мне нравится. — Глажу мягкую струящуюся ткань. — Я буду в нем чувствовать себя комфортно.
— Но не шикарно. Могла попросить взять что-то более стоящее. Тебя не прыщавый первокурсник на свидание пригласил.
Я молча улыбаюсь — Лика часто бывает недовольна. Иногда мне кажется, что так она себя, да и других подстегивает к движению вперед. Типа четверка — это плохая оценка, стремись к тому, чтобы всегда было «отлично». Вот и с моим выходом сегодня та же история. Максим предложил сходить на выставку. Настоящую выставку, не фальшивую — мол, художник не очень известный, не в тренде, но тебе, Марина, его работы придутся по душе. Посмотрим! Волнуюсь немного, конечно.
Очень волнуюсь.
— Вполне демократичная марка, очень популярная, Кейт Мидлтон ею совсем не брезгует. — Пытаюсь отбиться от Лики, которая брезгливо морщится.
— Ты в своем уме? Ну своего нет ничего, так взяла бы у сестры. Как, кстати, Полина?
— Пока без изменений. И я больше не буду надевать ее вещи.
Лика недовольно хмыкает, уселась в кресле и рассматривает гель-лак на длинных ногтях.
А я и правда не хочу больше носить ее вещи. По — это По, а я… Я как во сне живу эту неделю. Мы видимся с ним почти каждый день, каждый день обязательно разговариваем по телефону. А главное, мы рисуем с ним вместе. Он совсем другой, я много видела техник, рука художника всегда индивидуальна, но Макс — его не спутаешь ни с кем. Иногда я просто отхожу от своего мольберта и тихонько сажусь на пол и смотрю, как он рисует. Он как стихия, которая долго сдерживалась другими силами, а теперь ее выпустили на волю. Он даже не сразу замечает, что я уже отложила кисти, а потом оборачивается, смотрит на меня и улыбается. Улыбкой очень счастливого человека. Я не понимаю, почему так, но обязательно узнаю когда-нибудь. Но сейчас я точно не хочу ничего торопить и спрашивать.
— Так вы встречаетесь? — Лика перестала рассматривать свои ногти и теперь сверлит меня недоверчивым взглядом. — Я слышала, это просто сопровождение. Хотя…
— Будь это сопровождение, Мих Мих никогда не позволил бы мне в таком виде появиться, — стараюсь помочь Лике развить логику.
Сама я знаю, откуда слушок. Нет, в лицо мне никто никаких гадостей не говорит. Даже наоборот — девчонки обрадовались, узнав, что я нечасто буду работать с ними на мероприятиях. Это не я, это Мих Мих решил. Мне такая работа не по душе, но деньги! «Подниму тебе немного как администратору, — сказал в понедельник шеф. — Внакладе не останешься, ну и получишь за Полину все, что она в этом месяце успела отработать». Я согласно кивнула и сказала «спасибо».
— То есть вы — пара? Официально?
— Лик, понятия не имею! Я просто живу, понимаешь? Так, как… да ты не представляешь, как моя жизнь перевернулась с того дня, как… И вообще, мне кажется, это не твое дело.
 
— Он тебя старше вдвое и…
— Марго зимой встречалась с отцом нашего клиента. Ему под пятьдесят! Не помню, чтобы ты возмущалась.
Стою напротив нее и чувствую, как раздражение начинает есть меня изнутри. Усилием воли заставляю себя улыбнуться — скоро приедет Максим и заберет меня отсюда, и я не хочу, чтобы он видел меня озлобленной.